"Мы молот и серп зажигаем звездою... "

"...На небе фланелевых блуз. 

Наукой матрос, комсомолец – борьбою
Скрепляют свой братский союз! "

70 лет назад для советской молодежи комсомольский вожак был сразу и Петром, и Павлом:

"Как выглядит американский "рай"

Экскурсия молодых моряков теплохода "Михаил Говоров" по Нью-Йорку

До Нью-Йорка оставалось немного пути, когда секретарь партийной организации теплохода "Михаил Говоров" тов. Трифонов заговорил с секретарем комсомольской организации судна Петром Стокроцким о том, как лучше познакомить моряков с Америкой, как помочь им увидеть все стороны американским жизни.

- В команде много молодежи, - говорил Трифонов.- Впервые увидят наши юноши и девушки Нью-Йорк. Мы должны за время короткой стоянки дать им достаточно полное представление об американском "рае"... А что, если мы проведем экскурсию комсомольцев по Нью-Йорку?

...В утреннем тумане показались очертания железобетонных небоскребов. Казалось, они росли из океана. Все чаще стали появляться суда, пахнуло смесью бензина и гари. Вот и статуя Свободы – женщина в мантии с факелом в руке, вот и Манхэттэн с его небоскребами-громадами.

"Маршал Говоров" ошвартовался в Нью-Йоркском порту. Через день моряки-комсомольцы сошли на берег и отправились на экскурсию по Нью-Йорку. Их ошеломили огромные рекламы, крики газетчиков, гул и грохот улиц-ущелий, проложенных среди зданий, похожих на скалы и утесы. То вкрадчиво, то властно рекламы просили, требовали и убеждали покупать подтяжки, гребешки, пить "кока-кола", смотреть новые фильмы. Газеты, журналы, роскошные витрины магазинов, проповедники и коммивояжеры убеждали, что моряки попали в самую богатую, самую счастливую, самую свободную страну изобилия.

Но... еще в порту экскурсанты были свидетелями необычной встречи: штурман теплохода Герой Советского Союза Борис Оказенок внезапно окликнул проходившего мимо американца-стивидора. Это был рыхлый человек с обоженным лицом. Тот узнал советского штурмана, и между ними завязалась беседа.

- Война? – спросил Оказенок, посмотрев на лицо стивидора.

- Хуже.

Американец оглянулся по сторонам и, провожая экскурсантов, на ходу рассказал Оказенку трагедию своей послевоенной жизни:

- Кончилась война. Я был назначен первым штурманом на большое судно. О, это мечта жизни, быть первым штурманом. Я мог бы стать и капитаном. Но увы... У меня не было связей и денег для того, чтобы купить это место. Капитаном назначили племянника владельца пароходной компании. Бесталанный, неумный человек, но... племянник хозяина! Мы грузились в Нью-Йорке. Я закончил погрузку, как вдруг новый капитан приказал погрузить на палубу баллоны с серной кислотой и грузовой автомобиль. Я воспротивился. Я сказал, что нужно сделать перегрузку и спрятать кислоту в трюмы. Если это невозможно, то следует убрать с палубы "Студебеккер". Новый капитан пришел в бешенство. "Кто здесь капитан? – заорал он. – Вы штурман и не суйтесь в мое дело". Я постарался объяснить капитану-сумасброду, что в океане нас ждут штормы и во время качки "Студебеккер" может сорваться со своего места и разбить баллоны с серной кислотой... В общем капитан настоял на своем.

В пути все произошло так, как я и предполагал. Мы попали в шторм. Волны отбросили "Студебеккер" на баллоны с серной кислотой, что-то ухнуло, судно окутали ядовитые пары, кислота стала разъедать стальную палубу, протекла в трюмы. Капитан растерялся. "Что делать? Спасите! Умоляю, спасите!.. " – кричал он мне. - "Я не капитан, - сказал я ему. – Делайте, что хотите". Но... я же моряк, я не мог допустить гибели груза. Я бросился на бак, поднял моряков и там, среди кислоты и волн, стал ловить катавшийся из стороны в сторону автомобиль, спасая уцелевшие баллоны с кислотой, спасая груз. Мне удалось спасти наш груз. Это обошлось мне дорого – у меня были обожжены лицо, руки, ноги, а вся одежда превратилась в рубище. Тогда капитан приказал зайти в бухту одного острова и там оставил меня в госпитале.

Когда я более или менее поправился, то узнал, что пароходная компания освободила меня от работы на судне. Я поспешил в Нью-Йорк. Здесь меня ждал удар: пароходная компания не только выгнала меня со своего судна, но и внесла в "черный список". Год я не мог найти работы. Пришлось продать костюм, секстант... Только сейчас повезло: друзья устроили стивидором. А вы?.. – американец с завистью поглядел на Оказенка. – О, вы герой, вы штурман...

- Вспоминаете наши беседы во время войны? – спросил Оказенок стивидора – Мы ведь с вами крестьяне, если не ошибаюсь: вы с Миссисипи, я невельский колхозник, а судьбы наши разные: в разных мирах живем.

- Простите... – стивидор пугливо осмотрелся. – Я не интересуюсь политикой. До свидания.

Там же, в порту, экскурсанты увидели электросварщика, занятого какой-то срочной работой; трудился он быстро, ловко, красиво. Моряки невольно остановились, чтобы посмотреть на него. Вскоре они заметили около электросварщика его помощника, жадно следившего за каждым движением мастера: он несколько раз хотел продолжить за него работу, но тот отрицательно качал головой и продолжал все делать сам.

- Плохо он вас учит, - обратился к взрослому ученику электросварщика комсомолец В. Умовский.

Тот нахмурился, нервно закурил и вступил в разговор.

- Я инженер-химик, - сказал американец, - да вот никак не могу найти работу по специальности. Хорошо бы стать электросварщиком.

- Что же он плохо вас учит? – настаивал на своем вопросе Умовский.

Каждый мастер рассуждает так: если он будет обучать по одному человеку, то многие мастера останутся без работы.

В это время электросварщик положил щит и окликнул своего помощника. Тот ссутулился, торопливо распрощался и побежал к мастеру.

Покинув территорию порта, экскурсанты зашли в первый попавшийся бар купить сигарет. Стоявшая за прилавком негритянка испуганно замахала руками и стала умолять моряков, чтобы они ушли.

- Это негритянский бар, - пояснила она. – Уйдите, пожалуйста, иначе нас оштрафует полиция.

- Мы советские моряки, - сказал Стокроцкий и протянул руку негритянке.

В баре послышались радостные возгласы: "Совет"… "Русс"…

- Уходите, - снова попросила негритянка, - пожалуйста, уходите. Спасибо вам, мы очень благодарны, но уходите…

В мрачном настроении пошли моряки по шумным улицам. Нет, это была не та Америка, о которой кричали газеты и рекламы! Вот они увидели сквер, огороженный изящной решеткой с закрытой калиткой. По скверу гуляло с боннами несколько хорошо одетых девочек и мальчиков. Вот к калитке подошла няня, своим ключом отперла замок и провела в сквер ребенка. Оказывается, здесь могут гулять только дети богатых людей, которые имеют свои ключи от калитки сквера. Всем остальным детям тут гулять запрещено.

Затем моряки зашли в кинематограф. Билетерша, мигая фонариком, провела моряков в темноту зала и указала им места. На экране стреляли, бегали, убивали и грабили банки очаровательные гангстеры в черных костюмах, а за ними гонялись не менее очаровательные джиммены. Бандиты были показаны хозяевами города – они диктовали свои условия торговцам, полицейским властям. В их распоряжении были броневики, роскошные лимузины, скорострельные пулеметы и слезоточивые газы.

- Хватит, - сказал Петр Стокроцкий. – Лучше побродим по городу.

На углу улицы экскурсанты увидели сгорбленного человека, одетого в старую морскую форму. Он стоял с протянутой рукой и пачкой сигарет. Трудно было понять, торгует он или просто просит милостыню. Как не заговорить с моряком! Почему он здесь? Почему нищенствует? Моряк боязливо посмотрел на экскурсантов. Советские матросы? О, он плавал в Мурманск. Он знает русских –замечательные моряки! А у него дела плохи. В Америке более ста тысяч безработных моряков. Без работы и он, к тому же он попал в "черный список" – по неосторожности выразил симпатии испанским революционерам и греческим партизанам. Конечно, его выгнали с судна…

Экскурсанты пошли со своим новым знакомым по улице. Под их ногами шуршали на асфальте груды газет, окурки, какие-то афиши, а вокруг выли, кричали и вопили рекламы о "счастливой" Америке.

- Что-то произошло в Америке, - мы ее не узнаем, - сокрушенно заметил американский моряк. – Страна наша богатая, только живи, только работай, радуйся, а получается наоборот… Господин Гувер говорит нам: нужно меньше есть. А греческим фашистам Маршалл посылает хлеб и мясо.

-Почему в ваших газетах пишут, будто мы, мирные советские люди, хотим войны? – спросил американца матрос Марк Григорьев.

- Потому, что Уолл-стрит хочет войны.

- Вот вы много лет работали на море, - заговорила уборщица Ильина, - неужели не могли скопить денег на квартиру?

- В рассрочку на десять лет я приобрел домик. С холодильником. С пылесосом. Я плавал, зарабатывал доллары и платил за домик. Так продолжалось восемь лет. Я почти все выплатил. Но… меня уволили. Я без работы. Представители фирмы тотчас отобрали домик, пылесос и холодильник. Так пропали мои деньги. Заболела жена. Я не мог ежедневно платить врачу по четыре доллара. Не было денег на лекарства… Жена умерла, а я оказался на улице…

И вам не помогли? – сочувственно спросила Ильина.

- Помогли?.. Я подбираю на улице газеты и читаю их, и вот что я узнал: треть населения Америки не имеет медицинской помощи. А что сделают врачи, если миллионы простых людей не имеют своего крова; треть жителей нашего города не в состоянии покупать мясо.

Экскурсия продолжалась. Моряки видели в Гарлеме мрачные трущобы, заселенные неграми – этими отверженными современной Америки. Видели страшные лачуги и убогие жилища из гофрированного железа и досок, в которых ютились не только безработные, но и рабочие. Видели страшные контрасты Нью-Йорка, окрещенного Максимом Горьким городом "желтого дьявола": роскошь особняков Парк-авеню и нищету рабочих кварталов. В Америке одиннадцать миллионов жилищ отнесены к разряду трущоб. В 290 000 ньюйоркских каморок, где живут труженики, нет окон…

Безработный судовой врач, которого советские моряки встретили в парке, показал им газетную заметку об одной матери, которая продала клинике свой… глаз. На вырученные доллары она хотела лечить больного мужа и кормить детей.

- Да, нам страшно, - сказал врач. – Инфляция… Дороговизна… Растет фашизм. На Гудзоне стоят мертвые торговые суда. Растет армия безработных. Все больше появляется нищих, торгующих спичками. А на груди этих нищих – орденские ленточки. Все чаще кричат газеты о войне, о кризисе… Мы зашли в тупик. Вот почему мы в страхе.

- Вот она какая, Америка! – воскликнул комсомолец В. Баданин. – Снаружи шелк, а внутри – щелк…

…"Маршал Говоров" в океане. Позади остались небоскребы и стыдливо завернувшаяся в мантию статуя Свободы. Комсомольцы с жадностью вдыхали чистый воздух океана и старались не вспоминать страшные ньюйоркские видения. Но Павел Стокроцкий созвал открытое комсомольское собрание, пригласил на него всю молодежь теплохода. На повестке дня был один вопрос: "Что мы видели в Америке".

В тот же день в стенной газете появились материалы об этом собрании, об экскурсии по Нью-Йорку и о страстном желании советских юношей и девушек, своими глазами увидевших "американский рай", скорее попасть в родную, бесконечно близкую, подлинно свободную и счастливую Советскую страну.

Е. Рябчиков

Г. Брегман

("Комсомольская Правда")".

("Бурят-монгольская правда ", 1948, № 25 (4, февраль), с. 4).