"Хозяин дома пригласил всех, кого мог созвать…"-

"…Советский паспорт должен был

Он завтра получать".

60 лет назад почти никто из советских людей из-за инфантильности или тупости не подходил для шпионской работы в пользу США:

"В ад и обратно

Это не детективная повесть, а короткий, почти протокольный рассказ о судьбах трех изменников, которые на собственной шкуре испытали прелести капиталистического "рая".

Выжатый лимон

Мысль убежать с родины пришла солдату Виктору Сабурову на гауптвахте, где он проводил значительную часть службы. Служил он неподалеку от границы. Однажды ночью он переплыл Аракс и разбудил иранского часового.

Перепуганный иранец поднял тревогу. Из ближайшего селения привели старика, немного говорившего по-русски.

— Иди обратно,— говорил старик Сабурову. — Из богатой и сильной страны ты пришел в нищую. Иди назад, пока не поздно.

Мудрый был совет, но дезертир ему не последовал.

На заставе Сабурова грубо обыскали, отобрали записную книжку, авторучку и зеркало. Солдаты непрерывно звонили куда-то по телефону. Затем один из них принес старую иранскую форму, которую Сабуров напялил поверх своего обмундирования.

Вскоре появился "джип", и Сабурова увезли в Джульфу.

После допроса, который вел подполковник-иранец с переводчиком, изменнику привезли штатскую одежду, а его вещи уложили в мешок и опечатали.

Подполковник вызвал двух солдат. Сабурова снова усадили в "джип" и повезли куда-то. Вот тогда перетрусивший дезертир вспомнил совет старика-иранца. Он выпрыгнул из машины и убежал в ночную степь. Его искали, стреляли вслед, но он отлежался между камней небольшой сопки.

Рано утром он увидел прохожего и спросил, где граница. Тот махнул рукой в сторону Джульфы. Сабуров пошел туда, но вскоре был схвачен пограничниками. Его скрутили веревками по рукам и ногам, притязали к сидению "джипа" и увезли в Тегеран. Там ему завязали глаза, долго вели куда-то и бросили в одиночную тюремную камеру, где Сабуров просидел трое суток без допросов.

Заметим сразу: в какую бы капиталистическую страну ни попал изменник, он неизбежно оказывается в лапах американской разведки.

Однажды утром в камеру вошел сержант, заставил Сабурова надеть темные очки и следовать за ним. Он привел дезертира к худому смуглому человеку, который назвался Михаилом.

Так началось знакомство Сабурова с "раем". Полтора месяца его допрашивали целыми днями. Изменника заставляли чертить планы расположения воинских частей, где он бывал, рассказывать о всех оборонных заводах, о которых он хоть что-нибудь слышал, о железных дорогах и шоссе, о людях, с которыми встречался.

Затем под диктовку Михаила Сабуров написал прошение о предоставлении ему "политического убежища".

До октября Сабуров прожил в полуподвале па окраине Тегерана. Ему было запрещено даже приподнимать занавеску и  выглядывать на улицу. Как-то утром Михаил сказал:

—Сегодня полетим самолетом.

Вечером за Сабуровым пришел еще какой-то незнакомец—блондин с крючковатым носом. Все поехали на аэродром. В самолете Сабурова заперли в туалет и выпустили только в воздухе. После посадки в Афинах самолет прилетел во Франкфурт-на-Майне.

Следующие сорок дней Сабурова то и дело перевозили с одной конспиративной квартиры на другую, десятки раз проверяли на пресловутом "детекторе лжи", вели бесконечные допросы и ни на минуту не оставляли без охраны.

Стать агентом американской разведки его соблазняли двое: один назвался "шефом", другой "дядей Мишей". Мы можем доверительно сообщить, что "шеф"— это некий Рафаил Гольдфарб (он же Спайер и Петров), а "дядю Мишу" кличут Николаем Богачевым. Оба они давно продались за тридцать сребреников мистеру Аллену Даллесу.

Сабуров выбалтывал на допросах все, что ему было известно, но от службы в разведке отказывался.

— Не хочу, чтобы поймали и расстреляли.

— Бояться, что поймают, не стоит, — убеждал Гольдфарб, — для этого будем тебя учить. Могут и не поймать. Жизнь может быть короткой, но роскошной. Подумай!

Ты сделаешь немного, другой — немного, а когда мы сложим все это, окажется много.

Снова дней десять Сабуров сидел взаперти. В конце концов он решил согласиться на предложение "шефа", чтобы хоть таким способом попасть в Советский Союз и явиться с повинной. Он дал согласие стать шпионом.

Сабуров жил теперь в квартире на улице Фалькенстейнер вместе с двумя изменниками—Сухаревым и Ильинским. Однажды Сухарев купил кинжал. Кто-то донес это американцам, и его здорово избили.

Размышляя над всем происходящим, Сабуров понял, что похож на лимон, который в любой момент может оказаться выжатым. А такие лимоны выбрасывают на помойку.

После этого Сабуров вновь отказался стать шпионом.

Американцы решили выжать лимон до конца. Сабурова и Сухарева использовали для антисоветского выступления на радиостанции "Освобождение". Снова продолжались бесконечные допросы. Разведчики допытывались теперь, почему

Сабуров хочет возвратиться на Родину.

Некоторое время он еще служил в охранной, роте 4030. (Такие роты "лейбор сервис" американцы используют для охраны своих военных складов в Германии). Вскоре он твердо заявил, что желает вернуться на родину. Американцы взяли с Сабурова подписку, что он  обязуется никому, не говорить о пребывании у них и не давать никаких адресов.

После долгих просьб дезертиру разрешили возвратиться в Советский Союз. Одиннадцать месяцев пробыл он в "свободном" мире. Почти все это время — в камере или под охраной.

Вояж за океан

В ноябре 1959 года с просьбой о репатриации обратился в советское посольство в Бонне и Евгений Сухарев. Вначале жизнь его мало отличалась от похождений Сабурова. Когда Сабуров, уже покидал "рай", Сухарева устроили кладбищенским рабочим, а потом штукатуром в строительную фирму Георга Штемпеля. Оттуда Сухарев попал в охранную роту 4030. Там и разыскал его разведчик Генрих Винцент, который прежде занимался его "обработкой". Агенты Даллеса не оставляли надежды заполучить Сухарева.

Отозвав изменника в сторону, он сказал, что пора ему бросить службу и заняться английским языком на курсах мисс Эткенс.

За обучение Сухарева платали и давали  небольшую сумму на питание.

Однажды Сухарева перевели на строго секретную квартиру (Франкфурт-на-Майне, Имтурц-Франкфурт, дом 13, квартира 2). Там его встретили два американца, которых он видел в разведшколе Обер-Аммергау. Снова по 4 — 5 часов в день продолжались "беседы".

Сухарев догадывался, что его собираются отправить в разведывательную школу. Винцент и некий Джон с утра до вечера твердили ему, что сделают все для возвращения с задания после заброски на советскую территорию, а потом его ждет якобы легкая жизнь.

Как-то вечером последовал приказ: приготовить вещи без ярлыков, указывающих на их немецкое происхождение, и небольшой чемоданчик с самым необходимым. Когда это было сделано, у Сухарева отобрали все документы и справки, тщательно осмотрели квартиру и повезли на аэродром.

В самолете оказалось отдельное купе, где сидели Сухарев и не известный ему американец. После посадки на Азорских островах самолет приземлился в Вашингтоне.

...Километрах в двенадцати от столицы США, неподалеку от местечка Фальс Чорч, укрылся в лесу небольшой дом, обшитый тесом. Рядом с ним грязноватый гараж и остатки проволочных заграждений. Здесь в одной из комнат и поселили Сухарева.

У комнаты, где жил Сухарев, посменно дежурили американцы Белл, Фред, Мартин и Патрик, встретивший Сухарева на аэродроме.

Многочисленными испытаниями дезертира на детекторе лжи американцы остались недовольны. Через месяц ему сообщили, что он не подходит для шпионской работы, дали денег на дорогу и отправили в Германию, заставив предварительно подписать бумагу, что никакой связи с американскими правительственными органами он не имеет.

1 июня 1959 года Винцент встретил его во Франкфурте-на-Майне и предложил отправляться на все четыре стороны.

Сняв комнату у Вильгельма Мюллера, Сухарев устроился работать штукатуром фирмы "Георг Пот К. Г.". В сентябре упал со стремянки и сильно повредил ногу.

Пока он лежал в больницах "Бокенгайм" и "Ст. Маркус", деньги кончились. Выйдя оттуда, он пытался связаться с Винцентом. Встречу ему назначили у ресторана "Тайтунг". Самолично "шеф" не явился, а прислал двух молодчиков.

Услышав, что Сухарев собирается возвратиться на Родину, один из американцев сказал:

—Черт с тобой. Только вещей с собой не бери,—и захлопнул дверцу машины.

Укрощение укротителя

Переселение Виктора Ильинского в "рай", о котором нашептали ему американцы, было связано для него с некоторым риском и в самом деле очутиться на том свете.

Облизываясь от предвкушения всяких благ, он на ходу спрыгнул с поезда у Аахена. (Ехал с цирком на гастроли в Бельгию).

Допрашивать его начали сотрудники немецкой контрразведки, а затем отправили в лагерь "Валка" под Нюрнбергом.

Путешествие в лагерь было обставлено с некоторой таинственностью. На вокзале в Нюрнберге он должен был отыскать дверь, на которой изображен католический крест, и передать любому из находившихся в той комнате записку.

Как выяснилось, в записке были два слова "Нюрнберг. Валка".

В трамвай его впихнули одного. На последней остановке он показал записку кондуктору, и она равнодушно махнула в сторону леса.

Вскоре показался лагерь — 12 старых бараков с деревянными нарами или двухъярусными железными койками. Начальником лагеря был немец Крамер.

Ильинского определили в барак № 1 (мечтал он о коттедже). Там его через несколько месяцев разыскал "дядя Миша" и увез во Франкфурт, где устроил работать на антисоветскую радиостанцию "Освобождение". Ильинский специализировался на подслушивании советских радиопередач. Время от времени его вызывали на грубые допросы в "рабочую виллу". Так назывался трехэтажный дом желтого цвета неподалеку от главной квартиры американской разведки. В комнатах виллы сотрудники ведомства Даллеса допрашивают перемещенных лиц или подонков вроде Ильинского. Допросы продолжаются с 9 до 17 часов с небольшим перерывом. Проверяются показания на "детекторе лжи".

—Ты сознательно нарушаешь дыхание,—орал на Ильинского толстый врач и продолжал эксперименты,  а разведчик снова и снова задавал вопросы: пил ли ты сегодня чай?.. Был ли осужден за кражу?.. Болел ли сифилисом?

Ильинского заставили составить список всех своих знакомых в Советском Союзе, дать им краткие характеристики и непременно указать, не замечал ли он хоть, в ком-нибудь желания продаться американской разведке, включая его собственного отца. Таковых не нашлось.

Быть шпионом Ильинский отказался. Еще некоторое время он подвизался среди отравителей эфира и даже создал одно "литературное" произведение. Извинившись перед читателями, приведем его полностью.

"Я летчик американской армии. Американская армия сражается не только за свободу Америки, но и России. Помоги мне переодеться в штатское, укрой меня от властей и проводи в район расположения американских войск".

Это —текст листовки, которыми Аллен Даллес в случае войны думает снабдить всех летчиков США. Планы, прямо скажем, далеко идущие.

Вскоре Ильинского выгнали отовсюду: мавр сделал свое дело. Он убедился в своей полной опустошенности. Был когда-то укротителем, а сейчас завидовал положению зверей, которых пытался укрощать, хотя и усвоил из характера

бывших питомцев самые скверные черты.

Таковы судьбы трех преступников, поддавшихся льстивым речам о буржуазном рае. Каждый, пройдя через бесконечную цепь унижений, понял, что на Западе его разжевали и выплюнули.

Изменники любых мастей— заведомо гнилой товарец. Но мистер Аллен Даллес и его сотрудники не стесняются тратить на его приобретение деньги налогоплательщиков. Так пытались они сделать и на этот раз. Но просчитались.

Все трое попросились обратно в Советский Союз и заявили, что за совершенные преступления согласны понести любое наказание, лишь бы не попасть снова в "свободный мир".

Владимир Багрин".

("Известия", 1961, № 16 (18 января, московский вечерний выпуск), с. 4).