"Ты, солнце, создало его, Ильича…"

"… Его ты любило, его ты ласкало,

И каждое утро его ты искало,

Чтоб нежно погладить ладонью луча".

  

75 лет назад в СССР делились воспоминаниями об основоположнике простые советские самовидцы:

«Самовидцы о Ленине

В селе Шушенском, Ермаковского района, Красноярского края, Владимир Ильич Ленин отбывал трехлетнюю сибирскую ссылку с 1897 по 1900 год. Жители этого села хорошо сохранили в своей памяти многие факты из жизни великого Ленина. Они с гордостью называют себя самовидцами, людьми, имевшими счастье самим видеть Владимира Ильича, лично общаться с ним. К числу таких самовидцев относится и Аполлон Далмантьевич Зырянов и Парасковья Алексеевна Мезина, отрывки из устных рассказов которых сегодня публикуются...

... Мезина – бывшая помощница по дому в семье Ульяновых в годы их сибирской ссылки. Сейчас ей 59 лет. С чувством глубокого волнения вспоминает Парасковья Алексеевна двухлетнюю жизнь совместно с Надеждой Константиновной, Владимиром Ильичем и Елизаветой Васильевной – матерью Н. Л. Крупской.
Рассказы записаны Александром Гуревичем в с. Шушенском в 1940 году...

... П. Мезина

1. Обыск

Владимир Ильич в своем кабинете все писал, писал и писал. И вот так же Надежда Константиновна. Она без делов не была. Придешь в кабинет убирать, все стоит Владимир Ильич на ногах и пишет и пишет. За конторкой. За столом я ни разу не видела.

Они долго занимались. Устанут, пойдут, погуляют в лес на час, на два и опять за свою работу.

Я, когда убирала, так заставала такие стопы тетрадей на столе и мелкое, мелкое письмо, красивое такое.

Я один раз говорю:

- Я думаю, что вы все  письма пишете своим.

- Мы пишем сочинение книг. Вот пишем сейчас на тетради, отправляем в редакции, а там напечатают.

Однажды пошла я домой к своим родителям. Недалеко от квартиры Ульяновых волость стояла, на крыльце волости старшина стоит. Увидел меня, спрашивает:

- Ульянов дома?

Я говорю: - дома.

- Что делает?

- Пишет.

- Что пишет?

- Сочинение книг пишет, что он будет писать.

Сказала я старшине, а сама не знаю, что со мной случилось, сердце забилось, аж боюсь, не знаю, что делать. Или к родителям итти, или к Владимиру Ильичу. Все же решила итти к Владимиру Ильичу. Захожу в дом. Елизавета Васильевна, мать Надежды Константиновены, говорит:

- Что с тобой, Паша?

Я сказала.

Владимир Ильич как раз открыл комнату, слушает.

- Ты что сказала? – спрашивает меня.

Я ему повторила, что вот спросил меня староста – дома ли Ульянов и что делает, я сказала, что сочинение книг пишет.

- Ну, молодец, молодец,- говорит Владимир Ильич, - беги тащи дров.

Я быстренько во двор, набрала охапочку дровец, а там в голландке напиханы уже тетради, не знаю, каких бумажек напихали. Все сгорело.

Через несколько времени пришли с обыском. Давай тетради, книги, это все побросали на пол, по столам. Смотрели, смотрели, так ничего и не нашли, опять спокойно, по-старому стало…

...

3. Печенье
Она звала Володей его, а он ее Надей звал. Они дружно жили.

Раз Надежда Константиновна говорит:

- Паша, я буду стряпать.

Руки засучила, квашню повертывает, а ее коса во все стороны болтается. Спекла, печенье неудачно было.

Владимир Ильич возьмет печенье, смеется:

- Это, Надя, ты стряпала? Да как красиво, - говорит.

А мне неудобно, что я хорошо, а она плохо стряпает.

- Это, ведь я стряпала.

- Но, но, не рассказывай, Паша, - говорит».

 ("Восточно-Сибирская правда", 1941, № 94 (22, апрель), с. 2).