Парижскую биржу, Пале-Броньяр, оставившую след в живописи Дега, дававшую хлеб Жюлю Верну и Клоду-Эмилю Шуффенекеру, расколовшую на две половины жизнь Гогена, не обошла своим вниманием и великая французская литература. Самый известный роман, обязанный ей своим появлением и сюжетом, был завершён в конце января 1891-го, написан Эмилем Золя за один год и называется - "Деньги". Тот общий читательский интерес, с которым в России конца позапрошлого века был встречен Золя, когда перевод появлялся одновременно с выходом во Франции оригинала, на официальном уровне в СССР и не угасал никогда. Широко отмечалось в 1927 году даже 25-летие его смерти, после чего вышло первое советское полное собрание сочинений Золя в двадцати пяти томах. Сергей Берия, рассказывая о кремлёвских литературных вкусах, вспоминал: "И вот как-то раз приходит Иосиф Виссарионович домой. Пообедали мы, а потом он нас спрашивает: "А что вы читаете?". Мы назвали какие-то книги. "А Золя что-нибудь знаете?". Тут я отличился: "Нана", - говорю. Он засмеялся: "Это не лучшее его произведение. Другое дело "Жерминаль"*). Из других источников в тираж пошло и такое утверждение: были авторы, которых вождь любил, а вот Золя он – "обожал". Не к месту почему-то вспомнилось здесь милновское: любит ли Слонопотам поросят, и как именно он их любит? Не отставал в любви к Золя и Горький: «По романам Эмиля Золя можно изучить целую эпоху". В недолгой "Беседе с писателями-ударниками по вопросам, предложенным рабочим редакционным советом ВЦСПС" в 1931 году – великий пролетарский писатель счёл нужным упомянуть Золя четыре раза. И на вопрос какого-то умника-писателя-ударника с места "Что лучше воспринимается нашей эпохой: О.Генри, Эдгар По или Золя?" - Алексей Максимович высказался однозначно и определённо – первый и второй практически не воспринимаются эпохой, третий – ещё как воспринимается **). Естественно, дело кончилось тем, чем и должно было кончиться: моё поколение юных читателей обходило Золя за версту, бросив освободившиеся силы на Эдгара По с О.Генри. В лучшем случае, маскировать вопиющий пробел в чтении ложилась та же "Нана". О, как недальновидны мы были! И как же прав был автор дурацкой "Песни о соколе"! По двадцатитомной серии романов "Ругон-Маккары", написанной трудолюбивым, наблюдательным, жадным к деталям автором, можно изучить эпоху, да не одну, а и ту – и эту. Просто мы не предполагали, что до этой доживём, и не собирались изучать её загодя. А оказывается теперь, что надо было. Когда Золя начал собирать материал для "Денег" – восемнадцатого романа серии, он тоже совсем не знал биржи. И банковского дела не знал. Говорят, что у него самого никогда не было и счёта в банке. Помогли беседы с крупнейшими биржевиками, чужие книги и посещения биржи, которая хорошо видна в романе "Деньги" c разных сторон. Весь роман расходится кругами от этого здания и вновь возвращается к нему. В самом начале главный герой, биржевый авантюрист Аристид Саккар, обходит площадь вокруг биржи, знакомя читателя с топографией своего будущего Ватерлоо, с каждой из улиц выходящих на площадь. А дальше – интереснейшая история богатства и его краха, в основу которой легли сразу три исторических события. О первом, "пузыре" банка Société de l’Union Générale, приведшем к чудовищной финансовой катастрофе во Франции в 1882 году, мы уже говорили, когда вспоминали о биржевике Гогене. Золя делает это событие стержнем сюжета "Денег", смещая по времени на полтора десятилетия назад – из Третьей республики во Вторую империю, но сохраняя при этом даже такие детали, как начальная цена акций банка и их цена на пике перед обвалом. Два других события, давших творческую пищу Золя, действительно произошли в 1860-е годы. Речь идёт о падении еврейских банкирских домов братьев Перейра и Жюля Миреса, финансировавших и организовавших гигантское железнодорожное строительство в Европе при Наполеоне Третьем. Важной заслугой Золя в романе является то, что автор не демонизирует деньги, как делают это некоторые его герои. Он показывает их инструментом и разрушения, и созидания. Абсолютным злом - под пером великого француза- являются только человеческие жадность, глупость и предательство. Появление романа Золя вызвало во Франции, наряду с хвалебными отзывами, критику в адрес символических образов и "вагнеровских" лейтмотивов "Денег". Например, Золя описывал биржу после краха так: "Смеркалось, туманное зимнее небо позади здания казалось застланным дымом пожара, багровым облаком, словно впитавшим в себя пламя и прах города, взятого штурмом. А сама биржа, серая и угрюмая, опустевшая с месяц назад, со времени катастрофы, и открытая всем ветрам, напоминала житницу, опустошенную голодом. Это прошла неизбежная, периодически повторяющаяся эпидемия, так называемая "черная пятница", каждые десять - пятнадцать лет опустошающая рынок и усеивающая землю обломками крушения. Проходят годы, доверие возрождается, крупные банки восстанавливаются, и настает день, когда постепенно ожившая страсть к игре, вспыхнув вновь и начав все сначала, вызывает новый кризис, все разрушает и приводит к новой катастрофе. Но на этот раз в рыжеватом дыме небосклона, в неясных далях города слышался какой-то глухой грохот, словно то близился конец мира". Не читал я ничего страшнее ни у О.Генри, ни, может быть, даже у Эдгара По.*) http://www.gordon.com.ua/books/heroes/beriya/
**) http://gorkiy.lit-info.ru/gorkiy/articles/article-46.htm
Комментариев нет:
Отправить комментарий