"… как будто бы это взглянул на меня
Дзержинский,
накинув шинель на плечи".
60 лет назад в СССР считалось, что редкая мамаша так
любит своего ребенка, как любят чужих детей организаторы политических спецслужб:
"Он хотел вас видеть такими
С. Дзержинская
"Я люблю детей так, как никого другого… Я думаю, что
собственных детей я не мог бы любить больше, чем несобственных… В особенно
тяжкие минуты я мечтаю о том, что я взял какого-либо ребенка, подкидыша, и
ношусь с ним, и нам хорошо… Часто, часто мне кажется, что даже мать не любит
детей так горячо, как я…"
Эти полные тепла и любви слова писал тот, кого в народе
называли "Железным Феликсом".
Несгибаемая воля Феликса Эдмундовича Дзержинского
поражала даже его товарищей-большевиков, а они и сами ведь были стальными
людьми. Друзья называли его "рыцарем революции", враги трепетали при
имени Дзержинского… Но трудно найти человека, который любил бы ребят так горячо
и нежно, как "Железный Феликс".
Письмо, строки из которого я только что привела, написано
в Швейцарии, в эмиграции, куда Феликс Эдмундович должен был уехать, выйдя из
тюрьмы. В тюрьмах Феликс Эдмундович провел почти четверть своей жизни –
одиннадцать лет. Конечно, в те годы желание взять подкидыша, о котором
говорится в письме, было для Дзержинского несбыточной мечтой. Свое стремление
заботиться о бездомных детях Феликс Эдмундович осуществил гораздо позже – после
Октябрьской революции, когда он возглавил комиссию по улучшению быта детей… Как
заботился он, чтобы беспризорным детям было хорошо, чтобы они были сыты, одеты,
жили в светлых, чистых комнатах!.. Но, повторяю, это случилось много позже, а
тогда, в годы подполья, нечего было и думать, чтобы взять на воспитание
ребенка… И все же при малейшей возможности Феликс Эдмундович завязывал дружбу с
ребятами.
Помню, как он играл с детьми товарищей – с маленькой
дочкой Ю. Мархлевского, детьми А. Варского. В Кракове, где он был в эмиграции,
он окружил себя детьми. Он жил там в рабочем районе, снимая крошечную проходную
комнатушку. Рядом, в большой комнате, хранился партийный архив и ночевали
приезжавшие товарищи… Вот здесь-то Феликс Эдмундович и устроил нечто вроде
детского сада для ребятишек рабочих. Они играли здесь днем в нехитрые игрушки,
которые он сам смастерил для них из папиросных коробок и каштанов…
Раз я застала такую картину: Феликс Эдмундович сидит за
столом, на коленях у него малыш, два других примостились за спиной, обвив шею
"дяди" руками…
В соседней комнате – детский смех, возня, а Дзержинский,
облепленный детьми, пишет, как ни в чем не бывало.
Он даже уверял меня, что так ему лучше работается…
А как он умел играть с детьми! Но, к сожалению, ему не
часто удавалось играть даже с собственным сыном… По-настоящему он встретился с
ним только в 1918 году, когда Ясю было уже семь лет. А до этого он видел сына
только раз, в Варшавском воспитательном доме, куда пришлось поместить малыша,
которому тогда было несколько месяцев. Феликс Эдмундович в то время скрывался
от полиции и назвал себя дядей Ясика.
И вот наконец в 1918 году Феликс Эдмундович приехал на
несколько дней, повидаться, к нам в Швейцарию, где я работала в советской
миссии…
Все время он играл с сыном. Их нельзя было оторвать друг
от друга, а я не могла налюбоваться на них. Наконец-то – хоть и ненадолго! –
сбылось то, о чем он писал из тюрьмы, обращаясь к малютке-сыну: "…Ясик мой
любимый, солнышко, радость моя!.. Когда мы будем вместе, мы будем смеяться и
радоваться… Будем гоняться друг за другом и, обнявшись, сидеть и рассказывать
друг другу… И это будет наш праздник…"
("Пионер",
1957, № 9 (сентябрь), с. 33-35).
Комментариев нет:
Отправить комментарий