"Я культурно проводил воскресенье..." - 18

Пройдя путь от пушкинской игры у конногвардейца Нарумова до шаламовской игры у коногона Наумова, окунув по дороге в пучину пагубных страстей Некрасова и Достоевского, настольные игры в России нашего детства разнообразием не отличались. Из всех карточных - приличной считался только преферанс. Домино было для самых неприхотливых, партия в шашки завершалась чересчур быстро, нарды казались удовольствием слишком этнографическим, шахматы были уже вовсе не игрой, а политическим действом: после серий скучных победоносных ничьих Петросяна, недолгого триумфа Спасского и феерического бенефиса Фишера в Исландии - зрителей готовили к многолетней агитпроповской постановке про то, насколько круче похожий на хорька Карпов с его паханами из Политбюро в сравнении с отщепенцем Корчным, похожим на самого себя. Игральная утварь в домах была скудна, лото могло сойти за антиквариат и передавалось чаще всего по наследству. Интеллигентный советский homo ludens, уже во втором поколении ни во что азартное не игравший, словно затих в засаде, готовясь вскоре погрузиться с головой в «Игру в бисер» Гессе, откуда, как оказалось, до «напёрстков» был всего один шаг. Гром раздался в начале 70-х, когда в наши неказистые настольные игры ворвалась «Монополия». Кто уж там изобрёл её - Чарльз Дэррроу в 1933 году или Элизабет Мэги Филлипс тридцатью годами раньше, а меня с ней свёл школьный друг Серёга Б., у которого была замечательная фотокопия поля, всех карточек и игральных денег в британской версии. Кстати, о том, что у кого-то есть фотокопия «Монополии», нельзя было орать на каждом перекрёстке, потому что потому. Во-первых, фотокопия – это уже самиздат. Во-вторых, шахматисты из Политбюро, как и германские нацисты в своё время, игру эту не только шибко не любили, но ещё и отбирали её с помощью таможенной службы Союза ССР у всех пересекавших государственную границу. Законно в Москву первая и последняя "Монополия" попала через железный занавес только в 1959 году, когда она была частью экспозиции на Американской национальной выставке в Сокольниках. Собрать бы вместе все те "Монополии" советских времён, которые были изготовлены игроками собственноручно - хватило бы на ещё одну кунсткамеру. Впрочем, очень скоро у другого нашего приятеля, не скажу как, появилась и оригинальная американская версия игры, так что с тех пор мы вечерами, махнув рукой на приготовление школьных домашних заданий, резались в «Монополию», где за основу был взят Атлантик-Сити. Чему могла научить ребят игра, построенная на приметах совершенно оголтелого, какого и не встретишь, свинского капитализма, когда двое из игроков на глазах у третьего выторговывали тому скорейшее разорение, сопровождая торговлю ещё и разного рода циничными шутками-прибаутками? Не легко ответить на этот вопрос, но если в каждой игре должна быть обязательная прагматическая или воспитательная составляющая, то тогда так: за стуком кубиков, за шелестом цветных чужеземных ненастоящих денег, за короткими обидами на лучшего дружка - она учила отвращению к перемещению в пространстве и времени строем. Слышал я историю о том, как британцы во время Второй мировой войны передавали через Красный Крест в немецкие лагеря военнопленных специальные коробки с "Монополией", где были спрятаны компасы и географические карты из шёлка, чтоб облегчить желающим побег, а среди игрушечных денег лежали и настоящие. Кажется, ничего подобного в тех коробках, которые дошли до нас, не было, но и без лишней начинки настоящая "Монополия" как-то неумолимо настраивала на индивидуальный эскапизм, чего уже потом никак нельзя было сказать, например, о массовых серых её фальсификациях "перестроечных" времён с жалкими, но значимыми названиями - "Менеджер" и "Кооператив". Интересно, что самым известным официальным «дополнением» к классическому варианту игры, стала «Фондовая биржа», которую Паркер Бразерс включили в «Монополию» образца 1936 года. На биржу игроки попадали с остановки “Free Parking”, которая превращалась в остановку “Stock Exchange”, после чего они могли купить сертификаты акций шести различных компаний, по которым выплачивались затем дивиденды. Однако, сегодня я играл в ту, знакомую по нашим вечерам в начале 70-х годов вот уже прошлого века, "Монополию" без "дополнений", выкрутасов, разных новомодных штучек и вспоминал, как в разгар игры Серёга Б. лез в отцовский бар, чтоб предложить игрокам рюмочку-другую чего-нибудь крепкого. Чем именно он нас угостит, зависело от того, в какой из бутылок жидкости на момент угощения оставалось больше, чтоб хищение было потом не так заметно строгому родительскому глазу. "Свободен, свободен, наконец свободен!"