"И снова дельцы с Уолл-стрита нам угрожают войной... "

"...Мы знаем – эти бандитам

Страшен советский строй".

70 лет назад советские люди впервые узнали и о некоем Трумэне Капоте:

"Б. Розанов

Под знаком одичания

Если бы кто-нибудь задался целью изобразить историю капиталистического строя в порожденных им аферах и мошенничествах, то случай, о котором пойдет речь, несомненно, занял бы в таком "труде" достаточно видное место. Двадцатилетний житель Берлина, некий Червинский, успевший за свою недолгую "деловую карьеру" побывать в нацистской партии, не так давно был провозглашен американской печатью самым изобретательным мошенником послевоенной Европы. Образованная им жульническая "фирма" распространяла в качестве "товара"… слезливые и душещипательные письма с призывами о помощи.

В этих письмах, в основном посылавшихся в Соединенные Штаты, матерый и здоровенный эсэсовец прикидывался слабонервным, тепличным и дышащим на ладан созданием, страдающим приступами самых изысканных кошмаров. Бодро расхаживая по апартаментам своего "оффиса", он без запинки диктовал стенографистке страшную повесть о том, что он прикован тяжелой болезнью к постели и даже не в состоянии двинуть пальцем ноги. Каждое такое письмо заканчивалось изящным указанием, куда следует направлять деньги в случае, если сердце "клиента" действительно дрогнет, а рука потянется к кошельку.

Необычная "фирма" этого мошенника, спекулирующего на красочных описаниях своих выдуманных страданий, действовала весьма энергично. Достаточно сказать, что при ней существовало бюро переводов, в котором письма с сохранением всех красот подлинника переводились на 65 языков. В числе клиентов, подвергшихся атаке, мы видим не только бизнесменов, но и ученых, лиц свободных профессий, епископов и, наконец, пять индийских магараджей.

Мошенник в эсэсовском мундире протягивал свою лапу даже к сокровищам Голконды…

Весьма показательным во всей этой истории является то, как реагировала американская печать на столь необыкновенную сенсацию: в ее в сообщениях, разумеется, не было и тени осуждения или негодования; зато в них оказалось налицо сколько угодно восхищения м даже зависти: ведь угораздило же, чорт возьми, такого "гения" родиться не в Америке! Этакая досада!

Но вот всемогущее провидение сжалилось над буржуазной печатью США, вняло ее глубоким вздохам и ниспослало американскому обществу своего собственного афериста, отличающегося явными чертами неповторимой оригинальности. Ему тоже двадцать три года, и он тоже занимается спекуляцией на людских "недугах", "страданиях" и кошмарах, с благодарностью принимая вознаграждение в виде литературного гонорара. Мы говорим об одном из наиболее "модных" в настоящее время в США писателей, уже провозглашенного "надеждой американской литературы" – некоем Трумэне Капоте.

Пока что Капот осчастливил своих восторженных читателей и почитателей сборником рассказов и романом "Другие голоса, другие комнаты". Этот роман, сплошь населенный дегенератами и пропитанный насквозь тлетворным "ароматом" самого подлинного вырождения, и вызвал у американской буржуазной критики бурный приступ самых неистовых восторгов. Да и как можно, в самом деле, не восторгаться книгой, в которой тремя главными действующими лицами являются: беспомощный паралитик-сумасшедший, его жена-кретинка и дядя, упоенно характеризуемый критикой как "дегенеративный эстет". В их общество, по воле автора, попадает четвертое действующее лицо: тринадцатилетний мальчик, для "поддержания ансамбля" отличающийся склонностью к половым извращениям.

Описание похождений этой семейки и составляет содержание всего романа, о котором один из критиков восторженно заявил, что он выдержан в "реалистической манере, имеющей сильное тяготение к кошмарам и нарочитому щекотанию нервов читателя".

Буржуазная печать, поднявшая на щит это произведение, страдающее всеми болезнями "американского века", наперебой отмечает, что излюбленными чертами его героев является эгоизм, одиночество, жестокость, переходящая в садизм, и полное отсутствие элементарной человечности. По уверению самого Трумэна Капота, мир – это "пугающее место", и потому для него, как писателя, - "обученные попугаи говорят больше правды, чем кто бы то ни было".

Если, однако, поближе присмотреться к этому хаотическому нагромождению нарочитой бессмыслицы, то можно обнаружить в нем известную, с позволения сказать, идею. Грязную, чудовищно реакционную, но все же политическую идею. Не случайно сам Капот, сообщая о себе, рассказывает, что до прихода в литературу он не только подвизался как танцор и занимался рисованием цветов на стаканах, но и писал речи для третьесортного политического деятеля. Почему же ему, человеку причастному к политике, не иметь свою идею? Он имеет ее, и заключается она в провозглашении полной безответственности любого из членов человеческого общества за все совершаемые им поступки. Любой человек, - а это означает: и главные военные преступники, и современные поджигатели войны! "Все дозволено",- провозглашает "анархиствующий" Трумэн Капот и широким литературным жестом приглашает своих современников как можно глубже погрузиться в "пугающий мир" безответственности, эгоизма, жестокости, садистских извращений и полной враждебности человеческому разуму.

Журнал "Нейшн" считает, что в своей проповеди мистер Капот не очень оригинален, ибо такого рода взгляды имеют "широкое хождение в современной литературе". Это не мешает газете "П. М." признать роман Капота по меньшей мере лишенным "черт посредственности и обыденности". Что касается других газет, то у них при виде такого "явления", как Трумэн Капот, буквально "в зобу дыхание спирает". "Самое потрясающее явление за последние десять лет", "не похожий ни на что талант, дальнейшего расцвета которого мы можем ожидать", "потрясающий дебют", "самый интересный первый роман за много лет" – вот литавры, в которые ударила американская критика при первом же появлении Капота на литературной арене. На этом фоне буйных восхвалений особенно назидательно прозвучал самодовольный и густой "бас" газеты "Вашингтон стар": "Наредкость уверенный в себе и технически совершенный писатель, который изумительно владеет трудным искусством изображения всевозможных извращений и разложения". Именно в этих словах, произнесенных с полным чувством собственного достоинства, заключен не столько критический отзыв, сколько приговор – притом не одному лишь Трумэну Капоте, но и всему обществу, которое его порадила и так им восторгается.

Ибо Трумэн Капот – это некий вариант того самого афериста, о котором мы упомянули вначале. Не лишенный известных способностей, он точно улавливает "веяния времени" и, занимаясь поставкой своего "товара", уверенно спекулирует на "трудном", но высоко котирующемся в современной капиталистической Америке "искусстве изображения всевозможных извращений и разложения". И если для этой цели автору приходится изображать даже свою собственную персону в виде законченного дегенерата, да еще вдобавок "лежащего совершенно без движения", он готов это сделать без всяких колебаний. Как говорится, за вкус не ручаемся, но с душком-с, и горячо будет!

И Капот, и прочие "модные" и хорошо оплачиваемые авторы в США пишут свои книги отнюдь не для представителей "60 семейств", или "тысячи бизнесменов", правящих Америкой, хотя их муза и состоит на побегушках у магнатов Уолл-стрита. Эти авторы – и в этом их основное назначение – ведут огонь по так называемому "среднему американцу". Тридцатитысячный тираж бредового романа Трумэна Капота – факт, говорящий о многом.

Известный педагог и профессор чикагского университета Белл подчеркивает все углубляющийся процесс морального и культурного упадка в США: "В стране, которая, подобно нашей, потеряла свои культурные навыки и несется по течению без руля и без ветрил, обладать высоким интеллектом – вещь не только неудобная, но даже опасная. …Разве обладание высоким интеллектом делает человека богатым? Ничуть. Делает ли оно его у нас популярным? Нисколько". Как много живых примеров и ярких доказательств можно подчерпнуть их современной американской действительности для подкрепления этих внешне спокойных, но весьма сильно пропитанных горечью справедливых признаний!

Существующее в США бюро по опросу населения недавно пришло к выводу, что "одна треть американцев в интеллектуальном отношении может быть охарактеризована лишь как тупая и отсталая".

Таковы плоды господства Уолл-стрита с его разветвленным идеологическим аппаратом, объявляющим высокий интеллект – "неходким товаром". Известный английский дирижер Томас Бичэм, человек весьма уверенных политических взглядов, как-то заметил: "Ничто так не изобличает интеллектуальную отсталость американцев, как их отвращение к критике, которой их подвергают". Отвращение к справедливой критике наряду с переоценкой своих сил и политической близорукостью – отличительные черты многих американских дипломатов первого ранга.

Такова социальная панорама упадка политической и культурной жизни страны, ее быта и нравов, упадка, поощряемого и провоцируемого сегодняшними хозяевами США: чем меньше думает человек, тем более он послушен. Вырождение литературы и успех гнилых "знаменитостей" вроде Трумэна Капота – лишь следствие этого процесса всеобщего регресса и одичания. Отвечая полностью требованиям господствующих классов, "творчество" таких писателей, в свою очередь, способствует еще большему усилению процесса распада буржуазного общества в США – "главной стране капитализма".

Но всей этой раззолоченной Америке, "законодателям вкусов и мод", предпочитающим чековую книжку любой книге любого классика, а также идущей за ними, как говорил Герцен, "сплоченной посредственности" – противостоит другая Америка – страна труда и творчества, борьбы и прогресса. О ней говорит в своей книге и доктор Либер. "Нетрудно заметить, - подчеркивает он, - что уровень интеллектуального развития рабочего класса выше уровня развития тех, кто стоит у власти. Лагерь рабочего класса – вот где существует единственная надежда на перемены к лучшему в жизни всей страны".

Американская реакция потому и беснуется так, бросая в наступление всех своих оруженосцев вплоть до Трумэна Капота, что рабочий класс США все больше и все серьезнее осознает себя как надежду всех трудящихся и поборников прогресса и демократии в стране!"

"Литературная газета", 1948, № 74 (15, сентябрь), с. 4).