"И наконец ты слово произнес..."

"...Не так, как те… что на одно колено -

А так, как тот, кто вырвался из плена
И видит сень священную берез
Сквозь радугу невольных слез".

35 лет назад пот выступал на лбу у некоторых крупных советских работников:

"Как это было

Рассказ советского дипломата, вырвавшегося из пут ЦРУ

Советские читатели знают о наглой, бесчеловечной акции, совершенной американскими спецслужбами против советского дипломата Виталия Сергеевича Юрченко. Находясь я служебной командировке в Риме, он был насильственно похищен неизвестными лицами и в бессознательном состоянии под воздействием сильнодействующих препаратов переправлен за океан. В США его в течение трех месяцев подвергали изощренной физической и психологической обработке, стараясь вытянуть из него сведения, интересующие американскую разведку. Но советский человек не дрогнул. Улучив момент, когда его надсмотрщики ослабили внимание. Юрченко бежал и явился в советское посольство в Вашингтоне.

Такова общая канва происшедшего. Но сдержанный протокольный язык опубликованных по этому случаю сообщений не передает всего политического, правового и нравственного содержания происшедшего.

На лице Виталия Сергеевича Юрченко иногда появляется улыбка. Он вырвался на свободу. Но круги под глазами, пот, выступающий на лбу, прерывистый вздох напоминают о пережитом. Накануне он был под прицелами телекамер, под градом преимущественно враждебных вопросов представителей американской прессы. Сегодня мы сидим "в своем кругу" —Юрченко и группа советских журналистов.

Приехал советский дипломат в служебную командировку в Рим. В свободный от работы час отправился в знаменитую картинную галерею Ватикана. Он шел по площади Святого Петра. Был день, светило солнце.

— Вдруг я почувствовал, что что-то навалилось на меня сзади,— рассказывает Юрченко. — Солнце померкло. Я стал куда-то проваливаться. Кто-то схватил меня, причинив острую боль.

Что это было — искусно нанесенный удар, укол с применением какого-то наркотического ядовитого вещества?

Юрченко потерял сознание. Прошли то ли дни, то ли недели. Когда он очнулся, то увидел, чти находится в комнате, похожей на госпитальную палату. Вокруг него суетились люди в белых халатах. "Врачи",— подумал он. "Наверное, я заболел,— мелькнуло а сознании.—Надо скорее сообщить об этом в советское посольство! Но почему итальянские врачи говорят по-английски?"

— Вы в Америке,— сообщили "врачи" советскому дипломату. — Вы добровольно перешли на нашу сторону. Вы в надежных руках, и теперь у нас не остается иного пути, кроме как сотрудничать с нами.

Почти три месяца Юрченко подвергали физическим и психологическим истязаниям. Мастера заплечных дел из ЦРУ и ФБР применяли по отношению к нему сильнодействующие препараты, вызывающие состоянии полузабытья.

На настойчивые требования устроить ему встречу с представителями советского посольства отвечали неизменным отказом и постоянно пугали. "Ты человек конченый,— говорили ему.— Если ты вернешься на родину, тебя ждет тюрьма или смерть". В печати к этому времени была поднята шумная антисоветская кампания, газеты, телевидение изо дня в день сообщали о том, что, дескать, "на сторону Запада добровольно перешел крупный советский работник".

Его поместили на ферме где-то в окрестностях города Фредериксбурга в штате Вирджиния, по-видимому, на одной из баз ЦРУ. Зловещее заведение, где "ломают" психически здоровых людей, добивают больных. Зверской внешности стражи, следящие за каждым шагом "пациента", проволока с сигнальными устройствами, огораживающая территорию, яркие прожекторы, освещающие ее ночью. И периодические "сеансы", когда принудительным способом, уколами или посредством таблеток, накачивают человека какими-то медикаментами, повергающими его в полубессознательное состояние. Затем, подключив всевозможные аппараты, стараются "извлечь" хранящиеся в памяти сведении.

—Ты пропадешь здесь, и никто о тебе не вспомнит,—говорил мне один из моих мучителей по имени Фил.

У них у всех были клички. Настоящие имена и фамилии кое-кого из них я узнал лишь позднее.

—Могу тебе сообщить,—продолжал Фил,—что ты такой не один. Бывали и другие, кто пятался сопротивляться. Но в конце концов они сходили с ума. Есть тут у нас один, который утверждает, что он Александр II.

Особенно усердствовал при измывательствах над советским дипломатом Чарли (настоящее имя Колин Томсон), участник "грязной войны" во Вьетнаме, человек прямо-таки пылающий лютой ненавистью к Советскому Союзу.

Какое беззаконие! Какое грубейшее попрание элементарных норм человеческой морали и международного права! И это творится в стране, руководители которой на весь мир трубят о "демократии" и "свободах", которые норовят учить всех и вся, как надо соблюдать права человека. Это ли не ярчайшее проявление терроризма на государственном уровне!

Наша беседа приближается к концу. Виталий Сергеевич заметно устал - дает о себе знать многодневное воздействие на организм разрушительных препаратов. Но хочется задать еще один вопрос: "Скажите, как вам удалось бежать?"

Юрченко улыбается: "Лучше в детали вдаваться не буду. Чтобы не помешать тем, кто, возможно, тоже ищет пути на свободу. Скажу только одно. Я всегда считал и много раз говорил своему сыну: "В жизни нет безвыходных ситуаций".  С того дня, когда я понял, что со мной произошло, я постоянно искал возможности для побега. И я счастлив, что смог это сделать".

Г. Васильев,

(Соб. корр. "Правды"),

г. Вашингтон, ноябрь".

("Правда", 1985, № 313 (9 ноября), с. 7).