"Ты стала мечтою живою для всех угнетенных земли…"

"… Огни, что горят над Москвою,
В сердцах их надежду зажгли".

 65 лет назад советские люди праздновали мощное снижение государственных розничные цен на плодово-ягодные вина:
"Хорошее, доброе дело
Снижение государственных розничных цен на некоторые товары народного потребления
По решению Правительства с 1 июля 1959 г. снижены государственные розничные цены в среднем: на часы на 16 процентов, на велосипеды на 21 процент, на радиолы некоторых марок на 16 процентов, на фотоаппараты некоторых марок на 19 процентов, на женские капроновые чулки на 20 процентов.
По решению Советов Министров союзных республик с 1 июля 1959 г. снижены государственные розничные цены в среднем: на виноградные вина на 19 процентов и на плодовоягодные вина на 20 процентов.
Одновременно с этим Советы Министров союзных республик, исполкомы областных, краевых Советов депутатов трудящихся снизили розничные цены на детские игрушки.
Выгода населения от настоящего снижения государственных розничных цен в расчете на год составит более шести миллиардов рублей.
("Известия", 1959, № 154 (1 июля), с. 6).

"Вот русских школьников отряд..."

"... С друзьями - белорусами.
Знамёна золотом горят
Над головами русыми".
  

70 лет назад советский фильм "Аттестат зрелости" повествовал о силе комсомольского коллектива:
"Кино
Аттестат зрелости
Отзвенели школьные звонки... Для одних ребят они снова зазвучат в первый день осени, а другие навсегда простились со школой. На торжественных вечерах выпускникам вручили "аттестаты зрелости". Они услышали добрые, сердечные напутствия своих старших друзей-педагогов: "Счастливого пути, родные!.. " И именно в эти знаменательные для школы дни на экраны страны вышел новый художественный фильм "Аттестат зрелости", посвященный молодым людям, которые сегодня выбирают дорогу в жизнь.
В последнее время зрители все чаще видят фильмы о наших ребятах, о счастливом советском детстве. Но, к сожалению, все еще мало кинокартин, рассказывающих о жизни сегодняшней школы и особенно — о наших старшеклассниках, комсомольцах. Вот почему такой живой интерес вызвал у зрителей фильм "Аттестат зрелости" (сценарий Л. Гераскиной, режиссер Т. Лукашевич), который ставит важные проблемы морального воспитания, помогает школьникам-выпускникам не оступиться на жизненном пути, повествует о силе комсомольского коллектива.
Герой фильма десятиклассник Валентин Листовский совершает серьезные ошибки и проступки накануне окончания школы, на пороге выхода в большую самостоятельную жизнь. Мы видим, как поднимаются, шевелятся в душе Валентина мелкие ростки эгоизма, самовлюбленности, надменности. Но пышно расцвести всем этим сорняках помогла, как это часто бывает в жизни, вредная атмосфера обожания, преклонения перед способностями "незаурядного" юноши. "Он у меня будет блестящим математиком! "— то и дело повторяет отец. Безудержно восторгается "блестящей одаренностью" Валентина и учитель математики.
Все это приводит в тому, что гоноша зазнается и позволяет себе нетерпимые для комсомольца выходки: оскорбляет молодую учительницу, не прислушивается к критике друзей, барски относится к коллективу товарищей. Фильм не только констатирует, не только разоблачает, но (и это главное!) вскрывает и объясняет причины зарождения и развития вредных черт в молодом, еще не сформировавшемся характере. Валентина исключают из комсомола. Он тяжело переживает эту суровую меру взыскания, чувствует, как горячо осуждают его школьные товарищи, педагоги. И дома, в родной семье, он тоже видит осуждение своего легкомысленного поведения. Наконец, и девушка, с которой он дружил, больно переживает его срыв, его "падение".
Авторы фильма не побоялись показать Драму Листовского, противопоставившего себя коллективу. Но они с недостаточной убедительностью раскрыли в его характере такие черты, которые приводят героя фильма к осознанию своих ошибок, заставляют его глубоко прочувствовать свою вину и в конце концов вернуться в родную комсомольскую семью. Да и само исправление Валентина происходит несколько скоропалительно, в чем одна из серьезных слабостей сценария.
А. С. Макаренко говорил, что взыскание может быть по-настоящему действенным только в очень хорошем, организованном коллективе. Именно такой школьный коллектив показан в фильме —шумный, задорный, но крепко сплоченный, умеющий и сурово осудить, и во-время прийти на помощь. Уходя из кинозала, уносишь в сердце своем светлый образ советской школы. В этом —главная удача. Удача и сценариста, и режиссера, и артиста Г. Черноволенко, создавшего трогательный образ старого педагога Бориса Ивановича, всю жизнь свою отдавшего благородному делу воспитания детей. В этом заслуга и молодых артистов В. Андреева, Ю. Кротенко, А. Суснина, которые живо и правдиво сыграли роли комсомольцев —одноклассников Валентина.
Роль Валентина Листовского исполняет молодой способный артист В. Лановой. Во многих эпизодах он тонко раскрывает характер, внутренний мир, заблуждения своего героя. К сожалению, по воле сценариста и режиссера образ Валентина наделен этаким эффектными "демоническими" чертами. Не случайно и на школьном маскараде Валентин выступает в костюме Демона, а одна из школьниц даже сравнивает его с Печориным. Зачем нужно было приписывать юноше десятикласснику черты "рокового героя"?
Хорошо, что в фильме показано зарождение в сердце Валентина первого, всегда такого взволнованного и трогательного чувства. Но в юношеской дружбе Валентина со школьницей Викой (артистка Г. Лялина) сопершенпо излишни некоторые сентиментальные, надрывные интонации.
По-юношески обаятелен артист В. Грачев в роли секретаря комсомольской организации Жени Кузнецова. Женя —веселый, честный, добродушный юноша. Однако поведение его как секретаря комсомольской организации не всегда оправдано. Женя в течение долгого времени довольно спокойно наблюдает за всеми проступками Листовского. Он лишь мимоходом журит Валентина, когда тот недостойпо ведет себя в походе, слегка одергивает Листовского, когда он дерзит учительнице, добродушно ворчит, когда Листовский не выполняет ответственные комсомольские поручения. Ни разу Женя ни поговорил с Валентином по-настоящему, серьезно, по душам, как это подобало секретарю комсомольской организации. Поэтому в фильме весьма неожиданным и не очень оправданным кажется предложения Жени об исключении Листовского из комсомола.
В наших пьесах и фильмах, адресованных юношеству, почти "хронически" не везет директорам школ. Они чаще всего выглядят бледными резонерами. Талантливые артисты, которым поручают эти роли, как правило, не могут преодолеть слабость авторского текста. Так получилось и в новом фильме. Талантливый артист Л. Галлис должен по воле сценариста лишь выступать на собраниях, кого-то похлопывать по плечу, кого-то поучать —и только.
Сатирически остро исполняет молодой артист В. Гераскин роль бездельника и закоренелого двоечника Гражданкина —отсталого человека, безуспешно пытающегося возрождать мещанские нравы.
К недостаткам фильма следует отнести излишнюю помпезность, доходящую до безвкусицы "красивость" многих эпизодов. Слишком роскошна в фильме бытовая обстановка, слишком надуман и пышен бал-маскарад в школе, не в меру экзотичны пейзажи, на фоне которых происходят серьезные, но все же довольно будничные для школы события.
Недостатки нового фильма значительны. И все же он с успехом демонстрируется на экранах, его с интересом смотрят юные, да и взрослые зрители.
                     Мы школьные года
                     Запомним навсегда!
Так поют в фильме школьники-выпускники. Да, они никогда не забудут школу, потому что она открыла перед ними чудесные тайны наук, помогла им определить свое призвание в жизни, дала первые уроки преодоления трудностей. Школа, пионерская организация и комсомол привили им нетерпимое отношение ко всем, даже, казалось бы, самым незначительным отклонениям от высоких моральных норм. Экзамен на "аттестат зрелости" —большой экзамен! Это экзамен на глубокую душевную зрелость, на готовность верно служить Родине! Все это убедительно показано в фильме. И отсюда его несомненное воспитательное значение.
А. Алексин".
("Правда", 1954, № 181 (30 июня), с. 3).

"Нет верности верней и благородней..."

"... Чем все отдать Отчизне до конца.
И нет любви святее и свободней
Объединившей накрепко сердца".
 

70 лет назад в СССР электромеханикам интереснее было трудиться с работниками ОРС'а, чем с работниками на разделке газочурки:
"Безответственное отношение к делу
Электромеханик Коточигов работает в квартале № 13, Чуриловского лесопункта на разделке газочурки, но к своим обязанностям относится халатно и безответственно. Например, 17 июня произошел такой случай: Коточигову нужно явиться на работу к 8 часам, завести электростанцию ПЭС 12-200 и дать рабочим ток. Но вместо этого он ушел к работникам ОРС'а, напился пьяный и в таком виде в 9 часов пришел к рабочим на производство, стал с ними ругаться и до невозможности грубить. Даже мастер леса т. Слободин был не в силах его унять. Затем начал заводить станцию ПЭС-12-200 и завел ее только лишь в 2 часа дня.
Через полтора часа оставил работающую станцию на своего помощника, которая через 3 часа совсем заглохла. После чего рабочие пошли домой.
В результате нечестного отношения к работе механика Коточигова и его плохого отношения к технике рабочие бесполезно простояли в этот день более 5 часов.
И. Климов".
("Рабочий леса", Тотьма, 1954, № 77 (30 июня), с. 4).

"Ленин великий в сердце у нас!.."

"... Алые галстуки гордо горят
У самых счастливых на свете ребят,
И отблеск великих огней Октября
На галстуках наших горит, как заря".
 

 65 лет назад уже не каждый советский пионер довольствовался бы только нагрудным значком:
"Пионеры Динь-Банга
Это было в годы войны во вьетнамской деревне Динь-Банг, где хозяйничали французские захватчики. Тогда-то и появилась здесь подпольная пионерская организация.
Весной 1951 года под Динь-Бангом враг собрал большие силы, чтобы перейти в наступление. Но юные разведчики вовремя предупредили об этом своих, и расчеты врага провалились.
А однажды по деревне прокатилась тревожная весть: враги захватили в плен несколько командиров Народной армии. Они пытали их, не давали ни пить, ни есть… Как-то ночью пленные услышали шепот: "Дяденька!". Это был один из пионеров. В то время как другие отвлекли внимание часовых, он ползком подобрался к лагерю, передал продовольствие и сообщил, что пионеры помогут пленным бежать. В одну из темных ночей пионеры перекинули доски через колючую проволоку и побег состоялся.
Юных партизан наградили нагрудными значками".
("Ленинское знамя", Тотьма, 1959, № 76 (28 июня), с. 4).

"Зеленеют озими, и знойно..."

"... Дышит грудью доменной Донбасс.
Вновь убийцы замышляют войны...
Мы - солдаты мира. Мы спокойны.
Мы сильны. История за нас".
 

75 лет назад переносили зрителя прямёхонько в США советские драматурги:
"Театр
"За Атлантикой"
19 и 21 июня Вологодский областной передвижной театр показал в Тотьме спектакль "За Атлантикой".
Новая пьеса советского драматурга А. Гайта переносит зрителя в Соединенные Штаты Америки наших дней. В провинциальном городе Ханаан, близ Нью-Йорка, разверьываются драматические события, как в зеркале отражающие процесс превращения США в мировой центр реакции и показывающие борьбу прогрессивных сил страны за мир и демократию.
Бредовые идеи мирового господства, высказываемые империалистическим хищником из пьесы "За Атлантикой" Эшшли Пэдинктоном, отображают сегодняшний курс внешней поитики правительства США. Пэдинктон собирается в три недели уничтожить все живое на территории СССР при помощи смертоносного яда "вируин", изобретенного профессором Даниэлем Роджерсом.
Воспользовавшись материальными затруднениями Роджерса, Пэдинктон змеей вползает в его дом, становится женихом сестры проыессора Джерри, за бесценок покупает патент на "вируин". Пэдинктон пытается "прибрать к рукам" профессора Роджерса, чтобы впоследствие приобрести патент и на антитоксин— противоядие, над которым работает Роджерс. 
Однако профессор, при помощи прогрессивных деятелей — корреспондента рабочей газеты Джима О'Хара и профсоюзного работника Мэри Адамс, — становится на правильный путь. Он отвергает происки Пэдинктона и разоблачает его, как человеконенавистника, поджигателя новой войны.
Профессор Роджерс падает сраженный бандитской пулей Пэдинктона. Корреспондента О'Хара арестовывают по провокационному обвинению в убийстве Роджерса. Но зритель, покидая зал, чувствует и верит, что право и сила на стороне Роджерса и О'Хара, за которыми стоят миллионы "простых людей", борцов против войны и реакции, за мир и демократию.
Таков острый драматический сюжет пьесы "За Атлантикой".
В спектакле "За Атлантикой" коллектив молодого театра показал слаженную, мастерскую игру. Трудно выделить отдельных исполнителей, ибо каждый — на своем месте.
Большое впечатление производит игра Б. П. Олехновича, который убедительно показал молодого ученого, профессора Роджерса, аытавшегося вначале остаться на позициях невмешательства в политику, но затем вовлеченного в водоворот политической жизни.
Артист Л. А. Корнилов вполне правильно создал отталкивающий образ американского бизнессмена, империалистического стервятника Пэдинктона.
Обаятелен дядюшка Билли, "средний американец", все симпатии которого на стороне Советского Союза, в исполнении Б. Д. Кузнецова (режиссер-постановщик спектакля). Темпераментно ведет свою роль корреспондента О'Хара Е. А. Морозов.
Артистка Д. И. Корнилова хороша в роли Джерри Роджерс, которая значительно раньше своего брата начинает разбираться в событиях и затем бесповоротно становится на путь активной борьбы за мир и демократию.
Артистке Е. Н. Квачадзе удалась роль пустой, легкомысленной женщины, продающей себя за новое модное платье, за место в модном автомобиле, за обещание хороших ролей в Голливуде — Беатрисс Коутс. Резкая противоположность этой взбалмошной особе — профсоюзный работник Мэри Адамс и служанка в доме Роджерсов, негритянка Кэтти. Эти роли в мягких токах исполняют К. А. Васильева и Е. А. Леонтьева.
В общем же следует сказать, что "За Атлантикой" — интересный волнующий спектакль.
П. Иванович".
("Рабочий леса", Тотьма, 1949, № 27 (23 июня), с. 2).

"Я голос свой отдам за Армию родную..."

"... Повсюду славную святым своим трудом,
Чтоб, горе позабыв, избыв беду былую,
Мы на пожарищах воздвигли светлый дом".

 75 лет назад в СССР крестьяне Латвии шли в рижские театры, как в школу светлой, колхозной жизни:
"Театр
Спектакли на жизненные темы
Колхозной весной называют в Латвии весну 1949 года. Именно в итог период крестьянство республики бесповоротно и твердо стало на путь колхозной жизни.
К этой важной теме обратились рижские театры, поставив пьесы латвийской писательницы А. Бродэле "Учитель Страуме"  (Государственный театр драмы Латвийской ССР) в "Весна в селе Речном" (Государственный Художественный театр Латвийской ССР).
Большие, правдивые события положены я основу пьесы "Учитель Сграуме". По предложению демобилизованного коммуниста механика Эмиля Грива крестьяне начинают строительство сельской электростанции. Выражая стремления односельчан, простая крестьянская девушка Анна Гайгала становится инициатором создания колхоза. Но в селе нашлись люди, олицетворяющие старое, проклятое прошлое буржуазной Латвии. Председатель волисполкома болтун и саботажник Лапа и скрывающийся под маской скромного учителя латвийский фашист Силманис пытаются сорвать народные начинания, посеять в людях неверие в силы коллектива. В самоотверженном труде, в преодоления трудностей, в борьбе с врагами и саботажниками растут и закаляются люди латвийского села. Их духовный рост, преодоление пережитков прошлого в их сознании составляют главную тему и основу драматического конфликта спектакля.
Одной из центральных его фигур является старый учитель Карл Страуме. Мир этого человека замкнут классами школы и тихими комнатами его дома. Он сторонится кипучей жизни односельчан, сторонится политики.
Но попытки Страуме замкнуться в свой узкий мирок, отгородиться от всего окружающего ветхой ширмой "аполитичности" терпят крах. Логика жизни, логика событий таковы, что все честные люди становятся на сторону народного дела. Не без труда, не без внутренней борьбы начинается прозрение Страуме. Старому учителю приходится переоценивать многие ценности, преодолевать ошибки и заблуждения. И только поняв, что народ, руководимый партией, стал едииственным, полновластным хозяином своей судьбы, своего счастья, глубоко почувствовав, что политика партии в деревне выражает кровные интересы народа, Страуме становится на путь активного служения обществу.
Трудный и сложный образ Страуме хорошо воплощен артистом К. Клетниеком, сумевшим показать, что за суровой замкнутостью этого человека таятся большая внутренняя чистота и душевность. Особенно удались артисту заключительные сцены. Искренне, с большой сердечной теплотой звучат в спектакле слова Страуме об уроке, преподанном ему жизнью.
Интересно показан в спектакле образ механика, парторга волости—Эмиля Грива. Заслуженный артист Латвийской ССР Р. Зандерсон передает его идейную убежденность, талант организатора, неукротимую энергию.
Подлинной героиней спектакля является дочь Страуме Астрида. Молодой артистке Л. Фрейман удаюсь передать сложный рисунок этой роли, создать обаятельный образ предствительницы новой, советской интеллигенции, человека передовых убеждений, благородной мечты, горячего сердца.
Постановщик спектакля, заслуженный деятель искусств Латвийской ССР А. Амтман-Бриедит нашел выразительные приемы для раскрытия идейной сущности пьесы. Это относится главный образом к сценам в доме Страуме. И, хотя массовые сцены спектакля удались режиссеру и коллективу в меньшей степени, спектакль в целом правдиво и убедительно раскрывает большую и важную тему. Его ценность в жизненности, в смелом раскрытии сложных процессов развития, в утверждении неодолимой силы нового, за которым будущее.
Этой же теме — борьбе между новым и старым, между нарождающимся и отмирающим, посвящен спектакль "Весна в селе Речном". Он повествует о создании колхоза, его первых шагах, его трудовых буднях, его первой весне.
Замечательных людей села Речного — организатора колхоза, бывшего лейтенанта Яниса Лазда, бригадира Зету, трактористку Марту, колхозника Салумса, его дочь Руту— показал театр в этом спектакле. Бедняки и середняки села сплотились в крепкий, дружный коллектив. Много трудностей встало перед молодым колхозом. И их преодолению посвящают свое усилия эти люди.
Не сразу все налаживается в артели "Речное". Некоторые ее члены еще проявляют сомнения и колебания, еще есть лодыри, которым кажется, что в колхозе можно работать не спеша. Но пример передовиков, страстная убежденность, энергия и самоотверженность председателя артели большевика Лазда делают свое дело. Все
сильнее прививаются ростки нового, социалистического отношения к труду и коллективной собственности. Трактор, электростанция, то, о чем раньше, в раздробленных хозяйствах, не могли и мечтать эти люди,— уже не предел. Познав силу коллективного труда, его неограниченные возможности, люди строят широкие планы на будущее.
Пьеса глубоко передает своеобразие колхозного строительства в республик, где еще не полностью ликвидировали остатки эксплоататорских классов. В спектакле выведен бывший "серый барон" —кулак Бремзе. Этот кровосос еше не оставил надежды, что наступят "другие времена". Всеми мерами он стремится разложить колхоз. Его методы не новы — слухи, подкуп, запугивание, диверсия. Но он плохо понял сдвиги в сознании односельчан. Гневную отповедь дает ему бывший батрак Салумс: "Колхоза испугался, прибежал сюда. Думал, пообещаешь мне лошадь, чтобы борозду проложить, и я не пойду а колхоз. Боишься, как огня. Эх, ты, глупец! Плохо придумал! Первым иду—понял?"
В сплоченности коллектива — сила колхоза. Людям теперь не страшны никакие Бремзе. Никто их не остановит и не свернет с правильного пути. Растет и крепнет колхоз "Речное". В него приходят те, кто раньше проявлял колебания ия неверие.
И когда колхоз с успехом закончил весенние полевые работы, по-новому звучат песни национального праздника "Лиго", ставшие песнями первой колхозной весны.
"Весна в селе Речном" —первая пьеса о строителях колхозной жизни, появившаяся в репертуаре латвийского Художественного театра. Постановщик спектакля народный артист Латвийской ССР Эдуард Смильгис и талантливый коллектив театра с честью выдержали это испытание. Ими создан яркий, правдивый, оптимистический спектакль. Талантливые артисты театра Г. Ваздик, Р. Крейцум, В. Крузе, А. Крауклис, Л. Жвигул создали живые, запоминающиеся образы людей сегодняшней колхозной деревни. Спектакль этот проникнут дыханием жизни. Раскрывая идейный смысл процессов коллективизации, он отвечает мыслям тысяч тружеников, которым большевистская партия и советская власть указали пути новой жизни.
Неудивителен тот успех, которым пользуется спектакль при выездах театра в уезды и волости республики, где создали колхозов—дело сегодняшнего дня. Крестьяне идут в театр, как в школу, школу светлой, колхозной жизни.
"Учитель Страуме" и "Весна в селе Речном" —боевые, нужные спектакли, остро и по-партийному страстно поднимающие вопросы современной жизни республики. Эти спектакли —свидетельство творческого роста театров, их борьбы за актуальный, советский репертуар, за правдивость и народность театрального искусства, за его развитие по пути социалистического реализма.
Д. Писаревский".
("Правда", 1949, № 177 (26 июня), с. 3).

"Стал изрядно зазнаваться рядовой Иван Сачков…"

"… Не хотел соревноваться,
Выбил в тире ноль очков".
 

65 лет назад в СССР тянуло к сочинению стихов каждого Луговского:
"Творчество наших читателей
… Мамины каракули
Идем на плац, в ночной поход, в атаку ли
Или конспекты пишем за столом, —
Повсюду с нами мамины каракули,
Наполненные светом и теплом.
Они вселяют бодрость в души воинов,
Огня прибавят, с лиц усталость смыв,
Твое письмо, такое дорогое нам,
Всегда до дыр зачитываем мы.
И видим в каждой строчке, нежной, ласковой,
Твой образ, что с Отчизною так схожь,
И рвется сердце из груди солдатское
В тот милый край, где, мама, ты живешь.
А ты все та ж — в делах, как ртуть, подвижная,
Хотя виски белым-белы давно,
Зевать от скуки, быть при жизни лишнею —
Нет, не тебе все это суждено!
Идем на плац, в ночной поход, в атаку ли, —
Ты провожаешь нас на ратный труд,
И строчки писем — мамины каракули —
Безмерную нам силу придают!
Рядовые Николай и Иван Луговские".
("На боевом посту", Московский округ противовоздушной обороны, 1959, № 144 (21 июня), с. 3).

"В Нью-Йорке Офелиям не прокормиться..."

"... Здесь Гамлеты даже бастуют порой.
Под гримом — вполне современные лица.
Вполне современный Шекспир предо мной!"

 65 лет назад интересные воспоминания о вылазках за рубеж сохраняли советские активисты:
"Екатерина Шевелева
Из новых стихов,
У модной витрины
Шум долларов шквальный.
                                  рекламы-пожары,
И вдруг
          прорывается
                          голос гитары.
Она — у витрины
                           сверхмодного платья.
А голос такой.
                   словно сыплет проклятья.
И звонко.
               и дерзко,
                                как бедность умеет,
Как будто пощечина
                                        блеску Бродвея.
Как будто взрывается
                                           тяжкая злоба,
Как будто уже не гитара,
                                              а бомба!
Врезаются в память такие
                                             картины.
... Старуха с гитарой у модной
                                                      витрины".
("Известия", 1959, № 148 (24 июня), с. 4).

"Благословенна будь ты в странах и в народах..."

"... На все часы, на всех материках,
Отчизна наша — знаменье свободы
С серпом и молотом в натруженных руках".

 45 лет назад большие планы на посещение Франкфурта и скупку западного ширпортреба имели советские командированные журналисты в погонах до локтя:
"Оборотень
Франкфурт — огромный город, раскинувшийся на густо застроенных берегах Майна, неподалеку от впадения реки в Рейн — главную водную артерию Западной Германии. Было время, когда этот город хотели возвести в ранг столицы, но бывший канцлер Аденауэр отдал предпочтение Бонну. И не только потому, что он сам родился в тех краях. Канцлер решил, что чем скромнее и провинциальнее будет выглядеть политический центр страны, тем будет лучше до тех пор, пока не придет время "брать реванш" и "пересматривать послевоенные границы". С  реваншем Аденауэр, как известно, потерпел фиаско, а вот Франкфурт столицей так и не стал. Но наш рассказ сейчас о другом.
Во Франкфурте мы намеревались посетить "Восточно-Западный торговый банк", где работают наши советские представители, а заодно и побывать в так называемом "обществе в защиту прав человека"...
Года три назад выходящий в Кельне ежемесячник по вопросам немецкой и международной политики "Блеттер фюр дойче унд интернационале политик" опубликовал небольшую статью о деятельности этого общества. Для того чтобы сразу стал ясен характер этого созданного в августе 1972 года института, позволим себе процитировать выше указанную статью: "И в период заключения Договора об основах отношений с ГДР и договоров с Москвой, Прагой и Варшавой, равно как и после завершения в Хельсинки Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, "общество" вело разговор о "распродаже Запада" и анонсировало новые формы помощи тем лицам в странах Восточной Европы, которые "без применения оружия и насилия ведут борьбу за права человека". Игнорируя принципы невмешательства в дела других государств, содержащиеся в Заключительном акте общеевропейского совещания, "общество" не только объявляет свою деятельность законной, но еще и пытается при этом ссылаться на Декларацию прав человека, принятую ООН. А ведь "достаточно хорошо известно, что данное "общество", писал ежемесячник, является не чем иным, как филиалом Народно-трудового союза (НТС). На тождество этих организаций указывает хотя бы их местонахождение и состав членов. Ведь адрес "общества" в первое время
его существования был идентичен с адресом НТС, а руководящие деятели НТС и поныне являются активными сотрудниками "общества".
О том, что собой представляют НТС и его журнал "Посев", мы уже писали. Скажем лишь, что, пытаясь ослабить растущее в ФРГ и в других странах недовольство общественности происками НТС, его шефы решили создать внешне не связанные с ним организации под такими невинными названиями, как " немецко-российское общество", "немецкое общество по изучению России" и наконец "общество в защиту прав человека".
Одним из его первых председателей (мы имеем в виду "общество в защиту прав человека") стала некая Корнелия Герстенмайер —дочь Ойгена Герстенмайера, бывшего председателя бундестага. Эта дама хорошо известна среди ярых антисоветчиков.
Другим, не менее активным деятелем "общества" является И. Агрузов.
Достаточно подробную информацию об Агрузове мы почерпнули из того же журнала "Блеттер фюр дойче унд интернационале политик": "Иван Агрузов—функционер НТС, входящий в так называемый "закрытый сектор" этой  организации. Члены сектора живут по классической конспиративной системе, скрываясь под фальшивыми именами и обмениваясь друг с другом шифрованными донесениями. Известно также, что этот сектор специализируется на террористических и шпионских операциях, направленных против социалистических стран, и для этого поддерживает интенсивные контакты с секретными службами ФРГ и других государств".
Рассказ о нашей встрече во Франкфурте с г-ном Агрузовым мы начнем, пожалуй, не с начала, а с конца. И делаем мы это отнюдь не для того, чтобы показаться оригинальными. Столь необычный подход к публикации подсказал нам сам Агрузов. Оказалось, что не успели мы еще покинуть малогостеприимный агрузовский офис, как шефы из этого подрывного диверсионного центра, забеспокоившись, принялись связываться с Бонном, звонить в советское посольство. Привыкшие творить свои нечистые делишки из-за угла, под покровом ночи, они никак не могли взять в толк, что вот так, средь бела  дня совершенно открыто в их логово могут нагрянуть обычные советские журналисты. Не беремся гадать даже приблизительно, за кого г-н Агрузов и его многочисленная челядь могли нас принять. Однако факт остается фактом: подозрительно настороженная тишина штаб-квартиры за все семь лет существования "общества" была впервые нарушена представителями советской прессы, и они поспешили установить наши личности. Разумеется, г-н Агрузов нажал на все кнопки, использовал все доступные ему совершенно секретные и специальные каналы для выяснения "кто есть кто". А потом на всякий случай дал команду запросить и посольство СССР. В бюллетене, издаваемом "обществом ", где Агрузов поместил вариант нашей беседы (он записал ее на магнитофон, что вынудило поступить аналогично и нас), хозяин офиса сделал позорную как для себя, так и для своего "общества" приписку: "Советское посольство в ФРГ на запрос о личностях журналистов подтвердило и сообщило, что они действительно находятся в служебной командировке".
Мы подчеркиваем: позорную приписку, ибо ни на фирме "Сименс", ни в  "Восточно-Западном торговом банке", ни в других порядочных учреждениях никому и в голову не пришло устанавливать наши личности подобным образом. Этим могут заниматься лишь людишки с темным прошлым, те, кто меряет других людей по своим меркам, те, кто, как правило, связан с уголовной полицией, секретными службами. Не случайно журнал "Штерн" в одном из последних номеров в статье под интригующим заголовком "Мертвецы в подвалах Герольда" как бы невзначай поведал о контактах "общества в защиту прав человека" с федеральным управлением уголовной полиции ФРГ, возглавляемой президентом X. Герольдом (подпольная кличка "мистер компьютер"). Кстати, проверкой наших визитных карточек занимались, как мы уже писали в предыдущих репортажах, директор департамента радиостанции "Свобода" и "Свободная Европа" мистер Редлих и шеф другого антисоветского центра мистер Ралис. Все они —одного поля ягодки. Основной девиз шпионов и диверсантов, активных прислужников империализма — "никому не верить, никому не доверять".
А теперь восстановим картину нашего визита в "покои" г-на Агрузова, расшифруем магнитофонную запись беседы и добавим некоторые штрихи к его портрету.
Агрузовский офис расположен на одном из этажей старого добротного дома, который можно было бы назвать в определенном плане архитектурным памятником города. Снять помещение здесь способен лишь человек с солидным кошельком и личным счетом в банке. Вполне естественно, наша беседа и началась так:
—Кто финансирует ваше "общество", —спросили мы г-на Агрузова, когда он после томительных переговоров через посредство своих широкоплечих секретарей-посыльных наконец согласился выйти из своего убежища и сесть за стол, предварительно поставив условие, что запишет весь наш разговор. Мы стояли в прихожей, а секретари-посыльные исчезали и появлялись перед нами, на русском языке излагая состояние настроения своего господина и благодетеля на данную минуту. Нерешительность Агрузова свидетельствовала скорее всего о том, что этот человек, не имеющий собственного мнения, тянет время и связывается по телефону с кем-то из своих шефов на предмет: можно ли нас принять.
По принципу —как бы чего не вышло.
—Члены нашего общества и друзья делают взносы и пожертвования...
—Кого вы подразумеваете под словом "друзья"?
—Это девять тысяч человек. Среди них частные лица, организации, фирмы...
—Исключительно западно-германские фирмы или имеются и другие?
—Деятельность общества осуществляется главным образом в странах с немецким языком —ФРГ, Австрия, Швейцария. Из Соединенных Штатов мы не получаем никакой поддержки, —объясняет нам Агрузов, не выговаривая букву "р" и поглаживая остатки своих редких седых волос.
—Сколько же членов в вашем "обществе"?
—Что-то в пределах одной тысячи человек.
Что ж, предоставим г-ну Агрузову возможность и право пополемизировать по данному вопросу с журналом "Блеттер фюр дойче унд интернационале политик". Журнал подчеркивает со знанием дела: "Нельзя считать нелогичным, что "общество" в своей подрывной деятельности пользуется прямым руководством и поддержкой не только НТС, но и западных секретных служб. Действия такого масштаба вряд ли могут быть обеспечены относительно скромными собственными финансовыми средствами (членский взнос составляет около 4 марок ФРГ)".
—Г-н Агрузов, мы ведь решили поговорить с вами не случайно. В то время как процесс разрядки напряженности обретает все новые и зримые черты, а между государствами с различными политическими и социальными системами ведется успешный диалог, все еще находятся такие, с позволения сказать, заведения, как, например, радиостанции "Свобода" и "Свободная Европа", "Посев", которые мешают этому диалогу, препятствуют делу разрядки. Что вы можете сказать по данному поводу?
—Вопрос разрядки, разумеется, очень важен, и трудно представить, что находятся люди, выступающие за войну, — театрально улыбается наш собеседник. —Наше общество старается проводить свою работу таким образом, чтобы не мешать разрядке...
Обратите внимание на агрузовскую формулировку, к которой этот циник вынужден прибегнуть: его общество, естественно, и не думает содействовать разрядке, зато, мол, все делает так, чтобы "не мешать" этому жизненно важному для всех людей доброй воли процессу.
—А если уж совсем откровенно?
—С другой стороны, —перебивает Агрузов, —наше общество существует для того, чтобы форсировать осуществление прав человека. В нашем журнале мы не занимаемся ни идеологической, ни политической борьбой. Мы не выступаем ни против какого правительства. Мы публикуем факты...
Агрузов с пеной у рта пытается снова и снова оправдать опубликованные в своем журнальчике материалы, которые содержат горы лжи и клеветы на наш народ, на социалистический строй, делая при этом нелепые ссылки на договоренности в Хельсинки.
—Но позвольте, г-н, а что говорится о правах и свободах человека в параграфе 10-м Заключительного акта общеевропейского совещания? Вспомните: "Осуществление этих свобод, поскольку оно налагает обязанности и ответственность, может быть сопряжено с некоторыми формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые установлены законом, необходимы в демократическом обществе для охраны национальной безопасности, территориальной целостности или общественной безопасности, для охраны здоровья или нравственности, для охраны репутации и прав других лиц, для предотвращения разглашения конфиденциальной информации или для обеспечения авторитета и беспристрастности судебных властей". Разве не ясно, о чем идет речь? И мы хотели бы знать, из чьих рук вы получаете всю эту, с позволения сказать, "информацию", не от тех ли, кто спешит "приобщиться" к любому процессу над уголовниками для поддержания своей репутации в глазах западных ревнителей "гражданских свобод"?
—Вы неправильно информированы... (?!)
—Мы живем в Советском Союзе и уж как-нибудь знаем все, что происходит у нас дома, получше вас. А если ваше "общество" пытается защищать жалкую кучку отщепенцев и уголовных элементов, то тем самым оно потворствует этой категории лиц. Вывод может быть один.
Ну и, наконец, вопрос из другой области:
—Связаны ли вы с эмигрантскими организациями, например с НТС?
—Нет, мы являемся немецкой рганизацией. Я прежде состоял в НТС, а теперь вышел из нее...—снова неуклюже лжет Агрузов.
— К сожалению, приходится констатировать, что есть еще силы, которые спят и видят крах Советского Союза, других социалистических стран. Но учтите, г-н Агрузов, ни ваш НТС, ни прочие подрывные центры и организации не в силах одолеть нашу поступь. Многие пытались это сделать, да руки оказались коротки! Запомните это.
Быстро пролетели сорок минут. Агрузов нажал клавишу магнитофона. Перестала крутиться лента в кассете. В заставленной канцелярскими столами комнате воцарилась тишина.  За окном светило солнце. Его яркие зайчики, отражаясь от стекла открытой форточки, прыгали по настенным плакатам, несущим на своей глянцевой поверхности типографски неряшливо выполненные портреты "борцов" за права человека, почерпнутые из энтээсовского журнальчика "Посев", призывы к совести и "свободе". Но ни лики уголовников, ни мудреные изречения их покровителей не становились от этого оптического эффекта ярче и  привлекательнее. По каким-то физиологическим причинам раскрасневшиеся щечки Агрузова тоже не красили чело этого оборотня...
Мы встали из-за стола, направились к выходу. От маслом выкрашенных белых, но изрядно заляпанных дверей веяло чем-то барачным, точнее — больничным изолятором для неизлечимо больных проказой или чумой.
— Г-н Агрузов, разрешите на прощание один вопрос? Вы вот беретесь писать о нашей стране в своем журнальчике, а сами  хоть немного знакомы с советской прессой?
— У меня нет времени читать даже местные газеты!
— В таком случае, откуда же вы вообще черпаете нужную для "работы" информацию?
— О, жизнь, поймите, сложная штука... — многозначительно протянул Агрузов.
Да, г-н Агрузов, жизнь действительно сложная штука, а ваша личная —заслуживает особого разговора. Надеемся, что вы не станете отрицать, что родились в 1924 году в городе Печоры Псковской области. Когда город, где прошло ваше детство, заняли немецкие фашисты, вы, спасая собственную шкуру, пошли служить в гитлеровскую жандармерию, а потом вместе с отступающим врагом бежали на Запад. Кончилась война. Люди, защищавшие свою Родину, возвращались к своим очагам. А вы — предатель и изменник — избрали иной путь: попросили принять вас "за прошлые заслуги" в НТС. Вы знали, что вам не откажут: в годы второй мировой войны НТС стал официальным филиалом гестапо. В то время, когда вы и ваши коллеги по НТС уже орудовали как военные преступники, расширялись и крепли связи руководителей союза с такими профессиональными шпионами и высокопоставленными фаворитами Гитлера, как Рейнхард Гелен и Отто Скорцени.
Вот почему не вызывает никакого удивления тот факт, что после победы над коричневой чумой этот список избранных пополнили новые высокопоставленные представители секретных служб. Так, например, чрезвычайно повышенный интерес к НТС проявляли бывший шеф Центрального разведывательного управления Ричард Хелмс и глава Федеральной разведывательной службы ФРГ Герхард Вессель.
После 1945 года члены НТС сначала ушли в подполье, спрятавшись за широкую спину британской разведки "Сикрет интеллидженс сервис", а затем американского ЦРУ. Спецслужбы стремились использовать их для проведения подрывной и разведывательной деятельности на территории СССР. Вот и вы, г-н Агрузов, ничем не отличались от энтээсовского отребья ни по своим моральным, ни по иным качествам. Вам нет никакого смысла отказываться от того факта, что, во-первых, в американской диверсионной школе в местечке Бад-Висзее (ФРГ), где особое значение придавалось практическим занятиям, вы под кличкой "Виктор Иванович" обучали своих подопечных радиоделу и числились там "инструктором". Во-вторых, в 1953 году вы сами готовились к тайной заброске в Советский Союз для шпионской и другой подрывной работы. Вряд ли можно сомневаться, чем завершилась бы ваша миссия, если бы заброска состоялась. Вероятнее всего нам бы пришлось, появись нужда, беседовать в ином месте. Ну да что об этом говорить! Вы нашли для себя вполне достойную работу. То есть вам ее подыскали заботливые опекуны. Бросили вас, так сказать, на передний край борьбы против разрядки напряженности, за возвращение к временам "холодной войны".
Ведь именно вы, г-н Агрузов, исподволь, страшась дневного света, соблюдая правила конспирации, распускаете клеветнические слухи о "советской военной угрозе", "кознях Кремля" и прочая, и прочая. Спросите, откуда это вдруг стало известно советским журналистам? Да, собственно говоря, об этом достаточно полно рассказала недавно на встрече с иностранными журналистами в Берлине Инге Голиат —бывшая секретарша депутата бундестага Вернера Маркса. Она не пожелала больше оставаться рабой и немой свидетельницей преступной деятельности своего патрона, возглавляющего в рамках бундестага один из так называемых "рабочих кружков" фракции ХДС/ХСС, ведающего вопросами внешней политики и имеющего прямое отношение к военным вопросам. И рассказала о связях своего шефа с вашим "обществом"...
Итак, г-н Агрузов, он же Виктор Иванович, он же Иван Иванович, а в общем-то предатель и провокатор, не помнящий родства: круг замкнулся. Уже сам по себе факт, свидетельствующий о том, что ваше имя стоит в списке рядом с именем Вернера Маркса и его друзей по партии —Альфредом Дреггером и Манфредом Вернером, проливает свет на очень многое.
Одним словом, совершенно точно прослеживается линия альянса —депутат бундестага Вернер Маркс, его приятель, премьер-министр Баварии небезызвестный Штраус, заместитель председателя "общества в защиту прав человека" Агрузов. У них одно политическое кредо —антисоветизм, зоологическая ненависть ко всем прогрессивным процессам, ко всему, что связано с разрядкой напряженности. Опытные политики и демагоги— все они в определенное время пытаются скрыться под защитными масками этаких миротворцев, ревнителей "свобод". Но эти потуги не приносят успеха. Маска сорвана и с вас, г-н Агрузов, как бы вы за ней ни прятались.
В. Кассис,
Л. Колосов,
спец. корр. "Известий".
Франкфурт — Москва".
 ("Известия", 1979, № 146 (23 июня, московский вечерний выпуск), с. 6).