"... Смелым орленком на ясные зори
Ты улетишь из гнезда".
65 лет назад, прихлёбывая молоко прямо из бутылок и
смеясь, не желали лучшей доли советские дети:
«Дмитрий Шашурин.
Оля и Локки.
Оля живёт в
Саратове. А Локки Джойс – в Америке.
Про Локки Джойса
писали в газетах. Папа в тот раз читал вслух – громко и медленно: «Посреди
тесного двора – вонючая лужа. Около лужи копошатся дети. Они играют. Доверчивый
семилетний мальчик с прозрачными грязными руками сказал, что его зовут Локки
Джойс и он хочет стать невидимкой...»
Папа перечитал это
место: «Ребёнок хочет стать невидимым, чтобы ему не мешали собирать объедки в
помойках у богатых домов».
Так Оля узнала про
Локки.
Однажды весь второй
«А» поехал за Волгу, на Зелёный остров. Маленький пароходик будто не замечал,
что на него катит столько воды сразу, - тарахтел, тарахтел и шёл против течения.
Носились чайки, а совсем далеко плыли яхты.
На Зелёном острове
тенистые осокори и много цветов. Девочки так старались, что Елена Ивановна
очень скоро сказала:
- Хватит,- и еле-еле
стянула ремни гербарной сетки.
Тогда они нарвали
охапки цветов, уселись вокруг и связали по два венка: один – себе, другой –
Елене Ивановне.
Завтракали,
прихлёбывая молоко прямо из бутылок, и смеялись. Но Оля вдруг вспомнила про
Локки, про вонючую лужу.
И ей показалось, что
она взрослая и строга, а девочки – маленькие-маленькие. Долго ещё оставались
они на Зелёном острове: купались и загорали, и опять собирали цветы, но Оля не
отходила от Елены Ивановны.
А в другой раз Оля
провожала брата в детский садик. На политом асфальте, смешно задирая головы,
воробьи пили из лужиц. Дворник всё подтягивал шланг и старался достать струёй
до деревьев, но струя сгибалась и рассыпалась на крупные капли.
К садику со всех
сторон подходили ребята. Олин брат тоже заранее высвободил руку и вошёл сам.
Родители немного задерживались, глядя сквозь стеклянные двери, улыбались и не
спеша уходили. А к дверям подходили ещё и ещё...
Оля невольно
подумала, что и Локки пора поступать в школу.
По четвергам Оля
играет на скрипке. Из окна консерватории видно чистое небо и липы.
Оля играет. Смычок
то плавно скользит, то вздрагивает.
... На тесный двор
светит солнце. Мальчик протягивает солнцу руки. Но медленно наползает тень
стены и покрывает ноги, голову, протянутые руки. Тихо плачет мальчик. И вдруг
всё быстрей и быстрей исчезают стены. Песня, солнце и цветы.
Даже в день рождения
Оля не забыла про Локки. И когда все разошлись, когда Оля осталась вдвоём с
мамой, она сказала:
- Я очень, очень
счастлива!
Мама улыбнулась и
погасила свет. Но Оля удержала маму за платье.
- Мамочка, ведь
правда, что скоро на свете совсем не станет капиталистов?»
("Мурзилка",
1950, № 6 (июнь), с. 6).
Комментариев нет:
Отправить комментарий