"...Отдежурив
в кабинах свой час,
Люди песню от сердца поют,
Как поют все народы у нас".
Как поют все народы у нас".
65 лет назад толково поделился своими впечатлениями о советских выборах известный немецкий писатель
Стефан Гейм:
"Глазами
немецкого писателя
Стефан Гейм
Стефан Гейм,
известный немецкий писатель, эмигрировал из Германии в 1933, долгое время жил в
США. В период второй мировой войны он вступил в ряды американской армии и
участвовал в военных действиях в Европе. После войны Гейм некоторое время
находился в Западной Германии. Теперь Стефан Гейм, который известен советским
читателям по романам "Заложники" и "Крестоносцы", живет и
работает в Германской Демократической Республике. Недавно он посетил Москву. В
день выборов в Верховный Совет СССР Стефан Гейм побывал на нескольких
избирательных участках. Ниже публикуются его заметки.
… Еще до
шести часов утра я приехал на 22-й избирательный участок в помещение Дома
культуры издательства "Правда". Вместе с уже собравшейся большой
группой избирателей я дожидался начала голосования. Ровно в шесть первый
избиратель подошел к столу и получил бюллетени. Самое удивительное, что этот
человек, не заходя в кабину, прямо подошел к избирательной урне и опустил туда
вчетверо сложенные листки. После этого он быстро зашагал к выходу.
- Извините,
пожалуйста.
Объясняю ему,
что мне нужно. Покоряясь выпавшей на его долю судьбе интервьюируемого, первый
избиратель садится рядом со мной за столик. Зовут его Александр Ефимович
Горячкин, ему 62 года, по профессии кровельщик. Он одет в рабочую спецовку, не
успел даже побриться: в семь часов начинается его смена. Он мог бы придти
голосовать и позже, в обеденный перерыв, но, как говорит он, предпочитает
исполнить свой долг избирателя одним из первых.
Вопрос. Скажите
мне, гражданин Горячкин: почему вы вообще пришли голосовать?
Горячкин
(удивленно). Известно, почему. Ведь Верховный Совет – это наше правительство,
хорошее правительство. Выдвинуты в депутаты достойные люди. За них нельзя не
голосовать.
Вопрос. Стало
быть, вы голосовали за правительство. Почему?
Горячкин (смотрит на
меня так, словно я только что свалился с Марса). Ведь это – наше правительство!
Оно помогает нам. Я, например, помимо своей заработной платы, получаю еще и
пенсию. Правительство помогло мне вырастить и обучить моих детей. Раньше, до
революции, мне об этом и думать нельзя было.
Вопрос. Вы член
партии?
Горячкин. Нет.
Вопрос. Как я
вижу, в этом избирательном округе выставлен только один кандидат в Совет Союза,
это Павел Быков. Ведь его все равно изберут и без вашего участия. Может быть,
вам было бы приятнее поспать лишний часок дома, чем приходить сюда так рано и
отдать голос за Быкова?
Горячкин. Я
советский гражданин. Придти на выборы – это мой долг.
Вопрос. Ага,
значит, вы явились сюда по долгу. Кто же вас заставил?
Горячкин
(возмущенно). Меня? Меня никто не заставлял! Я сам пришел. Наши выборы – дело
добровольное. Но я чувствовал, что должен был придти. У меня девять детей.
Старшей дочери 23 года, она геолог, институт окончила. Все дети стали
настоящими людьми, учатся. А знаете, сколько наше правительство выплатило моей
жене пособия на детей? Тридцать тысяч рублей!
Вопрос. Вы
голосовали за Быкова. Знаете ли вы его лично?
Горячкин. Лично
незнаком. Но я знаю, что он рабочий, передовой рабочий, хороший человек. Я был
на собрании избирателей, где он выступал.
Вопрос. Ну, а
допустим, что вы голосовали бы против. Не боялись бы вы, что это может повлечь
за собой неприятные для вас последствия?
Горячкин. Боялся?
Кого бы я стал бояться? Почему?
Для меня все
уже ясно. Мы попрощались. Когда Горячкин подходил к двери, он обернулся и
крикнул мне:
- Наше
правительство хорошее!
Таков наш
первый избиратель на этом участке.
* * *
Ну что ж,
подумал я, поговорим теперь с какой-нибудь женщиной, скажем со старушкой,
которая, может быть, видала многое на своем веку. Через несколько минут я уже
знакомился с Евдокией Тимофеевной Паниной. Ей 69 лет, теперь она пенсионерка, а
раньше работала сторожем на одном из предприятий.
Вопрос. Евдокия
Тимофеевна, вы помните, наверное, то время, когда вашей страной правил царь.
Тогда тоже были выборы, и тогда была не одна партия, а много, вы могли
выбирать, за кого голосовать. За какую партию вы тогда голосовали?
Панина. А я вообще
не голосовала. Таких, как я, никто не приглашал на выборы. Это теперь у нас,
если ты старый человек и тебе трудно ходить, за тобой присылают машину.
Вопрос. Ах, вот
как! Но почему же вы явились голосовать так рано? Ведь вы можете голосовать до
двенадцати часов ночи?
Панина. Зачем же,
я и так плохо спала эту ночь, боялась проспать.Хотела придти к самому началу.
Зачем же дожидаться? Я хотела одной из первых отдать свой голос за наших
кандидатов. Они хорошие люди, достойные, уважаемые.
Вопрос. Вы хотели
отдать свой голос за достойных людей, за кого же?
Панина. Вы,
наверное, приехали из самой далекой заграницы. За наше правительство я
голосовала, за товарищей Булганина и Быкова. Это хорошие люди, защищают наши
интересы, интересы народов.
Вопрос. Вы не
заходили в кабину?
Панина. А зачем?
Мы любим наше правительство. Нас, старых людей, уважают. Сын мой служит в
армии, офицер, одна моя дочь бухгалтер, другая работает в пекарне.Жизнь у нас
хорошая, свободная, умирать не хочется.
Вопрос. Значит вы
считаете, что вы свободны?
Панина.
Свободна?.. А как же, конечно! Мы все свободны. Если мне нужна какая-нибудь
помощь, мне помогают. Я часто хожу в кино, бываю и в театре. Когда собираются
мои друзья, я люблю поплясать. Говорят, чтоя еще неплохо пляшу и пою неплохо
наши народные русские песни…
* * *
Я благодарю
Евдокию Тимофеевну, желаю ей долгой и счастливой жизни и еще многих плясок и
песен, а про себя думаю: "Если бы я был московским корреспондентом
"Нью-Йорк таймс" или "Нейе цейтунг", то мне пришлось бы уже
принять десяток порошков пирамидона".
Теперь мне
нужно поговорить с теми, кто заходит в кабину, - возможно, они входят для того,
чтобы незаметно зачеркнуть там фамилии кандидатов. Именно там, в этих кабинах,
и гнездится "оппозиция", о которой с таким вожделением пишут газеты
на Западе.
Внимательно
наблюдаю за кабинами для тайного голосования. И что же я вижу? Оказывается, для
корреспондентов "Нью-Йорк таймс" или "Нейе цейтунг" не все
еще потеряно и пирамидон принимать еще рановато. Десятки людей заходят в кабины
и, как ни в чем не бывало, выходят оттуда. Если всё это "оппозиция", то
она, как видно, куда более значительная, чем пишут в советской печати.
Я беседую с
Марией Самойловной Кочуровой, которая только что побывала в кабине и затем
опустила свои бюллетени. Ей 47 лет, она работает контролером в типографии.
Вопрос. Я знаю,
что выборы у вас являются тайными, поэтому можете не отвечать на мои вопросы.
Но я заверяю вас, что не опубликую ничего такого, что вы сочли бы
нежелательным.
Кочурова. Да нет,
пожалуйста, я готова ответить вам. Что вас интересует?
Вопрос. Я видел,
что вы заходили в кабину. Почему?
Кочурова. Потому что
наши выборы тайные. Я всегда захожу в кабину. На прошлых выборах я тоже так
делала.
Вопрос. Повторяю,
вы можете не отвечать мне, если не пожелаете. Голосовали ли вы за правительство
или против?
Кочурова. Конечно,
за правительство. За наших кандидатов – товарищей Булганина и Быкова.
Вопрос. Скажите
мне по правде: вы отвечаете мне так, потому что боитесь?
Кочурова
(возмущенно). Кого я должна бояться? Если бы даже я голосовала против, мне
нечего бояться. Наши выборы – тайные выборы. Но я голосовала за наше
правительство, за наших кандидатов. Мы знаем наших кандидатов уже много лет,
это замечательные люди, наши люди. И я голосую за них потому, что знаю: они
будут работать для народа, чтобы жизнь народа становилась лучше.
* * *
Значит, все
же без пирамидона моим коллегам из "Нью-Йорк таймс" не обойтись.
Но нет! Из
кабины выходит совсем молодая девушка. Она, вероятно, впервые принимает участие
в выборах. И вдруг она снова шмыгает обратно в кабину. Это что-нибудь да
значит!
Зоя Ивановна
Полякова, ученица средней школы, восемнадцати лет, робко подсаживается к моему
столику.
Вопрос. Зоя, если
вы не захотите отвечать на мои вопросы, то я пойму вас и нисколько не обижусь.
Зоя спокойно
слушает.
Вопрос. Вы
заходили в кабину… Может быть, ну, вы понимаете, что я имею в виду, вычеркнули
кого-нибудь, а?
Зоя смотрит
на меня непонимающе.
Вопрос. Если вы не
хотите, можете мне не отвечать. Ведь у вас тайные выборы. Вы впервые принимаете
участие в голосовании?
Зоя. Да.
Вопрос. Почему же
вы зашли в кабину?
Зоя. Я хотела
кое-что написать на бюллетене.
Вопрос. Что же?
Зоя. Я
написала…
Вопрос. Что?
Зоя. Я
написала: "Спасибо нашему советскому правительству за все, что оно для нас
сделало"…
("Огонек",
1954, № 13 (28, март), с. 13-14).
