"А до войны вот этот склон немецкий парень брал с тобою..."

"...Он падал вниз, но был спасен,

А вот сейчас, быть может, он
Свой автомат готовит к бою".

40 лет назад советские люди могли положиться на седоволосого майора Хайнца Кульмана:

"Народная армия

У наших боевых друзей

"Правда" уже рассказывала о службе чехословацких, болгарских, венгерских воинов. Эта корреспонденция посвящено Национальной народной армии ГДР.

Двадцать лет назад, когда отец служил в Группе советских войск в Германии, я часто видел этот асфальтовый пятачок в придорожном лесу, будку автобусной остановки, белый забор и ворота за ним. В позднем пригородном автобусе не раз встречался с воинами расположенного здесь полка Национальной народной армии ГДР. Солдаты везли плетеные, перевязанные цветными ленточками корзины с лимонадом, печеньем, конфетами, обнявшись на заднем сиденье, пели. Одетые по случаю увольнения в выходную форму, они выглядели праздничными, яркими.

Теперь возвращаюсь по старому адресу. Отслужил службу стране отец. Далеко отсюда, над русском речкой Тезой встал памятник танкисту-фронтовику. Не смогу уже рассказать отцу, как выглядит сегодня земля, на которой он воевал, горел в броне, где служил после воины бок о бок, плечом к плечу с новой армией новой Германии.

"Клянусь: как солдат Национальной народной армии всегда быть наготове плечом к плечу с Советской Армией и армиями других союзных с нами социалистических стран защищать социализм от всех врагов, не щадя своей жизни для достижения победы. Эти слова подчеркнул, передавая мне русским перевод текста военной присяги воинов ННА, нынешний замполит полка капитан Карл-Хайнц Зоммер, когда мы беседовали в его служебном кабинете. С Зоммером быстро нашли и общий язык— капитан в прошлом году окончил Военно-политическую академию имени Ленина —и даже общих московских знакомых.

Первым делим он попросил меня записать фамилии и адреса своих советских учителей: полковников Юрия Букова и Павла Демьяшкина, чтобы по возвращении передать им "крепкий боевой привет из ГДР".

После приятных воспоминаний снова вернулись к разговору о Национальной народной армии ГДР. В итоге составили своеобразный калейдоскоп ее характерных черт и особенностей.

Созданная в марте 1956 года, ННА унаследовала традиции военных моряков Киля, восстание которых стало прологом Ноябрьской революции 1918 года, пролетарских бойцов Гамбурга, которые спустя пять лет вышли под руководством коммунистов на баррикады для борьбы за социализм, традиции немецких антифашистов.

В ННА — три вида вооруженных сил: сухопутные войска, военно-воздушные силы и противовоздушная оборона, народный военно-морской флот.

Почти девяносто процентов офицеров и генералов — выходцы из рабочих и крестьян. Срок обучения в высших военных училищах — три года, будущие летчики и моряки учатся на год больше. "Головное" учебное заведение — военная академия имени Фридриха Энгельса расположена в Дрездене.

Закон о всеобщей воинской обязанности существует с 1962 года.

Интересна система набора, подготовки и службы младших командиров. Есть кадровые унтер-офицеры и унтер-офицеры по контракту. Те и другие предварительно заканчивают специальные школы, но кадровые служат не менее

десяти лет, по контракту — не менее трех. Те и другие получают достаточно высокое денежное содержание, успевают "вжиться" в службу, приобрести необходимые навыки. Кстати, в ННА есть и офицеры по контракту (в отличие от кадровых офицеров), но их сравнительно немного.

На груди воинов ННА могут засверкать почитаемые в армии и стране награды: нагрудный знак "Отличник ННА", знак классности трех степеней, знак социалистического молодежного союза "За хорошие знания" – в бронзе, серебре, золоте. Но, пожалуй, больше всего ценится среди солдат Шнур отличного стрелка. Он напоминает аксельбант, крепится к погону и пуговице мундира —красивая и очень военная по характеру награда!

Среди культурных учреждений ННА самое колоритное — ансамбль песни и пляски имени Эриха Вайнерта. В нем есть хор, балет, большой оркестр, квартет, эстрадная группа и даже кабаре. Не простое кабаре, а политическое: "Щипцы"...

Деталей, особенностей, характерных национальных черт много. Но самая главная черта, отмеченная и в полном "титуле" ННА:  армия ГДР— народная. Это чувствуешь все глубже, общаясь день за днем с сегодняшними воинами социалистической Германии.

В полковом городке, на тактическом поле, стрельбище они уже не казались мне праздничными, солдаты и офицеры ННА. Офицеры —в сапогах, галифе, в рубашках зелено-стального цвета с отложными воротничками. Солдаты —в полевой, расчерченной коричневыми штрихами, перетянутой матерчатыми ремнями форме, в серо-коричневых пилотках.

Штаб, гарнизонные аллеи поначалу поразили тишиной, безлюдьем. Спрашиваю секретаря парткома полка подполковника Гаральда Зеглера, не стряслось ли каких внезапных учений.

— И учения были, и инспекторская проверка была,— последовал ответ. — Сейчас вошли в колею, ни одного человека с занятий не снимаем. Все в классах, в парках техники, на тактическом поле. От и до. Расписание строгое. Соблюдаем любой ценой. Ведь срок солдатской службы у нас полтора года, так что время дорого.

Внешность военных городков, в какой бы земле они ни стояли, имеет многие общие черты. Строевой плац, казармы, парки техники, бараки складов, штаб, физгородок, клуб — все необходимо, функционально оправданно и поэтому волей-неволей похоже.

На плацу застали взводное строевое занятие. Выпонив очередной элемент, солдаты возвращались на исходную позицию бегом. Команды "разойдись", "становись", которые резко подавил унтер-офицер, мгновенно, без паузы

подхватывались и повторялись всем взводом.

Пока смотрели занятие, из-за дальней казармы появилась рота солдат в касках, противогазах. Тяжело стуча ногами, пробежали вокруг плаца. Остановились у противоположного края, сбросили противогазы. Шагнули с песней, умолкли. Еще раз запели — умолкли. Еще и еще... В паузах слышу команды унтер-офицера, понятные военному без перевода. Снова надетые противогазы, усталый, но дружный —в ногу —бег.

Беседую в казарме мотострелкового батальона с командиром отделения унтер-офицером Клаусом-Петером Глиммом. Ему двадцать два года, невысок, худощав, внешне слегка даже женствен. Отчего выбрал далеко не самую спокойную службу?

—До армии работал на судоверфи в Ростоке. Пришла пора служить  —прикинул, посчитал, посоветовался с невестой. Закончил унтер-офицерскую школу, служба нравится. После армии буду учиться в педагогическом институте, стану учителем истории.

Уверенность Клауса-Петера вполне обоснованна. Унтер-офицеры ННА, получившие при увольнении в запас хорошие характеристики, в высшие учебные заведения принимаются без экзаменов.

Глимм показал мне свою комнату в казарме. Четыре кровати, тумбочки, стол, шкафы. Здесь живут унтер-офицеры по контракту. Кадровые унтер-офицеры живут отдельно, в комнате напротив.

Отделение Глимма располагается на этом же этаже. Входим в спальное  помещение, солдаты мгновенно вскакивают с табуреток, держа в руках иголки, нитки, подворотнички.

— Готовятся в наряд,— поясняет Клаус-Петер, не торопясь командовать "вольно".

Нет, не такой уж он женственный, завтрашний учитель истории... Придирчиво скользит взглядом по койкам с плоскими прямоугольными подушками, заправленными под матрасы одеялами в синих пододеяльниках. Коротко спрашивает о настроении, о готовности к наряду. Общение — только на "вы", только по званиям, но напряженности нет, просто четко выдерживается служебная дистанция. Да и отчего бы ей не выдерживаться, если унтер-офицер действительно больше знает, дольше служит, если он едва ли не каждый день лично общается с командиром роты и даже комбатом! Нынешний день —не исключение. Глимм поправляет пилотку, еще туже затягивает ремень, бережно стучит костяшками пальцев в дверь кабинета подполковника Питера Дайнерта — комбата. Пропустив меня вперед, просит у подполковника разрешения продолжать службу—дежурит по роте.

Кабинет комбата невелик, но уютен: полированный стол, несколько кресел, в углу — аквариум с диковинными, крохотными рыбками.

— В рыбной ловле я ничего не понимаю,— с улыбкой поясняет Дайнерт,—а в аквариумах — кое-что. Только вот времени порой не хватает...

Спрашиваю комбата, где сейчас его офицеры.

— Занимаются по личному плану или контролируют занятия унтер-офицеров с солдатами. А я сегодня — ответственный офицер в батальоне. Так что домой вернусь после отбоя. Другие уйдут в шесть вечера.

Опережая события, скажу, что офицеры батальона действительно ушли в шесть. Некоторые — домой, некоторые задержались на часок в гарнизонном гаштетте: посмотреть газеты и журналы, пообщаться с товарищами. Впрочем, ненадолго: завтра, как обычно, служебный день начнется в семь утра, надо и поспать.

В кабинет командира на минутку забежал замполит батальона Манфред Литке. Он спешил на тактическое поле полка проверять занятия и поэтому был одет в полевую форму, сидевшую на нем, словно влитая. Вид лихой, воинственный. Хоть сейчас в атаку бойцов вести!..

— Водил и еще не раз поведет, —  откликнулся комбат.—Ведь мой замполит с комвзвода службу начинал. Верю, скоро и командиром части будет.

Подобная перемена служебного пути пути офицера ННА — не исключение, а правило. Например, замполит полка Зоммер прежде, до академии, был командиром батальона.

...Да, ННА располагает сильными, в профессиональном отношении хорошо подготовленными. Но, пожалуй, самое главное — твердая убежденность воинов социалистической Германии в правоте тех идеалов, которые они защищают.

Седоволосый майор Хайнц Кульман, вспоминая свою без малого тридцатилетнюю службу, глуховато, со взглядом, словно бы заново просмотривающим прошлое, говорил:

— Если оглянуться — видишь, как изменилась и выросла наша республика. И это заслуживает того, что я за двадцать семь лет службы вынес и пережил.

— Мы будем неразрывным звеном Варшавского Договора, будем боеготовы и боеспособны, чтобы не оставить ни одного шанса врагу. Передайте советским людям, что на нас можно положиться.

Это сказал подполковник Питер Дайнерт, командир мотострелкового батальона ННА, понимающий толк отнюдь не только в аквариумах...

В. Верстаков.

(Спец. корр. "Правды").

Берлин – Москва".

("Правда", 1980, № 318 (13 ноября), с. 6).