"Дикой кошкой горбится столица, на мосту патруль стоит..."

"...Только злой мотор во мгле промчится 

И кукушкой прокричит".

50 лет назад с 10 часов вечера до 2 часов ночи весело было на улицах Советской Риги:

"Каким быть дружиннику 

Мнение читателя 

Когда кончать дежурство 

На мои взгляд, в нашем городе у дружин установлен совершенно неправильный распорядок дежурств. Дружинники патрулируют, как правило, с шести до десяти часов вечера. И вот поздним вечером и часов до двух ночи хулиганы (в основном, конечно, подростки и юноши) становятся хозяевами улиц. И не дай бог попасться им в это время. Они бьют витрины, портят телефоны-автоматы, срывают указатели остановок, переходов, оскорбляют, а иногда и избивают запоздалых прохожих.

Я твердо убежден: дежурства дружинников должны продолжаться примерно до двух часов ночи. Тогда их работа по предупреждению преступности будет более эффективной. 

П. Лазарев. 

г. Рига". 

("Правда", 1971, № 153 (2 июня), с. 3).

"Вплетая подснежники в косы девчатам..."

"...Веселым ткачихам прославленной Пресни,

Весна подарила улыбку солдатам.

Взмахнула над площадью крыльями песни".

70 лет назад в правильном направлении топала советская пиитическая смена:

"Звезда моей страны

Озаряя города и пашни,

Бросая луч в грядущие года,

И день и ночь горит на Спасской башне

Моей страны счастливая звезда.

Ее лучей сиянье золотое

Я вижу в свете окон заводских,

В пылающих огнях великих строек,

В сияньи глаз товарищей моих.

Растет и крепнет счастие Отчизны,

И над великой строящей страной

Горит звезда, как светоч коммунизма,

Зажженный твердой сталинской рукой.

Чтоб царство мрака, черный день вчерашний

На землю не вернулись никогда,

Страны моей счастливая звезда

И день и ночь горит на Спасской башне.

Галя Каужанская,

ученица 10-го класса средней школы.

г. Правдинск

Горьковской области".

("Литературная газета", 1951, № 64 (31 мая), с. 2).

"У ног моих на корточках с утра самозабвенно лазит детвора..."

"...а вечером, придя под монумент,

толкует о бессмертии студент".

70 лет назад хорошие письма писал пионерам Свободной Германии бывший узник фашистских и советских лагерей Василий:

"Я. Тайц

На главной площади

                                                                         1

Расскажу  вам про один небольшой немецкий город. В конце войны его захватили американцы, но потом им пришлось уйти оттуда, и в город вошли наши. Жители приветливо встречали советских солдат. Они выстроились вдоль тротуаров и махали платками, шляпами, цветами…

Колонна завернула на главную площадь. И тут вдруг командир скомандовал:

— Стой!

Колонна остановилась. Все — и бойцы и офицеры, — в радостном удивлении стали смотреть на большой бронзовый памятник.

Конечно, немало памятников видели бойцы в немецких городах. Но этот памятник был особенный. Это был памятник Ленину!

— Склонить знамёна! — приказал командир.

И победные знамёна, которые бойцы пронесли от Сталинграда до Берлина, с тихим шелестом склонились перед бронзовой статуей.

Бойцы не могли оторвать глаз от памятника. Каким образом очутился он здесь, в немецком городе, где совсем недавно хозяйничали фашисты?

Командир стал расспрашивать местных жителей. И вот что они ему рассказали.

                                                                           2

В городе находится большой завод. Во время войны там работали люди, согшанные со всей Европы: англичане, чехи, французы, поляки… Был там и русский. Его звали Василий. Фамилии его никто не знал, но все знали, что это был отважный юноша. Он смело сражался с фашистами, защищая деревню. Но его оглушило гранатой. А очнулся он уже в поезде. Фашисты везли его в глубь Германии.

"Убегу! — думал Василий, — Не стану жить в фашистском плену!»

Но убежать было невозможно. Охрана была очень строгой. На завод гнали под усиленным конвоем.

Василия поставили на разгрузку. К заводу вела ветка железной дороги, и по ней каждый день приходили длинные товарные составы с обломками танков, пушек, самолётов…

Фашисты были очень бедны металлом. Они подбирали всё, что могли, и отправляли в печь, в переплавку.

Василий не хотел им помогать и работал кое-как, только для видимости.

Однажды он разгружал длинный, двойной товарный вагон. Не спеша приподнимал он то медную плиту со свастикой, то крыло "Мессершмитта" с чёрным крестом, то разбитый мотор… Он радовался, что поезда привозят с востока много обломков. Значит, наши крепко бьют фашистов.

Вдруг ему почудилось, будто он увидел лицо Ленина. Он не поверил себе.

Но когда Василий как следует пригляделся, он увидел, что в вагоне среди груды металла лежит большая бронзовая статуя Ленина.

Особое чувство охватило Василия. Вся прежняя, привольная жизнь сразу же представилась ему. На сердце у него защемило, слёзы подступили к глазам. Он не выдержал, нагнулся и поцеловал выпуклый холодный бронзовый лоб.

                                                                         3

Неподалёку стоял пленный француз, по имени Анри. Василий потихоньку позвал его. Анри пригляделся к статуе и вдруг обернулся к Василию и как-то по-своему, с ударением на последнем слоге, ласково произнёс:

— Ленин!

Он махнул рукавицей другому пленному, англичанину Джону, который работал у лебёдки. Тот посмотрел на статую и так же ласково, но уже на свой лад, на английский, произнёс:

— Ленин!

…И чех узнал Ленина, и поляк, и негр… Все, кто ни подходил к вагону, — все узнавали Ленина и шопотом, с любовью повторяли:

— Ленин! Ленин!

Но долго смотреть на статую Ленина не пришлось. Вдоль состава уже шагал часовой с автоматом, покрикивая:

— Шнеллер! (Быстрей!)

Василий и его товарищи начали выбрасывать из вагона всякие обломки. И скоро стала видна вся статуя. И Василий понял: это был памятник Ленину, который раньше стоял в советском городе. Фашисты, как воры, украли его, сняли с постамента и вот привезли в Германию, для того чтобы отправить в печь, в переплавку.

"Нет, не бывать этому!" — решил Василий. Он стал знаками показывать товарищам:

"Нельзя в переплавку! Понимаете, нельзя! Ленин".

И все — и англичанин, и чех, и француз, и поляк,— все сразу поняли Василия и повторяли вслед за ним:

— Нельзя! Ленин! Ленин!

                                                                          4

Как только часовой подбежал к хвосту поезда, Анри и Джон осторожно, с помощью лебёдки, приподняли статую и бережно опустили её на тележку.

Василий спрыгнул с подножки вагона и тоже взялся за рукоятки тележки.

Они откатили статую в сторону и стали советоваться, как быть. Объяснялись не столько словами, сколько руками. Но тут сзади снова подбежал часовой:

— Что стали? Шнеллер!

Делать было нечего. Пришлось снова толкать тележку по узким рельсам, которые были вделаны в цементный пол завода. Рельсы вели в горячий цех.

И вот широкие двери на колёсиках раздвинулись. За ними клокотали большие плавильные печи. У одной из них стоял старый немец в синих очках и потёртой кепке. Это был старший горновой. Он оглянулся и крикнул:

— Что вы там замешкались? Давайте, а то печь стоит!

Василий крепче стиснул рукоятку тележки. Пусть только горновой попробует взять статую! Ему тогда несдобровать! Часовых здесь бояться нечего. Они в этот цех не заходят, потому что здесь работают немцы.

— Вы что, оглохли, что ли? — крикнул снова горновой. Снимая на ходу синие очки, он подошёл к тележке.

Пленные тесной толпой окружили его. Старый горновой посмотрел на тележку.

— Постойте! Кто это? Ленин! — охнул старый рабочий. Он поднял руку и снял с головы мятую, прожжённую во многих местах кепку. Вдруг он заторопился: — Что же вы стоите? Везите туда, на задний двор, скорей, пока обер-мастер не видит. Пока ночь. Пока темно. Скорей!

— Спасибо, друг! — по-русски сказал Василий и вместе с другими стал толкать тележку к выходу на задний двор.

Там, в укромном углу, куда никто не ходит, рабочие нашли подходящее место, выровняли его, углубили, положили статую и заботливо прикрыли её брезентом, мотками ржавой проволоки, досками.

И статуя пролежала в тайнике заводского двора до самого конца войны.

                                                                        5

И вот окончилась война. Пришла долгожданная победа. В городе стали хозяйничать американцы. Старый горновой вместе с двумя рабочими отправился к американскому коменданту и сказал:

— Мы хотели бы поставить в городе памятник.

— Кому? 

— Ленину!

— Что? — рассердился американец. — Большевизм разводить? Не позволю!

И тут все поняли, что вместо немецкого фашизма пришёл американский. Пришлось рабочим снова прятать статую, теперь уже от американцев.

Но через два месяца, когда Василий уже был на родине, жители узнали, что город переходит в советскую зону. Все обрадовались.

Старый горновой не мог заснуть в этот вечер. Он отправился на завод и сказал:

— Американцы убираются. Давайте поставим памятник.  Завтра утром русские войдут в город и увидят на площади Ленина.

Времени было мало. Летняя ночь коротка. Но рабочие руки не боятся труда.

Все дружно взялись за дело. И к полуночи на площади города уже вырос большой каменный постамент. Потом привезли статую и стали её водружать на место. И когда над городом взошло солнце, оно осветило высокую бронзовую статую. Ленин, как живой, стоял на площади, протягивая руку навстречу новому дню…

Так появился в городе памятник Ленину. Он и сейчас там стоит. Первого мая у его подножия собираются пионеры. Их встречает старый горновой. Он читает им письмо:

"Дорогие пионеры Свободной Германии! Поздравляю вас с первомайским праздником. Вы, наверное, часто собираетесь у памятника Ленину? Любите Ленина! Ведь Ленин боролся за мир и счастье народов. Ваш Василий".

Пионеры украшают памятник первыми весенними цветами и свежими зелёными ветками. А над ними стоит Ленин и с доброй, ленинской улыбкой смотрит на старинный немецкий город..."

("Мурзилка", 1951, № 5 (май), с. 4-6).

"Шагает весна по простору земному..."

"...Разливом знамен горизонт обнимая.

Звенит ее песня, подобная грому:

Мир-миру!

                  Да здравствует Первое мая!"

70 лет назад советская семья передвигалась колонной, шеренгой и рассыпным строем:

"Антанас Венцлова

За мир!

Подняв букеты и знамена

В честь Первомая и вождя,

С утра по улицам зелёным,

Омытым каплями дождя,

Идут весёлые колонны.

Мы все одна семья – в колоннах,

Мне каждый дорог и знаком:

Вот трактористка, вот учёный,

Вот каменщик, вот агроном…

Люблю их, знаю поимённо…

Мы сеем хлеб и строим домны,

Сажаем сосны и сады,

Но не забудет мир, на что мы

Способны в грозный час беды,

Ткачи, шахтёры, агрономы…

Народы мира не позволят

Грозить войной

                            стране труда.

За мир! Да будет наша воля,

Как воля Сталина, тверда".

("Мурзилка", 1951, № 5 (май), с. 2).

"Отчизна дала свой наказ часовому..."

"... Смотри, чтобы прочной была тишина.

Он, полночь встречая, народу родному
Всем сердцем желает спокойного сна".

55 лет назад покоряли солдатские сердца советские майоры:

"Ночная тревога

Повторив боевой приказ, пограничный наряд уходит, и капитан Маевский остается один. Расстегивает портупею, снимает фуражку. Лишь теперь чувствует,. как чертовски устал за день. А день в сущности выдался обычным. Маевский занимался привычными для офицера заставы делами: руководил стрельбами, отправлял солдат в дозоры, сам выходил на границу. Но этих обычных дел за день всякий раз набирается столько, что порой еле добираешься до квартиры. Он слышит, как за окном дежурный солдат Чижов командует наряду: "Заряжай!", как глухо стучат затворы автоматов, как булькает под солдатскими сапогами вода, хлопает калитка и как дежурный неторопливо возвращается в казарму, сбрасывает с себя тяжелый, мокрый плащ. Проходит несколько минут, и он уже стоит в канцелярии, ожидая приказаний.

— Остальные наряды отправит капитан Пляскин,— говорит Маевский.— Я— на квартире.

Пляскин — замполит. Он на заставе недавно, но дело знает отлично, также как и участок границы — служил на соседней заставе.

— Ясно, товарищ капитан. Спокойной ночи,— вполголоса отвечает Чижов.

Ночью на заставе все говорят вполголоса. Таков неписаный закон.

Маевский встает, закутывается в плащ-палатку, но прежде чем идти домой, по привычке заглядывает в казарму, затем в ленинскую комнату, на кухню. В казарме много коек пустует, их хозяева на границе. Спать они будут днем. Кто спит сейчас, тот сменит несущих ночную вахту. Служба на заставе не прекращается ни на  минуту. Возвращается один наряд, уходит другой.

В ленинской комнате Маевский забирает пачку газет и журналов, доставленных еще дневной почтой. Разве успеешь все прочитать? Но успеть надо. Иначе нельзя. Офицер должен хорошо знать, что происходит в стране, в мире. Ведь он нс просто начальник, он воспитатель. Завтра ему идти к солдатам как пропагандисту. Это очень ответственно. Солдаты нынче грамотные. Без подготовки к ним не суйся.

Маевский поднимает глаза и встречается взглядом с Георгием Димитровым, который смотрит с портрета, улыбаясь в усы доброй сердечной улыбкой, как бы говоря: "Правильно рассуждаете, товарищ офицер. Чтобы стать настоящим коммунистом, надо многое, очень многое знать, надо непрестанно учиться".

Портрет Димитрова—дар заставе первого секретаря ЦК Коммунистической партии Болгарин Тодора Живкова, который несколько лет назад был на заставе, провел с солдатами целый день и остался очень доволен увиденным.

Как-то приезжал на заставу отставной полковник, Герой Советского Союза Никита Фаддеевич Кайманов. Он в тридцатые годы служил на заставе рядовым бойцом и теперь решил побывать в местах, где прошла его боевая юность. Осмотрел заставу и сказал:

— Богато живете! О таком мы тогда и мечтать не смели.

И вправду богато! Ведь в те годы, когда здесь служил Кайманов, вся техника на заставе была представлена одним телефоном. А теперь сюда пришла электроника, появились современные оптические приборы, да и солдаты редко на службу ходят в пешем порядке. Их, как правило, доставляет автомобиль.

Правда, многое сделано и самими солдатами. Отменные мастера есть на заставе: и радисты, и электрики, и строители, и даже художники. Особенно много труда вложил в благоустройство заставы майор Михаил Алексеевич Чесов — начальник заставы. Маевский — его заместитель. Уже четвертый год служат вместе. Теперь Чесов в отпуске, на своей родине, под Астраханью, и Маевский ждет его не дождется. Не то что трудно, а соскучился по другу. И солдаты тоже каждый день о нем спрашивают.

Чем покоряет майор солдатские сердца? — задумывается Маевский. Боевым опытом? Бесспорно. Любой офицер может позавидовать опыту майора. У него за плечами война — прошел от Сталинграда до Эльбы, и не с кем-нибудь, а со взводом разведчиков, в  котором командовал отделением. Каждый побывавший на фронте знает, что это  значит. Из всего взвода до Эльбы дошли только трое: Чесов, в ту пору сержант, командир взвода Козлов и солдат Поклонов. Вся застава из рассказов майора знает об этих людях.

Душевным отношением к солдату? Наверное. Маевский на множестве примеров убедился, что Чесов для каждого находит свое слово, особый подход. Мысль его постоянно занята тем, как бы украсить быт солдата, облегчить его службу. По инициативе майора на заставе разбит большой сад— 150 фруктовых деревьев. Это по предложению и по чертежам майора построены баня, настоящая, с парилкой и душем, большой бассейн, в котором можно проводить соревнования по плаванию. Бассейн для купания в здешних местах, где летом стоит сорокаградусная жара, необходим как воздух.

Знанием службы? Конечно. Седьмой год Чесов командует заставой, и все эти годы застава — передовая в части. "Наверное, и тем, и другим, и третьим,— мысленно подводит итог Маевский, уже подходя к дому.—Как бы только не подвести друга. Приедет, спросит: "Ну, как вы тут без меня воевали?" Хочется ответить: "Кажется, не плохо. Без чепе".

Не успел Маевский войти в квартиру, как в прихожей тревожно загудел телефон. "Вот тебе и "спокойной ночи",—вспомнил он слова дежурного. А тот уже кричит в трубку: "Товарищ капитан, "В ружье!".

Не говоря ни слова, Маевский выбежал на улицу. Дождь хлестал сильнее, и оттого темнота еще более сгустилась. Дорога от дома до заставы хорошо знакома, и, несмотря на темень, Маевский ни разу не споткнулся.

Навстречу ему бежали солдаты, на ходу надевая плащи. Когда на заставе звучит сигнал тревоги, каждый пограничник спешит на заранее отведенное ему место на рубеже. Задача предельно ясна: закрыть границу. Лазутчик, видя, что он обнаружен, стремится, как правило, уйти обратно, скрыться за кордоном. Нужно лишить его этой возможности, заставить прижаться к земле или идти в тыл. Далеко не уйдет. Это проверено.

Маевский на минуту вбегает в канцелярию. Надо доложить в отряд, поставить в известность соседей. Дежурный Чижов уже связался с Санакоевым.

В трубке звучит его веселый голос:

—Василий, что там у тебя?

Амиран Санакоев никогда не унывает. Маевский хорошо знает его —они не один год служили вместе на этой заставе, оба заместителями Чесова, Санакоев – по политчасти, Маевский – по боевой. Амиран пошел на повышение. Теперь сам командует заставой, но часто звонит, интересуется.

—Следы, Амиран. Помогай!

—Не волнуйся, Василий. Все будет хорошо. Поднимаю заставу...

Пока Маевский говорил по телефону, тревожная группа уже погрузилась.

—Сержант Афанасьев здесь? —спрашивает Маевский, подбегая к машине.

—Я здесь, товарищ капитан. И Дамс тоже здесь, —отвечает Афанасьев.

Дамс—это огромная овчарка.

—Хорошо, поехали. К шлагбауму!—отрывисто бросает Маевский.

Шофер сразу даст большую скорость. Как только миновали ворота, могучий луч прожектора разрезал ночь, осветив весь участок заставы.

Это уже пришел на помощь Санакоев. Прожектор установлен у него на участке и зажегся кстати. Его луч прижмет нарушителей к земле, замедлит их движение, позволит выиграть время, что и надо пограничникам.

Дорога идет через пограничное село, и Маевский с радостью наблюдает, как из домов, несмотря на непогоду и поздний час, выбегают люди.  Это дружинники.

Капитан Пляскин предупредил командира дружины, и они занимают свои места согласно боевому расписанию.

Вот и граница. Луч следового фонаря освещает четко видимые на раскисшей земле, глубокие отпечатки трех пар мужских ботинок. Следы свежие, дождь еще не успел их размыть. Маевскому докладывает Белов, коренастый ефрейтор. С ним в наряде высокий, сухопарый солдат Глазков.

— Товарищ капитан, на КСП сумка,—докладывает Белов.

— Какая сумка?

— Нарушители оставили.

Маевскому ясно, что границу нарушили люди опытные и опасные. Такую ненастную ночь для перехода границы выбирают прожженные лазутчики.

— Сержант Афанасьев, ставьте собаку на след! — командует Маевский.

Но Афанасьев без команды уже сделал это. Погоня началась. Вскоре в каких-либо ста метрах от границы задержали первого нарушителя. Он дрожал от страха, и подоспевший к тому времени полковник, начальник отряда, без труда узнал у него, что было их трое, что "те" подло бросили его в минуту опасности и ушли. Нарушители вооружены.

Уйти, однако, им не удалось. Всюду, куда ни совались, нарушители натыкались на пограничников. Нарушители поняли, что проиграли, вышли на дорогу и подняли руки. Оружия при них не было. Но его быстро извлек из кустов Дамс.

Маевский был доволен ночными событиями. Пограничники заставы действовали смело. Теперь на вопрос Чесова: "Ну как вы без меня воевали?" Маевский мог со спокойной душой ответить: "Ничего, вроде неплохо".

Подполковник П. Шариков".

("Известия", 1966, № 124 (28 мая), с. 6).

"Поэт или просто глашатай..."

"... Герольд или просто поэт,

В груди твоей - топот лошадный
И сжатость огней и ночных эстафет".

75 лет назад на советских официальных фотографиях по части Министерства иностранных дел ростом и выправкой поражал воображение товарищ Деканозов:

"Празднование дня рождения Тито в Югославии

Белград, 27 мая. (ТАСС). По всей Югославии широко отмечено 54-летие со дня рождения маршала Тито. В статьях, посвященных этой дате, отмечается роль Тито как вдохновителя и организатора народно-освободительной борьбы и руководителя нового государства — Федеративной народной республики Югославии.

Спортивная молодежь Югославии провела в связи с днем рождения Тито  эстафету. В ней приняли участие юноши и девушки всех народных республик, Юлийской Крайны и Триеста, Югославской армии, а также строители молодежной железной дороги Брчко—Бановичи. Эстафета началась 10 дней назад в самых отдаленных уголках страны и закончилась в Белграде, где ее участники были встречены маршалом Тито и другими руководителями Югославии".

("Известия", 1946, № 124 (28 мая), с. 4).

"Несметны республик богатства..."

"... И сил богатырских не счесть

В стране всенародного братства,
Где труд - это доблесть и честь".

50 лет назад совершенно разными были цели Голды Меир и начальника передвижной механизированной колонны А. Рабиновича:

"Позор сионистам!

С глубоким возмущением читаю я в газетах сообщения о провокациях, чинимых молодчиками из бандитской организации "лига защиты евреев". Эти преступники, как и правители Израиля, без всякого на то основания пытаются говорить от имени всех евреев. Всем честным людям планеты уже давно хорошо известна лживость идеологии сионизма.

В нашем обществе плечом к плечу дружно трудятся представители многих национальностей. Цель советских граждан, в том числе и еврейского происхождения,— дальнейший расцвет нашей великой Родины — Союза Советских Социалистических Республик. На что же могут рассчитывать Голда Меир и ее приспешники, когда цели у нас совсем различны. Их цель — империалистическая агрессия, захват чужих территорий. Наша цель — мир и процветание многонационального Советского государства, строительство коммунистического общества.

Каждый из нас, где бы он ни работал, вносит свой вклад в осуществление этой цели. Я — инженер-строитель. Наша передвижная механизированная колонна строит элеваторы в 10 районах Ростовской области.

Все мы увлечены любимым делом. Одно из условий наших успехов — дружба и сплоченность многонационального коллектива, в котором трудятся русские, украинцы, армяне, татары, евреи и люди других национальностей. Я глубоко убежден, что все авантюры сионистов и правящей клики Израиля окончатся полным провалом. Их презирают все честные люди земли.

А. Рабинович.

Начальник передвижной механизированной колонны ордена Трудового Красного Знамени треста "Севкавэлеваторстрой".

г. Миллерово Ростовской области.

                                                                               *

Сионистские круги за рубежом продолжают раздувать антисоветскую истерию. Шумиха эта подается под видом "защиты" евреев, живущих в нашей стране. От кого же они хотят нас "защитить"? И зачем нас хотят "защитить" от того, с чем мы кровью связаны и что для нас самое дорогое, святое,—от социалистической Родины? Миллионы сынов нашей страны погибли, спасая мир от коричневой чумы. Вот это действительно была защита людей всех национальностей от фашизма. В великой битве за свободу отдали свою жизнь мой отец-коммунист, его

братья-коммунисты.

Я работаю главным конструктором на станкостроительном заводе. Наш коллектив состоит из людей многих национальностей. Всех нас объединяет одна цель — труд на благо советского народа. Мы едины в своих делах, мы одна семья советских людей.

Сионистская шумиха, поднимаемая господами Кахане и компанией,—это предел наглости и лицемерии. Так и хочется напомнить им о положении сефардов в Израиле, о палестинских беженцах, о преследованиях арабов на захваченных

территориях. Не удастся сионистским молодчикам скрыть за дымовой завесой антисоветизма преступную политику правящих кругов Израиля и их покровителей.

С. Радомысельский.

Главный конструктор вильнюсского станкостроительного завода "Жальгирис".

("Правда", 1971, № 146 (26 мая), с. 5).

"Дети рядом с отцами, дети рядом с отцами..."

"... Советской страны молодые сыны -

Делу отцов будут вечно верны".

45 лет назад вся жизнь советского человека за пределами дома была построена на здоровой моральной основе и пронизана светлыми идеалами, а начальники управлений МВД СССР считали, что в русском языке есть слово "четырёхлассник":

"На темы морали

Позднее раскаяние

Служба наша — служба борьбы с расхитителями социалистической собственности — далека от сентиментальности. И все же, когда читали мы письмо девочки, невозможно было сдержать щемящее чувство горечи. Процитирую письмо тринадцатилетней Оли:

"Я дочь Б-вых, мы живем в рабочем поселке. Боюсь, что меня после этого будут ругать, но жить так дальше невозможно. Прошу, помогите мне. Пока мы жили в деревне, в колхозе— все хорошо было у нас дома. Но вот переехали мы жить в город. Отец и мать поступили работать на сахарный завод. Отсюда и началась наша семейная беда. Папа приносит каждый день сахар и продает его по 50—60 копеек за килограмм. Мама работает на складе мешкотары. Они и все тетки, которые с ней, тоже берут сахар. Чтобы пройти проходную, дают каждую неделю по 3 рубля охраннику, и тогда он их не задерживает. Брат мой пришел из армии три года назад, и папа сказал: "Устройся на сахарный, через два года купим машину". Брат тоже приносит сахар. Самогон варят почти каждый день. Мама как запьет, целую неделю пьет, не ходит на работу. Мне стыдно от подруг, что же мне делать? Этот проклятый сахар погубил нашу жизнь. Неужели и мне предстоит такая жизнь, когда я кончу школу? Помогите мне стать человеком, помогите моим родителям стать людьми. В школе говорят, что воровать нельзя, а на заводе воровство. Помогите мне вернуть маму. Очень прошу".

Несмотря на всю драматичность письма Оли, оно закономерно. Вся наша жизнь построена на здоровой моральной основе, пронизана светлыми идеалами, дает подростку примеры высокой человечности. А дома... Мы проверили положение дел на сахарном заводе. Члены семьи Б-вых действительно занимались мелкими хищениями, относились к разряду "несунов". В правовом смысле их преступление не очень значительно. Но перед дочерью — тягчайшее!

Занимаясь делами, связанными с хищениями, частенько сталкиваешься с семьями внешне очень благополучными, иногда просто-таки "респектабельными". Бывает, что взрослые дети, пользуясь "благами" наворованного, пытаются отчуждать себя от зла — мол, мы к делам родителей непричастны. Но совершенно ясно, что нечестность рождает нечестность, которая калечит души подростков...

Побледневший, с поникшей головой стоял у серванта хозяин квартиры. В противоположном углу его жена нервно теребила кухонное полотенце. И только их дочь Галя, худенькая девочка, была полна воинственного негодования. Она с гордым пренебрежением окидывала взглядом сотрудников милиции, которые вместе с понятыми пришли производить обыск. Галя была уверена в честности родителей. И поэтому появление в квартире наших сотрудников было воспринято ею как нелепейшее недоразумение. Но следствие установило, что ее отец замешан в крупных хищениях строительных материалов.

Трудно передать словами последствия того морально-психологического сбоя, который пришлось пережить Гале, когда она узнала истинное лицо отца, открыла вдруг, что он, всегда такой порядочный, почитаемый среди родных, соседей и сослуживцев, оказался матерым жуликом. Ведь и в школе, и среди друзей и знакомых даже говорить о кражах, тюрьмах и трудовых колониях считалось чуть ли не дурным тоном. Галя воспитывалась в атмосфере внешней добропорядочности, уважительности: музыка, книги, театр. И вдруг отец — вор! Душевный водоворот, вызванный этим известием, где гнев, боль и разочарование смешиваются воедино, способен в одночасье сломить человека. Тем более если этот человек только-только вступает в жизнь.

В решениях XXV съезда КПСС обстоятельно изложены положения об органической связи социально-экономического прогресса с ростом общественного сознания строителей коммунистического общества. Партия считает своей постоянной заботой воспитание в советских людях высокой коммунистической сознательности, бережного отношения к социалистической собственности. "Мы добились немалого в улучшении материального благосостояния советского народа, —отмечал на XXV съезде КПСС товарищ Л. И. Брежнев.—Мы будем и дальше последовательно решать эту задачу. Необходимо, однако, чтобы рост материальных возможностей постоянно сопровождался повышением идейно-нравственного и культурного уровня людей. Иначе мы можем получить рецидивы мещанской, мелкобуржуазной психологии. Этого нельзя упускать из виду".

Недавно в г. Гродно предстали перед судом муж и жена Федченко, работники одного из здешних заводов, имеющие двух сыновей —они в минувшем году закончили институты. Как было выяснено на суде, глава семьи имел среднемесячный заработок 153 рубля, а его супруга —98 рублей. Но долгие годы их семейный бюджет пополнялся за счет похищенного: семья жила в трехкомнатной квартире, обставленной роскошной мебелью импортного производства, имела два телевизора, магнитофоны, автомобиль "Жигули", два мотоцикла "Ява" —всего на 50 тысяч 800 рублей. Федченко осужден к 8 годам лишения свободы, его жена —к 6 годам, имущество конфисковано. Рухнул, как и следовало ожидать, карточный домик благополучия любителей поживиться за государственный счет.

Природа преступных проявлений, их морально-психологическая основа в каждом отдельном случае имеют свои особенности, свою подоплеку. И всегда бывает вдвойне мерзко, когда осужденные за хищения оправдывают свои корыстные цели стремлением сделать счастливыми собственных детей, выдавая себя сердобольными, заботливыми родителями. Около двух месяцев в Челябинске длилось заседание областного суда, рассматривавшего дело о крупных хищениях народного добра группой работников Троицкого вагонорефрижераторного депо. Государство дало им все для честной жизни: подсудимые имеют среднее и среднетехническое образование, заработок каждого составляет не меньше 200 рублей. В своем последнем слове один из подсудимых Котляров сказал: "Стыдно признаться, но я подарил сыну костюм, купленный на деньги, вырученные за ворованные продукты. Жене я сказал тогда, что это остаток командировочных... У меня не хватило воли самому заявить о преступлении, но я знал, что наказание неотвратимо, ждал этого часа со страхом". Позднее раскаяние! Желание быть добреньким обернулось драмой, которая легла тяжелым бременем на всех членов семьи.

Известно, что человека формирует среда. И случается так, что, к своему удивлению, действительно порядочные, честные родители однажды обнаруживают, что где-то "проглядели" сына или дочь, ребенок вышел из-под их влияния, постепенно встал на путь правонарушений. Но даже в этом случае семейные отношения являются нравственным барометром, определяющим степень социальной зрелости или, наоборот, духовной опустошенности подростка. Ну, а если отношения эти строятся на основе ничем не прикрываемой частнособственнической психологии, где деляческие, паразитические интересы составляют существо семейной жизни, то и ребенок, ежедневно, ежечасно пропитываемый духом наживы, подвержен нравственным искривлениям!

В последнее время в органы милиции поступает большое количество писем граждан, в которых, кроме конкретных фактов разворовывания народного добра, содержатся мысли и предложения о лучшей сохранности социалистической собственности. В этих письмах, а также из материалов судебно-следственной практики видно: расхитители, взяточники совершают преступления не потому, что не обеспечены. Главное для них —жить на широкую ногу. И эта "широта" пагубно влияет на подростков. Когда родители приносят в дом ворованное —это незамеченным не проходит. И если подростки и не пойдут по пути таких родителей, все равно моральный ущерб огромен. Детские души —это не заранее уготованный ящик, куда можно складывать хорошее и плохое по разным полочкам. Всей своей природой маленький человек стремится к моральной чистоплотности, и если он видит, что взрослые ведут себя бесчестно, то может или восстать против этого, а может и посчитать, что так и надо. Но и в том, и в другом случае для ребенка это серьезное потрясение.

Детская любовь беззаветна и беззащитна, дети наделяют своих родителей самыми светлыми чертами. Если родители поступают бесчестно, то они обманывают и общество, и собственных детей, и как бы исподволь готовят им личную трагедию без вины виноватых.

Читатель может спросить: а стоит ли увещевать пап и мам, потерявших всякий стыд, обворовывающих свое государство? Остановит ли их боль детской души? Но дело в том, что иные родители, в воровстве вовсе не замешанные, все-таки прививают своим детям дух стяжательства, подают развращающий пример.

Кому не известны знаменитые восточные базары, веселые ярмарки, колхозные рынки. Чего греха таить, получают здесь начальное "коммерческое" образование и подростки. Во время рейда дружинников на Шалинском колхозном рынке в Чечено-Ингушетии был задержан четырехклассник по имени Шахман, —он со знанием дела рекламировал модные мужские полуботинки. И хотя на подметке четким клеймом красовалась цена —25 рублей 70 копеек, запрашивал юный коммерсант ни много ни мало как 60 рублей. Растлевающее влияние  спекулятивного рынка с его легким заработком уже коснулось детской души. А может, мальчишка выполнял волю родителей?

Уголовные нормы (ст. ст. 210 и 2101 УК РСФСР) предусматривают ответственность за вовлечение несовершеннолетних в преступную и иную антиобщественную деятельность. При этом принимаются во внимание все виды физического и психологического воздействия: убеждение, запугивание, подкуп, обман, возбуждение низменных побуждений, советы о месте и способах совершения или сокрытия следов преступления и другие. Распитие спиртных напитков с несовершеннолетним в целях склонения его к преступлению также рассматривается как способ вовлечения в преступную деятельность. Надо более решительно, энергично пользоваться этими нормами, строго карать тех, кто развращает детские души. К таким субъектам необходимо принимать самые суровые уголовно-административные меры.

Но проблема эта чрезвычайно сложна, многогранна, в ней взаимопереплетается множество социальных, бытовых, семейных, производственных аспектов. Не только на шумных магистралях, но и во всей нашей жизни ежедневно должен звучать призыв: осторожно, дети!

П. Перевозник,

начальник Управления

БХСС МВД СССР".

("Известия", 1976, № 124 (25 мая, московский вечерний выпуск), с. 4).