"Два раза в день спускался он в подвал..."

"... И медленно, скрывая нетерпенье,
Ел черствый здешний хлеб и запивал
Вонючим пивом за два пенни".
 

75 лет назад уже полтора месяца могла вновь наслаждаться театром гражданка СССР Нина Макушина:
"Редактору газеты "Правда"
Уважаемый товарищ редактор! Я прошу, если Вы сочтете возможным, поместить на страницах Вашей газеты мое письмо.
В 1942 году, будучи студенткой Института иностранных языков, я познакомилась с сотрудником английской военной миссии в Москве Бренд Джоном. Мне тогда было 18 лет, и я жила одна, так как родители в это время находились в эвакуации. В этот-то период я и сделала большую глупость, дав согласие Джону Бренду стать его женой и в дальнейшем выехать с ним в Англию.
В ноябре 1945 года я прибыла в Лондон, куда к этому времени перевели моего мужа из Москвы, и прожила в Англии до апреля 1948 года. 21 апреля 1948 г. я вернулась в Москву.
В Лондоне я была свидетельницей того, как в английской печати ведется грязная антисоветская кампания в связи с тем, что нескольким советским женщинам, вышедшим замуж за англичан, не дают разрешения на выезд. Мне искренне жаль этих женщин, за которых в роли адвокатов выступают депутаты английского парламента лишь для того, чтобы использовать это как предлог для нападок на Советский Союз. Но не только ради нескольких женщин, пытающихся выехать в Англию, я прошу поместить это письмо. Я хочу, чтобы советские девушки и женщины —все советские люди —из краткого описания моей жизни в Лопдоне лишний раз убедились, что из себя в действительности представляет Англия.
Английским реакционерам, использующим так называемый "вопрос о русских женах" для антисоветской кампании, следовало бы лучше рассказать, как живется русским женщинам, приехавшим в Англию. Из нашей небольшой группы советских женщин, выехавших в ноябре 1945 года в Англию, Голованова вернулась через месяц в Советский Союз, Довгун, стыдясь возвращаться домой, выехала из Англии в другую страну в надежде попытаться там устроить свою жизнь. Я также не была в состоянии дольше жить я Лондоне и вернулась в Советский Союз. Шолохова, Орлова, Синюхина, Кон, Тощева, с которыми я общалась в Лондоне, испытывают большие материальные лишения, тяготятся английской обстановкой и также намерены и ближайшее время возвратиться в Советский Союз.
Я слабо была политически подготовленной. Если бы это было не так, то я, разумеется, не сделала бы такой глупости, — не покинула свою Родину. За два с половиной года пребывания в Лондоне я испытывала только лишения, нищету и бесправие.
Я много раз слышала о так называемом Ист-Энде —восточной окраине Лондона.
Но из книг это трудно понять. Поняла я это только тогда, когда по приезде в Лондон вместе с мужем поселилась в районе Хакней. Дома этого района представляют собой страшные трущобы, квартиры освещаются газом, к которому совершенно невозможно привыкнуть, воды и других коммунальных услуг нет. Меня поразило в Лондоне бесправное, рабское положение женщины в семье, Большинство англичан считает, что женщина должна заниматься только кухней и детьми. Женщина воспитывается в духе рабского повиновения мужчине.
Но самым страшным бичом для трудящихся являются безработица и нужда, которую испытывает большая часть населения Лондона. Достаточно показать положение нашей маленькой семьи (муж и я) для того, чтобы все стало ясным.
После демобилизации из армии муж на протяжении трех месяцев подыскивал работу, затем все же ее нашел в пригороде, где стал работать в мастерских по производству мела. Другой работы он найти себе не мог. Он получал 5 фунтов стерлингов в неделю, т. е. 100 шиллингов. Из них только на проезд к месту работы и на табак для себя он принужден был тратить 50 шиллингов. Каждую неделю мы вносили 5 шиллингов так называемой страховой платы. Следует иметь в виду, что эта система страхования никак не похожа на то, что существует в Советском Союзе. У нас человек страхует свою жизнь для того, чтобы в случае его смерти наследники могли получить единовременное пособие. В Англии же человек уплачивает страховой взнос для того, чтобы после его смерти его могли сносно похоронить, так как похоронить человека там стоит 50 фунтов стерлингов. За квартиру (даже за самую дешевую трущобу в Ист-Энде), отопление, освещение мы принуждены были платить еженедельно 30 шиллингов. Остающихся 15 шиллингов никак не могло хватить на жизнь. Для того, чтобы жить впроголодь, нужно минимум тратить на питание 40—50 шиллингов на нашу семью в неделю.
В ноябре 1946 года муж потерял свою работу и был безработным в течение двух месяцев. Это было страшное время. Работу найти было совершенно невозможно. Мы жили тем, что тратили сбережения, сделанные нами на протяжении трех лет. т. е. с момента моего замужества —в 1942 г. и до 1945 г., т. е. до моего выезда в  Англию из Москвы. За эти два месяца безработицы пришлось истратить значительную часть сбережений, другая часть этих денег ежемесячно нами ранее тратилась на жизнь с тем, чтобы не голодать.
В 1947 году, после долгих поисков, муж нашел, наконец, работу в правлении конторы по восстановлению зданий, разрушенных во время войны. Это уже была очень "приличная" административная работа, и за нее платили 6 фунтов в неделю. Однако для того, чтобы быть на этой работе, нужно было быть прилично одетым, но денег на эту приличную одежду уже не было. Я принуждена была продавать некоторые ценности, привезенные мною из Москвы. Но в это время у меня родился ребенок. За 10 дней моего пребывания в больнице с меня потребовали 14 фунтов стерлингов. Наше материальное положение стало совершенно безнадежным. Я пыталась поступить на работу, но при моей попытке устроить ребенка в ясли выяснилось, что нужно ждать очереди два года.
Мы много говорили с мужем, Я упрекала его в том, что он, так же как и другие англичане в Москве, распространял лживую версию о том, что в Англии хорошо жить, что там культурная жизнь. Я доказывала ему на примере нашей семьи, каков уровень материальной жизни в Англии, а о культуре и говорить не стоило, так как как за 2 1/2 года пребывания в Лондоне я не могла даже ни разу сходить в театр.  Но муж лишь оправдывался, заявляя, что он не думал, что после войны жизнь в Англии будет такой тяжелой. Муж всячески пытался учиться, поступить в заочное учебное заведение. Однако это оказалось невозможным, так как требовалось много денег. Муж с сожалением говорил, что нашему сыну, так же как и ему, видимо, не удастся получить образование в Англии.
В апреле этого года перед нами снова встала угроза безработицы. Учреждение, в котором работает муж, уже на 50 проц. уволило рабочих и служащих. Было ясно, что и само учреждение в ближайшее время будет ликвидировано, и муж снова останется безработным. На этот раз уже не было сбережений, и с безработицей должен был притти и голод.
Часто встречаясь в Лондоне с русскими девушками, вышедшими замуж за англичан,—Шолоховой, Орловой, Кон и Синюхиной, мы все время говорили в Москве, вспоминали родину, близких. Я часто с ужасом думала, что наше пребывание в Лондоне похоже на какую-то неволю, потому что к нам, русским людям, в Англии вследствие разнузданной антисоветской пропаганды со стороны реакционеров и поджигателей войны относятся высокомерно, с каким-то презрением. Но ведь у нас на руках были советские паспорта, мы в любое время могли выехать домой, и только стыд перед близкими за свою глупость удерживал нас от этого.
Я не могла дольше выносить все это и решила забрать сына и уехать из Англии.
И для меня, и для мужа это расставание было очень тяжелым, но я была счастлива, что возвращаюсь на Родину, а мужу оставалось радоваться только тому, что сын его будет жить в стране, которая даст ему возможность получить образование и жить без хорошо знакомой его отцу тревоги за завтрашний день.
Вот почему я вынуждена была оставить мужа и возвратиться в Советский Союз.
Тяжело мне дался этот период, но одно могу сказать: я счастлива, что снова в Москве. Трудно передать, какую радость я испытываю, видя снова наших людей, и трудно нашим людям себя представить, как они должны радоваться тому, что не испытывают на себе того, что испытала я.
Нина Макушина.
10 июня 1948 года".
("Правда", 1948, № 167 (15 июня), с. 3).