"Чья космична душа, тот плохой патриот…"

"…Целый мир для меня одинаков: 

Знаю я, чем могуч и чем слаб мой народ, 
Знаю смысл незначительных знаков…"

70 лет назад в СССР безродные космополиты вовсю издевались над принципом партийности и чувством советского патриотизма:

 "Е. Ковальчик

Безродные космополиты

Статьи нашей партийной печати о театральной критике – новое проявление постоянной заботы партии о судьбах советского искусства и литературы.

Вредоносной деятельности антипатриотической группы театральных критиков дана исчерпывающая политическая оценка. Теперь стали ясны многие циничные уловки этих критиков, их тактика и приемы и тот вред, который наносили они, стремясь сбить драматургов и театры с партийных позиций в искусстве.

Антипатриотические тенденции заметно проявились не только в театральной, но и в литературной критике.

Своеобразным "лидером" группы антипатриотических литературных критиков явился Л. Субоцкий, бывший секретарь правления Союза писателей. Это он выдвинул обвинение наших передовых писателей в "квасном патриотизме", обвинение, представляющее собой вреднейшую выдумку космополитов, рассчитанную на то, чтобы ослабить удар по космополитизму. "Литературная газета" в свое время разоблачила целый ряд буржуазно-космополитических выступлений Л. Субоцкого в печати. Один из его "последователей" – критик Б. Дайреджиев в статье для сборника "Памяти Белинского" также доказывал, что в современной советской литературе существует, якобы, опасность "квасного патриотизма".

Издание сборника "Памяти Белинского" – высоко ответственное дело. Но редактор сборника – критик-космополит Ф. Левин при подготовке его к печати одобрил целый ряд космополитических, эстетских статеек.

Ф. Левин давно известен своей гнилой позицией в критике. За последнее время он особенно усилил свою подрывную деятельность. Работая в аппарате Союза писателей (комиссия по критике), Ф. Левин получал критиков, играл роль "ментора". Вот пример его диверсионной "работы". В декабре 1947 года, выступая на конференции критиков, прибывших из областей, Ф. Левин ставил в пример собравшимся... Юзовского и Гурвича. Он не скупился на похвалы по адресу этих эстетов, у которых-де "ярко выраженное лицо", и "их статьи можно узнать без подписи". Он восхвалял "особое изящество фраз" этих критиков, "особое остроумие, с которым излагаются мысли". Ф. Левин явился ревностным защитником легенды – вздорной и лживой – об особом праве этих наглых эстетов быть единственными судьями нашего искусства! Левин третировал партийную литературную критику, как якобы лишь агитационную и серую.

Формалистско-эстетскую позицию занимает критик Д. Данин, который настойчиво стремится заглушить, истоптать все новое, передовое в нашей поэзии. В программной для него статье "...Страсть, борьба, действие!" ("Новый мир" № 10, 1948) эстет и космополит Данин выступил апологетом "драматизма" для того лишь, чтобы привить нашим поэтам декадентские стремления к ущербности, надрывности.

Глубокое возмущение вызывает циничная, наглая деятельность Б. Яковлева (Хольцмана), который пытался протащить на страницы "Нового мира" вредную, антипартийную статью. Б. Хольцман клевещет в ней на все достижения нашей литературы. Под маской заботы о судьбах советского искусства, изрекая то и дело фразы: "долг советских писателей", "советская литература должна...", этот "критик" тщится доказать, что у нас нет литературы, стремится опровергнуть ту высокую оценку состояния советской литературы, которая дана была товарищем В. М. Молотовым в докладе о 31-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Ликвидаторские позиции Яковлева (Хольцмана) совпадают с позициями давно разоблаченных сторонников "литературы факта", формалистов и эстетов. Так, например, он обвиняет советскую литературу в том, что она "ничего не рассказала о сотнях тысяч советских работников". Этим самым он игнорирует могучий метод социалистического реализма, его свойство глубоко обобщать и типизировать. Б. Хольцман широко использует заезженный прием обвинения советской литературы в "трафаретности", "штампованности", отсутствия "острых конфликтов", стремясь дискредитировать нашу литературу.

Там, где нет настоящей идейной требовательности, где царит аполитичность, там неизбежно проступают самые дикие, отвратительные явления космополитизма. Примером может служить проект словника 2-го издания Большой Советской Энциклопедии, разосланный на-днях для обсуждения.

Составители словника по разделу "Литература народов СССР"допустили вопиющие ошибки, которые не могут вызвать глубокого возмущения. В этом словнике отсутствуют имена поэтов революции 1905 г. – Евг. Тарасова, Радина, нет Нечаева и других рабочих поэтов, зато широко представлены эмигранты – ярые враги Октябрьской революции – Мережковский, Гиппиус, Аверченко и даже матерый контрреволюционер Б. Савинков.  В силу странной "объективности" авторы словника намереваются пропагандировать этих подонков литературы и предлагать читателю весь этот набор продажных изменников Родины, врагов советского народа. Авторы словника не забыли упомянуть в списке критиков и литературоведов оголтелого реакционера Айхенвальда. Странная аполитичность заставила авторов словника припомнить всех этих врагов революции от Мережковского и Савинкова до Тэффи, предоставить им место в энциклопедии за счет имен писателей, дорогих памяти народа.

Космополитические, объективистские взгляды авторов этого словника особенно проявились в том, как они рассматривают еврейскую литературу и какие имена включили в этот раздел. Авторы дали весьма "любопытное" примечание: "Этот словник охватывает всю еврейскую литературу". Современная еврейская литература в словнике занимает такое же место, как узбекская, казахская и грузинская, вместе взятые.

Авторы словника издеваются над принципом партийности, над чувством советского патриотизма. Они берут "всю еврейскую литературу" без различия стран, государственных систем, вытаскивают космополитическую, буржуазно-националистическую идейку, играющую на руку врагам нашей Родины, о существовании якобы "общемировой" еврейской литературы. В их списке советские писатели стоят в одном ряду с прожженными современными бизнесменами Америки, Палестины и других стран. Нельзя называть "эту концепцию" иначе, чем лакейской угодливостью по отношению к враждебным нам буржуазно-националистическим теориям.

Для того, чтобы наша литература и критики могла успешно развиваться, надо до конца разоблачить все проявления буржуазного космополитизма, эстетства, формализма.

Советская литература в лучших своих произведениях раскрывает животворную силу советского патриотизма, трудовые подвиги нашего народа. Подлинно партийная, глубоко принципиальная критика, исходящая из интересов советского народа, должна помочь нашей литературе в ее движении вперед".

("Литературная газета", 1949, № 13 (12, февраль), с. 3).