"Над низкой водою пустые пески, косматые скалы и тина..."

"… Сюда контрабанду свозили дубки,
Фелюги и бригантины".

55 лет назад с тактом, осторожно и умело трудились советские таможенники:

«Дела контрабандные

Я. Милецкий

В таможенном зале

 Носильщики привезли на тележках множество чемоданов. Маленьких, больших и вовсе огромных, оклеенных цветными этикетками отелей разных стран мира. Их поставили рядышком на барьер, напоминающий торговый прилавок. Но вот и пассажиры с прибывшего из Стокгольма в Ленинград самолета. Офицер-пограничник просматривает паспорта, а таможенники приступили к исполнению, как они говорят, «таможенных формальностей».

- Имеете что-нибудь для продажи?

- Нет!

- Есть ли у вас валюта и валютные ценности?

- Нет!

- Запрещенные к ввозу предметы?

- Нет!

Вопросы задает Михаил Лукичев, невысокого роста молодой человек в форменной тужурке с зелеными кантами и петлицами. На лацкане его тужурке красуется университетский значок. Он свободно владеет английским, с немцами может говорить на их родном языке. Гостям из Индии небезынтересно будет знать, что таможенник Михаил Лукичев, окончив аспирантуру, готовится к защите диссертации на тему «Государственный суверенитет Индии». Впрочем, все работники таможенного поста в Ленинградском аэропорту имеют высшее образование и, конечно, владеют языками.

Таможенный досмотр подходил к концу без всяких происшествий.

- Происшествия у нас редки, - сказал нам наблюдавший процедуру досмотра начальник Ленинградской таможни С. С. Дмитриев.- Один случай на тысячу пассажиров, не больше.

- А не слишком ли поверхностен осмотр?- спросил я.

- Когда нужно, он бывает более внимателен. Но только когда нужно!..

Автомобиль или магазин?

 - Принесите «Дело контрабандистов», - сказал С. С. Дмитриев вошедшему сотруднику.

Я листаю страницы, но фамилии ничего не говорят. Сергей Сергеевич приходит на помощь:

- Возьмите на букву «Л».

… Вечером Л. и его спутник, у которого чисто русская фамилия, были приглашены к начальнику таможни. Оба они иностранцы и приехали в качестве туристов на собственной машине. Велся разговор, который называется на официальном языке опросом, в отличие от допроса, который вправе вести только следственные органы.

- Вы, вероятно, знаете, господа, что приглашены сюда в связи с грубым нарушением таможенных законов СССР,- начал Сергей Сергеевич беседу с иностранцами.

Они наклонили головы.

Мы не называем их фамилий и страны, чьи паспорта они предъявили, потому что, надо полагать, случай этот более не повторится: представитель посольства специально приезжал на таможню, чтобы ознакомиться с делом этих контрабандистов.

Машина, на которой они пересекли государственную границу подвергалась лишь внешнему осмотру. Таможенники на границе, откозырнув, пожелали путешественникам счастливого пути в Ленинград. В декларации, оставленной туристами, было сказано, что вещей для продажи они с собой не привезли.

А на деле оказалось другое. Их задержали возле комиссионного магазина, где они через подставных лиц сдавали для продажи костюмы, платья и другие вещи иностранного производства.

- Почему вы нарушили законы нашей страны? – спросил начальник таможни.

- Мы везли с собой много вещей для подарков и не собирались их продавать,- ответил на ломаном русском языке турист с русской фамилией.

- Но вы пытались их продавать.- Начальник таможни говорил по-английски.

- Да, конечно…

- Почему же вы, господа, не указали в таможенной декларации о наличии у вас предметов, предназначенных для продажи, Законы вашей страны в этом отношении похожи на советские таможенные законы, и вы должны знать их.

- Мы не думали продавать… Нас просили продать…

- Но вы ведь их продавали. Этого вы не отрицаете?

- Нет.

- В связи с тем, что вы нарушили советские таможенные законы, скрыв от таможенных органов наличие у вас предметов, предназначенных для продажи, мы вынуждены привлечь вас к ответственности. Вы признаетесь виноватыми в контрабанде. Обнаруженные у вас вещи конфискуются. Вы меня поняли?

- Да.

- Имеются ли у вас какие-либо претензии к таможне?

- Претензий нет…

- Кроме конфискованных, у вас осталось более двадцати костюмов. Прошу вас дать расписку в том, что вы не будете их продавать и увезете эти костюмы обратно.

Такая расписка была дана, и незадачливые туристы, пытавшиеся превратить свою автомашину в магазин на колесах, покинули пределы нашей страны, оставив о себе память в «Деле контрабандистов».

Тунеядец «Крюк»

 Их можно встретить возле гостиниц, где останавливаются иностранцы. Они ищут легкой жизни и больших денег от скупки старых штанов с иностранной этикеткой или иностранной кофты, пусть рваной, но с яркой наклейкой «Сделано в…».

Тунеядство – цель их жизни. Но подлинное лицо свое они тщательно скрывают от окружающих, зная, что в нашем обществе не может быть места плутам и пронырам, сменившим честный труд на торгашество и мошенничество. Поэтому они избирают себе клички, как воры и бандиты, вроде «Иезуита», «Гнома», «Рыжего», «Гришки-лошади».

Среди них «Крюк» считался самым отпетым и заядлым проходимцем.

Передо мной дело о контрабанде Крюковой Тамары Эльмаровны. Это жена и помощница Крюка – такова была кличка двадцативосьмилетнего Валентина Васильевича Крюкова. Дело составлено Ленинградской таможней еще в 1957 году, когда еще только начиналась «деятельность» супругов.

Вот как сама Крюкова описала свое падение:

«Вечером я вышла с мужем из магазина на Невском и встретила случайно четырех иностранцев: двух мужчин и двух женщин. Они продали мне пальто, и я его купила. Потом я купила у них еще две пары часов. У других иностранцев я купила чулки и косынку…»

- Вы где-нибудь работаете?

- Нет.

- А муж?

- Он лаборант Технологического института.

Прошло несколько лет. Крюков, успевший превратиться в Крюка, бросил работу, окончательно покатился по наклонной, стал матерым тунеядцем.

Валентина и Тамару Крюковых задержали на улице. Их внешний вид вызвал подозрение прохожих. И не удивительно: на нем было два костюма, на ней – семь кофточек и два старых платья. На всех поношенных и кое-где рваных вещах сохранились цветные наклейки.

- Скупили у иностранцев?

- Да?

Заглянули к Крюку на дом. Дорогая мебель, хрусталь. Среди этой роскоши – целая фабрика, где штопали, латали, утюжили скупленное тряпье. Раздавались звонки, и приходили покупатели, которым сбывалась эта реставрированная рвань. Этикетки перешивались с одной вещи на другую. Людей, падких на иноземную тряпку, ловко водили за нос.

Большинство незаконно скупленных, контрабандных вещей Крюк сбывал в комиссионные магазины: от своего имени, от имени жены, родных, знакомых. Было проверено только пять комиссионных магазинов из двадцати шести, имеющихся в городе. Оказалось, что «фирма» сдала сюда вещей более чем на сто тысяч рублей (старыми деньгами). Вот какой размах был у контрабандиста Крюка и его компании!

Теперь Крюка поймали на крюк… Надо полагать, что в Технологическом институте, где работал Крюков, общественные организации призадумаются: «Как же так проглядели человека? А ведь видели: живет не по средствам…»

Пояс контрабандиста

 Ленинградский порт. У причалов стоят корабли под разными флагами. Подъемные краны ловко подхватывают тяжелые грузовики и поднимают их на палубу, словно игрушечные. Огромные ящики выстроились в очередь перед советским пароходом в ожидании, когда

Стальная рука перекинет их в трюм. Работа кипели, спорилась.

На берегу слышался разноязычный говор. Шумной толпой шли туристы, прибывшие на пассажирском лайнере.

С борта иностранного парохода сошел и направился к портовым воротам старший механик Мартин Нордфорс.

- Алло, Мартин!- крикнул ему кто-то вдогонку.- Не задерживайся! Ну, и неуклюжий же ты, черт тебя побери…

Механик с трудом повернулся всем телом в строну говорившего и зло помахал ему кулаком.

- Ну и фигура! – крикнул один из грузчиков, когда механик проходил мимо, и громкий хохот раздался в ответ.

- Вот так моряк! Как бочка, никогда не потонет!

- Вот это живот, прямо до подбородка достает!

И действительно, у Мартина Нордфорса был необычный вид. Непомерная толщина вызывала явное подозрение. Еж не прячет ли механик что-нибудь по костюмом?

Подошедший таможенник вежливо предложил:

- Придется посмотреть…

Так появился на свет пояс контрабандиста. Он охватывал голое тело шведского механика и оказался туго набитым… евангелиями.

- Вы говорите по-русски? – спросили Мартина.

- Нет,- ответил он.

- Почему же евангелия на русском языке?- На небольших книжках значилось, что они изданы в Вашингтоне и отпечатаны в шведской типографии в 1958 году.- Почему у вас их так много? Кому они принадлежат?

- Мне.

- Но так много одному человеку, да притом еще не владеющему русским языком?!

Мартин Нордфорс молчал. Все ясно: он пытался тайком пронести для продажи запрещенную к ввозу в больших количествах религиозную литературу.

Таможенники проверили архивные дела контрабандистов. Да, механик уже уличался в контрабанде. Некоторое время назад Нордфорс посетил Советский Союз в качестве туриста. Он приехал на своей автомашине, которая, как выяснилось вскоре, тоже была набита евангелиями. Их конфисковали.

- Придется и сейчас сделать то же самое,- сказали таможенники.

- Не возражаю… - Потом, подумав с минуту, добавил: - Только прошу вернуть пояс!

- Нет, не вернем: пояс – орудие контрабанды и, бесспорно, подлежит конфискации!

Пожалуй, это больше всего опечалило Мартина Нордфорса.

Дядюшки и тетушки

 - Вспоминается мне,- рассказывал мне начальник таможни, - как недавно в  Ленинград приезжала одна американская туристка, госпожа Реймерсен. Вот у нее был багаж так багаж!..

Носильщики измучились, таская огромные, тяжелые сундуки и чемоданы. Подсчитали – оказалось 48 сундуков и тюков и 5 объемистых чемоданов, всего весом более двух тонн.

Чемоданы туристки пропустили беспрепятственно, а сундуками таможенники пропустили беспрепятственно, а сундуками, естественно, заинтересовались:

- Что в них?

- Сувениры. У меня здесь родственники, и я привезла им подарки. Я тетя! – последовал ответ.

- Не много ли? Сорок восемь сундуков!

- О-о!..

- Придется посмотреть.

- Я этого не хотела бы…

- Тогда они полежат у нас на складе в полной сохранности, и вы сможете взять их с собой обратно.

- Но я хочу их раздать родным…

- Без досмотра нельзя. Закон есть закон!

- Ну и пусть сундуки стоят. С меня за это не возьмут денег?

- Нет.

Сундуки остались в порту, занимая целый угол большого склада. А американская тетушка все не шла и не давала никаких указаний о том, что делать с ее сундуками и тюками. Так она и уехала, не распорядившись своим имуществом. Прошло два месяца, истек срок хранению багажа… «Как же быть?- недоумевали таможенники.= что делать с тетушкиными подарками?»

Думали-гадали и решили пригласить ее родственников, вскрыть злополучные сундуки, пусть они посмотрят их содержимое.

Так и сделали. Вскрыли и пришли в ужас. Все сорок восемь были набиты таким старьем и рваньем, что просто оторопь брала. Рваное белье и стоптанные ботинки были перемешаны со старыми банками и склянками. Ношеные и переношенные платья, заплатанные костюмы, дырявые пальто имели такой вид, что годились разве только на свалку…

Даже сами родственники американской тетушки  схватились за голову, увидев, такие «сувениры». О чем думала она, везя из-за океана эту рвань? Уж не хотела ли облагодетельствовать «русских бедняков». Они, мол, босые и голодные, век не забудут тетушкиной доброты. Потом, возможно, убедившись в том, что родственники-то живут в полном достатке, устыдилась своих «сувениров» и бросила их на произвол судьбы: от греха подальше.

- Выбирайте, что вам понравилось,- сказали таможенники родственникам.- Берите все сорок восемь!

- Что вы, что вы! – завопили те. – К чему нам этот утиль?!

И, порывшись в хламе, отобрали себе из всей груды только один брезентовый мешок и один термос: вероятно, на память об этом курьезном случае. И выдали расписку в том, что они согласны взять только эти две вещи из всех 1700 килограммов, оставленных тетушкой на таможне и подлежащих уничтожению по санитарным соображениям.

В этот день ярко пылал костер во дворе Ленинградского порта. Это сжигали заокеанские сувениры, в том числе 131 пару старой и рваной обуви.

Так окончилась эта некрасивая история: и контрабанда – не контрабанда, и сувениры – не сувениры.

Но есть все же и такие дядюшки и тетушки, которые не прочь порой и к контрабанде прибегнуть. Я вспомнил небольшой музей на Комсомольской площади в Москве – это музей Главного таможенного управления. Немало его экспонатов рассказывает о том, как иные зарубежные родственники пытаются спрятать в почтовых посылках вещи сверх тех, которые они перечислили в декларации.

- Видите дамскую шляпку? – показали мне в музее. Шляпа как шляпа, хоть и от американского дядюшки. Но таможенников заинтересовал бантик, приколотый сбоку. Он как будто слишком толст. Так и есть: в нем спрятаны часики.

Или вот – красивый тигренок. Заграничные «благодетели» прислали его не как игрушку: они вспороли тигренку живот и запрятали туда трое часов и три пары чулок, чтобы не платить за них пошлину. Не больно-то щедрые дядюшки! И зачем только шлют они контрабандой часы – самые обыкновенные, ничем не примечательные, много хуже тех, которые выпускает наша промышленность?! Не знают, видимо, дядюшки и тетушки, что советские часы давно завоевали мировую славу. Ведь некоторые заокеанские туристы сами не прочь контрабандой вывезти советские часы из нашей страны. В музее немало тому примеров. Вот коробка из-под духов с двойным дном: в ней были

спрятаны советские часы для вывоза за границу.

Добро пожаловать!

 Работа у таможенников трудная, тонкая и хлопотливая. Прежде всего нужно соблюсти закон и не дать возможности контрабанде просочиться через таможенный барьер. Но сделать это надо с тактом, осторожно и умело: не обидеть невинного, не дать поблажки виновному.

Особенно много работы летом, когда чуть ли не ежедневно прибывают пассажирские пароходы с туристами и на каждом из них человек по пятьсот. Порой таможенники ночью отправляются на катере навстречу пароходу и в открытом море переходят на его борт. В пути и совершается таможенный досмотр с тем, чтобы, прибыв в порт, туристы не теряли времени.

- Не каждую ночь и выспишься вволю,- рассказывал начальник таможни, - но мы не жалуемся. Всем, кто приезжает в нашу страну, мы гостеприимно говорим: «Добро пожаловать!» Нас радует, что число туристов неизменно растет и что, покидая наш город, они восхищаются его красотой, радушием советских людей.

В течение прошлого года через Ленинградскую таможню прошло около тридцати тысяч человек. Ленинградский порт принял более двух тысяч иностранных грузовых судов со всех концов земли. Еще одно свидетельство необычайно возросших внешнеторговых связей СССР.

("Огонек", 1961, № 21  (21, май), с. 30-31).