"... А
он храпит как миленький
До десяти утра".
До десяти утра".
35 лет назад в СССР пересылка будильника в Японию стоила 15 рублей:
"Репортаж с пристрастием
Два года назад семья столяра завода "Дальэнергомаш" Бориса Фролягина принимала у себя дома молодых японцев — членов делегации сторонников мира. Не стану лукавить, утверждая, будто Фролягины так вот сами взяли и пригласили иностранцев на чашку чая. Просто их дом по кем-то ведомым меркам "потянул" на то, чтобы стать "объектом показа", а в программе пребывания делегации значилось: знакомство с жизнью и бытом семьи советского рабочего. Вот и получилось, что встретились они по формальному случаю, а уж сдружились по обоюдному душевному расположению.
Узнали Фролягины, что милая их гостья студентка Норико Сузуки в начале мая выходит замуж, и надумали отправить ей подарок. Только чем порадовать девушку? Вспомнили, как Норико нахваливала чай из тульского самовара, решили: пошлем такой же...
Хорошо, что не кинулись за покупкой, прежде зашли на Хабаровский почтамт.
— Электротовары к отправке в Японию не принимаем, запрещено почтовыми правилами,— сказали там.
На каждое "нельзя" в наше гласное время требуется четкий ответ — почему? Почему запрещено? Может, сокрыто в тех правилах некое тайное беспокойство:
ну, как японцы слижут крутизну дизайна или постигнут отечественные секреты превращения электрической энергии в тепловую?
Нет ответа. Свято хранят тайну почтовые работники. А может, они ее просто не знают?
— Что принимаете? — робко поинтересовался Борис Петрович.
Долго исключали то, что нельзя, нашли: часы можно.
Купили Фролягины симпатичный будильник, вмонтированный в избушку на курьих ножках, дали дочке семикласснице Ольге ответственное поручение — отправить. Вернулась девочка расстроенная. Не хватило ей образования, чтобы заполнить кипу деклараций. Вновь пошла на почтамт уже вместе с родителями.
Посылку приняли 26 апреля. Как раз к свадьбе подгадает, рассчитали Фролягины. Но 10 мая они получили извещение на... возврат своего будильника. Его вернули вместе с кипой мятых, рваных деклараций. Начальник международного участка Владивостокского Прижелезнодорожного почтамта Г. Литаш обосновала это так: "Возвращается ввиду того, что в декларациях не указано вложение посылки. Заполняйте декларации в пяти экземплярах".
— Помилуйте,—взмолился Борис Петрович,— на каждом бланке в нужном месте написано: часы механические. А декларацию, вы сами сказали, нужно заполнять в четырех экземплярах.
Добрый порыв души обернулся для Фролягиных нервотрепкой, потерянным временем, материальным убытком. Что ни говорите, а пересылка будильника в Японию стоит 15 рублей, да на почтамте пригрозили: не заберете свою "избушку на курьих ножках" —будем взыскивать за хранение.
Вместе с заместителем начальника Хабаровского почтамта Р. Данчук мы подробно, документально изучили это почтовое происшествие и пришли к единому мнению: в нем виноваты только работники связи, их низкая профессиональная подготовка, невнимание к людям.
Борис Фролягин действительно во всех декларациях четко указал свое вложение —часы механические. Сколько же все-таки требуется заполнять деклараций? Четыре или пять? Открыв "Руководство по приему международных почтовых отправлений", узнаем: две.
Так кто же конкретно и по какому праву морочит людям головы?
Г. Литаш, начальник международного участка Владивостокского Прижелезнодорожного почтамта:
— Что вы мне твердите про правила! Я тридцать лет этим занимаюсь. Мы всегда требовали и будем требовать, чтобы декларации заполняли в пяти экземплярах...
О. Кирдун, бригадир международного участка Хабаровского почтамта:
—В правила, правда, давно не заглядывала, но знаю точно, что для отправки посылки в Японию надо четыре декларации.
Такой вот обыденный, повседневный формализм, первозданная лень, когда даже книжку открыть не хочется, чтобы познать свои должностные обязанности.
Не знаю, возникнет ли у Фролягиных после такого огорчения желание еще что-либо посылать своим друзьям в Японию. И касается это не только их. Из таких вот конкретных человеческих общений во многом складывается наше важное общенародное дело, которое называем укреплением интернациональных связей. Сколь часто бездушные чиновники, не изучив уставы и уложения, для них написанные, рвут нити этих связей, вредят им. Примеров тому множество.
Живет в Токио известный пролетарский художник, большой друг нашей страны, создатель японской ленинианы Томита Кадзуо. Его старший сын лет тридцать назад приехал в СССР и не захотел покидать нашу страну. Оставаясь подданным Японии, он живет и работает в Кустанае.
Томита Сейдзи —так зовут сына —навестил больного родителя. Возвращался от него с подарком — цветным телевизором и видеомагнитофоном. На Находкинской таможне ему сказали:
— Надо уплатить пошлину — пятьсот рублей.
— Согласен,— сказал Томита,— я сейчас же позвоню родным в Кустанай, они к утру телеграфом пришлют деньги.
—Нет, ночевать в Находке вы не можете, у вас виза только на день приезда.
—Тогда посодействуйте, пожалуйста, продлить визу на пару дней.
—Это не входит в наши обязанности,— ответил старший инспектор таможни П. Романенко.
Пришлось Томита Сейдзи оставить отцовский подарок и уехать. Таможенники дали ему, правда, телефон местного дипломатического агента, пообещав, что, если он перешлет деньги на оплату пошлины и отправку багажа, тот-де этим займется. Забегая вперед, скажу: дипломатический агент был очень удивлен "поручением" таможенной службы, сказал, что это не его заботы, и вообще, что, кроме осколков, может прийти в Кустанай, если отправлять телевизор и видеомагнитофон таким образом.
Сказать по правде, Томита уже поставил крест на ценных вещах, не собирался вызволять их из таможни. Огорченный, сидел он в международном зале уже Хабаровского аэропорта, когда вдруг увидел заведующего Дальневосточным отделением АПН Евгения Бугаенко, который несколько раз писал об их семье, о творчестве отца.
Журналист, узнав о формализме таможенников, возмутился. Он позвонил начальнику краевого ОВИРа полковнику милиции П. Грищенко и, объяснив ситуацию, спросил: так ли уж сложно продлить визу на несколько дней?
Это оказалось делом нескольких часов. Перевели Томита из дома деньги, вернулся он в Находку. На этот раз, оповещенная Бугаенко, его встречала инструктор горкома партии Т. Усова. Начальник таможни Г. Тищенко сам быстро, четко оформил выдачу вещей. Работники Хабаровского аэропорта помогли забронировать билет на ближайший рейс... Томита сердечно благодарил добрых людей.
А я вот думаю, какая обида осталась бы в его сердце, не встреть он случайно Е. Бугаенко. Ведь он чуть не потерял не просто отцовский подарок. Находкинским таможенникам и пограничным властям, чтобы решить вопрос к обоюдному удовлетворению, совсем не нужно было нарушать уставы и инструкции. Наоборот, в полном соответствии с ними они могли, просто обязаны были пойти навстречу человеку. Вновь здесь, как и с фролягинской посылкой, возобладал формализм.
Кстати, нелишне узнать, что сталось бы с японским телевизором и видеомагнитофоном, не востребуй их хозяин?
Через два месяца хранения изъятые вещи подлежат оценке и продаже через магазины. Судя по практике, бытующей в таможне Хабаровского аэропорта, делают это весьма странным образом. Здесь ежеквартально, с завидным постоянством в составе, собирается комиссия: заместитель заведующего железнодорожным райфинотделом А. Сахно (либо кто-то из ее подчиненных), директор комиссионного магазина № 79 О. Черных, кладовщик таможни А. Беденко. Именно они определяют, что почем будет стоить.
Хочу спросить тех, кто часто бывает в комиссионных магазинах, торгующих радиотоварами: видели ли они новые стереокассетные плейеры "Айво" со стереонаушниками, которые стоили бы 80—110 рублей? В магазине № 79 их сбыли за такую цену целых девять штук. Вот только кому?
Александра Ивановна Сахно — опытный финансист, но в иностранных радио-, как, впрочем, и в других товарах, по ее собственному признанию, совсем не разбирается. Бразды правления в комиссии у директора магазина О. Черных. Сама оценивает, сама потом и продает.
—На многие иностранные товары у нас нет прейскурантов, поэтому оцениваем часто по аналогии с нашими,—говорит А. Сахно.
Часы "Сейко", например, по размеру точь-в-точь "Полет". Цену "Полета" им и определяют. А недавно целую партию японских часов —24 штуки — оценили по 25 рублей.
Надо ли говорить, как грубо при такой "оценке" попираются правила и инструкции? Ведь решающее слово при назначении цены должно быть за опытным экспертом-товароведом —специалистом по той или иной группе товаров. Однако товароведы в работе комиссии давным-давно не участвуют. И потому создалась ситуация просто идеальная для злоупотреблений.
Ширятся, крепнут наши межгосударственные внешние связи, личные контакты с людьми разных стран. Радуясь этому, сознаем, что граница —понятие пока строгое, и на ней без четкого порядка, обусловленного уставами и инструкциями, не обойтись. Как показывает практика, не уложения, а отступления от них становятся причинами недоразумений, нервотрепок, отравляют людям жизнь. Чтобы избежать этого, будем делать все так, как положено по уставу.
Б. Резник,
соб. корр. "Известий".
Хабаровский край".
Комментариев нет:
Отправить комментарий