"… Всех героев и первым по праву –
Ким Ир Сена – кто к славе ведет".
65 лет назад велика были ненависть советских
людей к тем, кто сеял бактерии в Корее:
"Март в
Пхеньяне
Вот и пришла в Пхеньян
весна.
Зеленеет первая нежная
травка, пробиваясь из-под камней, которые покрывают "крыши" убежищ.
Сошел лед на Тедонгане, и река забурлила, посинела, готовая вот-вот броситься
на берег. Рано утром первые птицы – вестники тепла – слетаются к воронкам,
наполненным водой, и, жадно взмахивая клювами, пьют.
Весна пришла в Корею.
Но в синем небе попрежнему грохочут самолеты. Враги не хотят, чтобы люди
радовались весне, теплу, солнцу, полям, готовым принять зерно будущего урожая.
Первая рыба, выловленная в Тедонгане, заражена смертельным ядом. Беззаботные
птички, чей щебет веселит детей, несут в своих крохотных тельцах микробы
смерти, а по залитой солнцем земле расползаются насекомые, выращенные в
бактериологических лабораториях и пропитанные чумными и холерными бактериями.
Американцы отняли
жизнь у сотен тысяч невинных людей, отняли кров у миллионов. Теперь они хотят отнять у
корейцев весну, окрасить это светлое слово в зловещий, ядовитый трупный цвет.
Они хотят, чтобы люди боялись веселых весенних потоков воды, пенья птиц,
запахов земли.
Но нет в мире такой
силы, которая могла бы остановить победную поступь весны, которая могла бы
убить в людях благороднейшие чувства любви к родной земле.
Идет весна по
корейской земле, и необычайные признаки сопутствуют ей в этом году. Отряды
юношей и девушек в белых санитарных халатах берут пробы в каждом весеннем
потоке, распыляют по пробуждающейся земле сильно действующие
противоэпидемические средства, которые побеждают ползучую, летающую,
копошащуюся смерть, подосланную американцами.
Штаб по борьбе с
бактериологической опасностью работает день и ночь. В городском народном
комитете Пхеньяна постоянно людно. Приходят и уходят врачи, вербуются новые и
новые дружины добровольцев-санитаров. Каждая улица, каждый клочок земли на ней
– под неослабным вниманием. Тысячи глаз следят за падением бактериологических
бомб. Их сразу же обезвреживают, насекомых убивают, вылавливают, предупреждая
их ядовитые укусы.
В записной книжке
сбитого американского стервятника – майора Девиса – остановила наше внимание
такая многозначительная фраза: "В Корее скоро начнется весна. Она будет
особой весной, весной миллионов азиатских насекомых".
Смысл этой, казалось бы,
туманной фразы сейчас расшифрован с предельной ясностью. Матерый бандит Девис,
слывший в Пентагоне "самым знаменитым летчиком реактивной авиации",
злорадно готовился забросать Корею бомбами с живой начинкой. Он тоже не отказал
себе в удовольствии записать свои мысли по этому поводу.
Но Девис разбился
вместе с самолетом, так и не поразвлекшись вдоволь сбрасыванием новых снарядов,
а те, кому он готовил ужасную смерть, спокойно столкнули почерневший разбитый
самолет в глубокий ров. Знаменитый
американский "асс" оказался раздавленным, как миллионы американских
клопов, заброшенных им и его земляками в Корею. И как зловоние, исходящее от
этого лихого техасца, воспринимаешь циничную запись в его памятной книжке.
Не страх, а великий
благородный гнев, священная ненависть к потерявшему человеческий облик врагу
владеют сейчас миллионами корейцев.
Ночью в Пхеньяне люди
плохо спят: опять начались зверские бомбежки, опять горькая пыли от тяжелых
бомб проникает в глубину подземных убежищ, опять санитарные автомобили гудят в
темноте, увозя раненых, искалеченных, умирающих людей. Но каждую ночь в
укромных местах трудятся наборщики, печатники, метранпажи, готовя свежие номера
газет. Корреспонденты Центрального телеграфного агентства Кореи, несмотря на
воздушную тревогу и взрывы бомб замедленного действия, спешат сдать прямо на
талер последнее сообщение о только что закончившейся бомбежке, о кровавых
итогах очередного американского зверства.
И утром, хоть и
неспокойно прошла ночь, на улицах у газетных витрин военного времени – на
уцелевшей чудом стене дома, прямо на камнях, на которых водружены спешно
прибитые доски, появляются свежие газеты. Возле них постоянно толпится народ.
Здесь останавливаются на минутку спешащие на работу рабочие. Придерживая на
голове корзины, наполненные овощами, задерживается домашняя хозяйка,
возвращающаяся с рынка. Словно застывает на месте старая женщина в широкой
белой одежде. Она неграмотна, но ей все прочтут, расскажут, объяснят.
Пожилой рабочий
торжественным голосом читает сообщения о митингах, которые проходят в далекой и
близкой Москве, в городах и селах Советской страны. Он читает медленно,
отчеканивая каждое слова, стремясь передать всю ненависть и гнев русских братьев
к тем, кто сеет бактерии в Корее. Немолодая женщина в домотканной одежде
крестьянки смотрит на чтеца широко раскрытыми глазами. Слезы катятся по ее
лицу, уже обожженному весенним солнцем. Мальчуган держится за ее юбку. Это ее
младший сын. А двое старших погибли от холеры, укушенные какими-то странными
зеленоватыми мухами, неизвестно как появившимися зимой…
- Не плачь, - ласково
говорит молодая кореянки в одежде солдата. – Не у тебя одной большое горе.
Народы сумеют обуздать зарвавшихся американских бандитов. Ты слышишь – с нами
Москва, с нами Сталин, с нами все честные люди мира.
- Весь мир шумит, как
море, - говорит старик в круглой черной шапочке, какую носят в Москве
академики, и все замолкают, прислушиваясь к словам этого человека, который
прожил на земле уже более шести десятков лет. – И если море тронется, то нет
скалы, которая бы устояла на пути бушующих волн…
Никто не задает
вопросов. На востоке любят пословицы, умеют разгадывать их тайный смысл. И
каждый как бы видит бушующее, разгневанное человеческое море и скалы, уже
подточенные нарастающим прибоем, готовые вот-вот рухнуть.
Город давно проснулся.
Крестьяне несут в корзинах первые плоды весны. Зеленые стебли лука и первую
поросль молодого чеснока. Пробегают рабочие с тачками, наполненными песком и
щебнем. Весна – это даже в войну время строительства. Торопливо проходят
санитарные отряды. Вот невысокая девушка с круглым лицом, на котором ласковое
солнце уже оставило золотую россыпь веснушек, остановилась возле собравшихся.
- Справки об уколах, -
говорит она требовательно и властно. Все торопливо лезут в карманы и кошельки,
и десятки рук протягивают девушке аккуратные кусочки картона, снабженные
увесистыми печатями. Девушка удовлетворенно кивает головой и идет дальше.
Над Пхеньяном –
гордым, стойким, непобедимым городом – стоит весеннее солнце.
Ирина Волк,
специальный
корреспондент "Литературной газеты".
Пхеньян, 31 марта. (По
телеграфу)".
"Литературная
газета", 1952, № 40 (1, апрель), с. 4).
Комментариев нет:
Отправить комментарий