Рынки закрыты, разбираем почту – 6

И вновь – свободный от рыночной суеты денёк, торговые площадки в США закрыты на праздничный засов, а мы оторопело стоим посреди вороха писем. Какое выбрать, чтоб ответить на него прилюдно? Наверное, не это, где любознательный читатель спрашивает, что я думаю о заявлении первого вице-премьера РФ Сергея Иванова на заседании Совета Федерации, в котором тот сообщил о решении создать на базе МГУ магистратуру по нанотехнологиям, где будут учиться молодые люди «со всей страны – физики, химики, медики», и подчеркнул, что нанотехнологии – явление сложное, междисциплинарное. И не то, пожалуй, письмо, чей автор интересуется, считаю ли я сильным экономистом великого российского учёного и патриота Гуса Хиддинка. А вот письмо из Серпухова от Николая В., как мне кажется, поднимает вопрос, попыткой ответа на который стоит занять драгоценное время читателей. Николай, который уже уверенно шагает к тому, чтоб стать профессионалом на своём уголке торговой площадки, проявить на нём всё то хорошее, что уже вложили в парня природа, любящие родители, достойные учителя, добрые книжки, одновременно давя в себе всё то спорное, что прививали ему пьющие товарищи, идиоты-бугры на работе, старослужащие в армии и самоуверенные дядьки по телевизору, спрашивает, насколько важна для трейдера хорошая память? Память, Коля, в трейдерском деле важна чрезвычайно. Не могут заменить её ни полезные знакомства, ни родственные связи, ни даже членство в общественных организациях. Как знать, когда закрывать позицию, если ты не помнишь, когда её открывал - и открывал ли вообще? Я бы и не приводил на этот раз в качестве примера моего давнего друга – Сергея Б., ныне чрезвычайно успешного, высококлассного специалиста в области электронной торговли в Германии, а когда-то - моего школьного товарища, тем более, что Серёжа четвёртый месяц подряд по горло занят тем, что мне же, лентяю, и помогает улучшить внешний вид этого блога, разрабатывая какие-то совершенно сногсшибательные программные штучки, но вот не знаю я никого, кто отточил бы с годами свою память так остро, как он. Расскажу, Коль, лишь о первом, так сказать, толчке, побудившем его взяться за это дело. В то время, о котором пойдёт речь, Серёга жил ещё в городе-колыбели трёх революций, в дружной, но малонаселённой трёхкомнатной коммунальной квартире всего с двумя добрыми соседями – старушкой и шизом средних лет. Оба его уважали за рационализаторскую деятельность по улучшению коммунального быта и даже освободили на год от мытья уборной после изобретения им и монтажа на кухне змеевика для подогрева холодной воды. Змеевик этот крепился с помощью особой съёмной насадки на водопроводный кран, опутывая половину кухни, тянулся на кронштейнах к газовой плите, многократно низко пробегал над ней и возвращался назад в раковину, что позволяло покончить наконец с опостылевшим мытьём жирной посуды холодной невской водой. Однажды, будучи командированным по службе в дальнюю провинцию, Серёга на несколько дней завис там в случайной компании, баловавшейся ради удовольствия питьём лишь слаборазбавленного торфяного спирта. На вторые или третьи сутки этого озорства среди постоянно меняющегося хоровода собутыльников появился ночью кто-то, кто спросил: «А можно я приеду к тебе в Ленинград на недельку, Серёга, с женой и детьми числа семнадцатого-восемнадцатого следующего месяца?». Серёга, естественно, сразу разрешил приехать, но предупредил, что встретить не сможет, так как с утра до поздней ночи клюёт носом в читальном зале Библиотеки Академии Наук, стараясь не пропустить ни одной новинки по трейдингу, да это и неважно, ведь дверь в его комнату не запирается на замок, а дверь в квартиру кто-нибудь из соседей, сильно подсевших на мытьё посуды тёплой водой и вообще редко выходящих теперь на улицу, всегда отопрёт. Уже на следующее утро, Николя, подошло время отметить командировочное удостоверение и убыть по месту жительства, что Серёга и сделал, начисто забыв о своём опрометчивом ночном приглашении, а потом потянулись обычные будни с постоянными мыслями о том, что же ещё улучшить в коммунальной квартире, и нередкими загулами. И вот, возвращаясь как-то поздней ночью домой после одной из гулянок на чьей-то даче вместе со своей тогдашней подружкой по имени Ленка, пьяненький Серёга открыл ключом входную дверь в квартиру, пропустил вперёд пьяненькую Ленку, которая помчалась сразу пить воду из крана на кухне, толкнул дверь в свою комнату, набрёл в темноте рукой на выключатель и врубил верхний свет. Не поверишь, Колян, но около полдюжины лежащих на полу почти раздетых людей разного пола и возраста - среди них смутно знакомый мужчина, явно встреченный когда-то или у винного магазина, или в переходе метро – начали молча подниматься, щуря глаза от яркой лампы под потолком и пытаясь нащупать лежащую вокруг пёструю одежду. Первые несколько секунд Серёга думал, что оказался не у себя, но все вещи вокруг были его – в углу стоял радиоприёмник «Рига-10», висел на стене красочный примерный план города Лондона производства старейшего картографического предприятия ГДР, книга Марселя Пруста «По направлению к Свану», открытая на странице с ещё плохо вытравленным библиотечным штампом, украшала табуретку близ топчана. И вот тут Серёга, как ему показалось, всё понял. Он бросился на кухню, где подружка безуспешно пыталась снять с крана насадку от змеевика, и заорал во весь голос: «Ленка, ко мне бомжи вселились!!!»