суббота, 31 декабря 2016 г.

"Теперь Тито совсем не то, он изменился не на шутку..."

"… Он был Иосиф Тито Броз,
А стал Иосиф Брозтитутка".
  

65 лет назад хранил верность и своей главной теме блестящий советский переводчик стихов Мао Цзэ-дуна:

«С. Маршак
Палка о двух концах

Газета «Юманите» сообщает, что  Тито получил от американского правительства к Новому году… несколько десятков тысяч полицейских резиновых дубинок. Титовская газета «Борба» пишет, что использование американских дубинок явится «новым шагом на пути к укреплению демократии, обеспечению личной свободы граждан и гарантии их прав…»

Чтоб укрепить самодержавие
В порабощенной Югославии,
Хозяин Тито – Вашингтон
В Белград отправил много тонн
Резинки. Но не той резинки,
Которую он сам жует
И всей Европе продает,-
Нет, полицейские дубинки
Прислал он Тито в Новый год.

Носясь, как с писаною торбой,
С подарком, присланным в Белград,
Газета титовская «Борба»
Поет на свой фашистский лад:

«Ах ты, дубинка Трумэна,
Как чудно ты придумана,

Пускай тебе проклятия
Люд непокорный шлет, -
Ты нашей демократии
Опора и оплот!

Морально и физически
Резиновым дубьём
Мы пакт наш Атлантический
В сознание вобьём.

Введем мы равноправие
Для всех, кто будет бит…
От Штатов Югославии
Никто не отличит!»

Так петухи фашистские
Поют под Новый год,
Но чувствуют, что близкое
Возмездие идет.

У Тито карта бита.
И, как он ни крути,
Резиной Уолл-стрита
Режима не спасти.

Предателю не жалко
Резины и свинца,
Но знают все, что палка
Имеет два конца!»

"Литературная газета", 1951, № 155 (29, декабрь), с. 4).

пятница, 30 декабря 2016 г.

"Эх, замочу!" - 82

"Растем, сынок, из года в год,  
Большой подъем теперь в народе.
Вот подожди – водопровод
В село проложим через годик!.."



четверг, 29 декабря 2016 г.

"Я очей не смыкала, все ткала вышивала…"

"… Светлым Сталина ликом
Я ковер украшала".


65 лет назад советские дети знали, что польская земля уже сильно обогрета московским ясно солнышком:

«О. Высотская
Подарок

Цветут на скатерти шелка,
Сплетясь в узор богатый.
Тут – синий венчик василька
И вереск лиловатый.

И посреди зеленых трав –
Головки золотых купав.

А вышивался тот узор
В селенье под Варшавой.
Вокруг шумел дремучий бор,
Седой и величавый.

Порхал за окнами снежок,
Поскрипывали ели,
Садились женщины в кружок
И тихо песню пели

О том, что в каждом их стежке –
Счастливые надежды;
Что жизнь на их родной реке
Уже не та, что прежде;

Что из Московского Кремля
Дошли к ним волны света, -
Тем светом польская земля,
Как солнцем обогрета.

Маринке только восемь лет,
Она сидит в сторонке,
А мама ландышей букет
В узор вплетает тонкий.

Сидит Маринка в стороне,
На лавке у окошка,
И тихо просит: - Дай и мне
Повышивать немножко!

Кивнула мама ей в ответ,
И дочь за стол садится.
Хотя Маринке восемь лет,
Она уж мастерица.

Снуёт по полотну игла,
Струятся шелковинки,
И вот гвоздика расцвела
Под пальцами Маринки.

В узор искусно вплетена
Она рукою детской.
Как зорька, алая она,
Как флаг Страны Советской.

Свободы цвет и счастья цвет!
Нет в мире лучше цвета!
Маринке только восемь лет,
Но ей понятно это.

Как пламя – каждый лепесток!
Он и горяч и ярок.
Маринка вышила цветок –
Сталину в подарок».


("Мурзилка", 1951, № 12 (декабрь), с. 14).

среда, 28 декабря 2016 г.

"Отец и учитель любимый народное счастье творит..."

"… Ленинский свет негасимый
В сталинском сердце горит".


65 лет назад в СССР даже мечтать легче всего было вместе:

«Товарищу Сталину

Отец подарил мне счастливое детство.
Учитель поведал мне тайны наук.
Я с другом не знаю ни страха, ни бедствий.
А Вы и Отец, и Учитель, и Друг.

Какими ж словами, что сердцу известны,
Сказать про любовь, чтобы стала она
Хоть малою каплей в потоке приветствий,
В котором вся Родина наша видна?!

Нам вместе легко и мечтать и бороться.
Ясны озаренные Вами пути,
Вы самый великий из всех полководцев,
Но миролюбивее Вас не найти.

В созвездии мира – кремлевские башни,
В торжественной полночи – свет из окна…
Знакомое миру спокойствие Ваше
Спасает людей от тревожного сна.

Отец понимает все чувства сыновьи.
С учителем дали яснее вокруг.
Я другу всегда отвечаю любовью.
А Вы и Отец, и Учитель, и Друг.

Так пусть будет праздник в цветах и знамёнах,
И Ваша улыбка, и строгость седин:
Сынов на планете у Вас миллионы,
А Вы у народов, как солнце, один!

Виктор Авдеев».

("Смена", 1951, № 24 (декабрь), с. 1).

вторник, 27 декабря 2016 г.

"Во имя мира люди всей земли…"

"… Друг другу руки в крепкой дружбе сжали,
Мир отстоять народы поклялись,
И отстоим, тому порукой Сталин!"


65 лет назад многие читатели советских газет свои думы выражали в стихотворной форме:
«Обзор стихов, поступивших в редакцию
Мы за мир
Борьба за мир стала кровным делом каждого честного человека. Свои думы о мире многие читатели выражают в стихотворной форме и шлют в редакцию. Авторы стихотворений – представители различных профессий: учителя, инженеры, солдаты, колхозники, рабочие, учащиеся. Написанные не всегда умело, эти стихи преисполнены большого волнующего чувства.
«Я за мир» назвал свое стихотворение читатель В. Волков из Братского района. Теме мира он посвящает также стихи «Мирные люди на страже», «Это в Америке», «Слово горняка» и поэму «За океаном». Лозунг «Мы за мир» стал общим заголовком для стихотворений В.
Рукосуева и Э. Лернер.
Рабочий Д.Кузнецов в своем стихотворении «Мир народам» предупреждает поджигателей войны:
           «Пусть помнят те, что ждет их.
            Это будет.
            Им от суровой кары не уйти,
            Их свой народ, свой труженик осудит».
Читатель Стелькин рассказывает, как с бесстыдной наглостью американское радио и печать пытаются клеветническими измышлениями о нашей стране, борющейся за мир, прикрыть попытки правящей верхушки империалистического лагеря развязать новую кровавую бойню. Но, пишет автор, народы мира нельзя обмануть, они не хотят слушать наглую ложь «Голоса Америки». Честные люди всего земного шара жадно внемлют другому голосу, голосу Всемирного Совета Мира, по призыву которого
             «Пакт мира подписали миллионы
             простых рабочих крепких рук».
Наш народ любит труд и видит в нем залог успеха в борьбе за мир.
О радости мирного труда рассказывает в стихотворении «На полустанке» молодой автор В. Квашнин. Отрадно молодому осмотрщику вагонов провожать в путь поезда, груженные тракторами, комбайнами, пшеницей, хлопком. Радостно видеть, как
              «Пассажиры едут на экспрессах
              В гости, на курорты, в институт.
              Как смотреть на них без интереса,
              Как не пожелать счастливый путь».
Но в памяти еще свежи воспоминания о суровых днях войны, когда
             «Эшелон за эшелоном
             Ехали солдаты воевать.
             И на полустанке полуденном
             Слезы чья-то проливала мать!»
И простой рабочий полустанка просит пассажиров рассказать всем, что
он не хочет войны, что он трудится во имя мира, во имя счастья на земле.
Чувство глубокого морального удовлетворения испытывает человек, когда он сам непосредственно участвует в борьбе за мир, и нет труда
более почетного, благородного, чем труд во имя мира. Об этом рассказывает в своем стихотворении «Я в строю бойцов за мир» читатель Петыга.
«Мы победим трудом» пишет В. И. Корниенко из г. Зимы. Только повседневным самоотверженным трудом можно укрепить нашу страну, а значит и силы лагеря мира. Об этом повествуют и стихи многих других читателей.
Самые теплые, самые волнующие строки своих стихотворений читатели посвящают любимому вождю всего трудящегося человечества Иосифу Виссарионовичу Сталину:
                «Он в сердце каждого проник,
                 Он – силы, разума и воли
                 Неиссякаемый родник», - пишет читатель И. Измайловский в стихотворении «Вождь».
Можно назвать много стихотворений, посвященных миру и великому знаменосцу мира И. В. Сталину. Все они проникнуты одним стремлением, одной мыслью, одним чувством – мы против войны, мы за мир.
С темой о мире тесно переплетаются стихи о героической борьбе корейского народа. Читателей волнует судьба этого мужественного народа, защищающего свою свободу и независимость от посягательств американских империалистов.
Л. Марголис в стихотворении «Джонни» рассказывает об американском солдате, который топчет корейскую землю. Джонни вырос в современной Америке, воспитан по звериным законам империализма. По своим моральным качествам он ничем не отличается от гитлеровского солдата.
         «Совесть и право? – Пустые слова!
          Только бы денег побольше давали.
          Знает он «право» одно – убивать,
          А о других и слыхал-то едва ли».
Творя грязное дело, он не испытывает душевных мук.
               «Джонни спокоен, как всякий палач.
                Он на расстрел безоружного гонит,
                Что ему матери горестный плач?
                 Камень в груди вместо сердца у Джонни».
Сурово и гневно звучат заключительные строки стихотворения:
                «Ты не уйдешь от возмездия, Джонни!»
В стихах, поступивших в редакцию, выражаются благородные гражданские чувства. И пусть авторам этих стихов нужно еще много работать над своими произведениями, чтобы привести в соответствие поэтические средства с большой и ответственной темой борьбы за мир, но стихи эти еще раз свидетельствуют о том, что советские люди полны решимости под мудрым руководством великого Сталина, партии большевиков, советского правительства бороться за предотвращение новой кровавой войны, которую желают навязать человечеству наемники Уолл-стрита».
("Восточно-Сибирская правда", 1951, № 303 (27, декабрь), с. 2).

понедельник, 26 декабря 2016 г.

"Это он – великий Сталин в дальней дали видел то..."

"...Что другие не видали,
Предсказать не мог никто".


65 лет назад все ближе и ближе к Сталинской премии третьей степени подгребал будущий депутат Совета Союза Верховного  Совета СССР шести созывов:

«Расул Гамзатов
Имя вождя

Не может солнце сразу всю планету
Согреть теплом и светом озарить.
И на земле дождя такого нету,
Чтоб мог один всю землю напоить.

Но, проходя дорогами земными,
Услышишь ты повсюду от людей,
Что существует на планете имя,
Которое не знает рубежей.

Тускнеет и серебряное стремя,
Мелеют реки, крошится гранит.
А это имя, вечное, как время,
Оно везде торжественно звучит.

Оно земные сокращает дали,
Ведёт людей в грядущие века.
Когда б на звёздах люди обитали,
Оно б дошло и к ним наверняка.

Мы с ним стоим у звонких наковален,
Растим сады в Сибири и Крыму.
Мир счастлив тем, что есть на свете Сталин,
Что время подчиняется ему.
                                                         
                                                Перевод с аварского»

("Мурзилка", 1951, № 12 (декабрь), с. 2).

воскресенье, 25 декабря 2016 г.

"В нем есть от Гамсуна, и нежный весь такой он…"

"…Любивший женщину привык ценить тщету. 
В нем тяга к сонному осеннему листу,
 

В своих тревожностях он ласково спокоен".


75 лет назад на временно оккупированных советских территориях регулярно работали самодеятельные коллективы:
"В рутченковском Дворце культуры
"...А жизнь идет",- сказал однажды Кнут Гамсун. Эти слова нам вспоминаются при виде танцующей молодежи в фойе рутченковского Дворца культуры.
Веселые и молодые, они веселятся, как давно уже не веселились. Многие из них уже работают на предприятиях и в учреждениях. Сегодня воскресенье, и по этому случаю в театральной части особенно многолюдно: все ожидают начала концерта.
С большим удовлетворением были приняты на концерте украинские народные песни в исполнении г-жи Быковец, жанровые сценки в исполнении г-на Кищенко, сольное пение г-жи Сальченко, балетное трио сестер Осиповых и ряд других номеров.
При дворце регулярно работают самодеятельные коллективы, полным ходом идут репетиций в драматической студии под руководством г-на Керченского. Готовится к постановке «Глитай або ж павук» Кропивницкого. В пьесе занято 37 человек. Организованы и показали уже свою работу джаз-оркестр, домровый, духовой оркестры. Организуются балетная и хоровая студии.
Полностью приготовлена к пуску киноаппаратура. В ближайшем будущем дирекция намерена провести еще ряд концертов и вечеров молодежи.
Очаг культуры зажил полной, содержательной жизнью.
Н. Кручинин".
("Донецкий вестник", Юзовка, 1941, № 13 (25, декабрь), с. 3).

"Сидит начальник молодой, стоит в дверях конвой…"

"… И человек стоит чужой –
Мы знаем, кто такой".


65 лет назад зорко стояли на страже все советские заставы:

«Сергей Михалков
Как веревочка ни вьется…

Наша мирная Держава
Не грозит другим войной,
Но на страже все заставы
У границ земли родной.

Наш солдат стреляет метко,
И всегда в такой момент,
Ох, клянет свою разведку
Гарри Трумэн – президент.

На шпионов сто мильонов
Президент ассигновал,
А судьба  у всех шпионов:
Где – провал, где – наповал!

В облаках под небосводом,
На земле и на воде
Не дадим шпионам ходу –
Переловим их везде!

Про того, кто к нам суется,
Говорит мудрец-народ:
«Как веревочка ни вьется –
Все равно конец придет!»

Ну, а тех, кто выступает,
Как подскажет Вашингтон,
И открыто посягает
На права других сторон, -
Тех Вышинский отстегает
На глазах у всей ООН!»

"Литературная газета", 1951, № 152 (25, декабрь), с. 4).

суббота, 24 декабря 2016 г.

"Шурка — слесарь в мастерской…"

"… Он такой степенный,
Представительный такой,
Прямо как военный". 


60 лет назад не было в братской Венгрии звания выше, чем высокое звание передовика производства:
«Тихий сосед
Андрей Новиков,
специальный корреспондент «Огонька»
Октябрьские дни в Будапеште явились проверкой для многих. Сколько
скромных тружеников проявили себя истинными героями, показали, может быть, кое для кого и неожиданно, что дело народа, дело социализма им дороже жизни! Но были и другие… Казалось, что в эти дни взболтнули сосуд и со дна его поднялся осадок, лежавший раньше спокойно и, на первый взгляд, неприметно. В числе так называемых революционеров, помимо политических авантюристов, оказались бежавшие из тюрем преступники, люди с громким уголовным прошлым. Наряду с ними были, конечно, и просто обманутые, сбитые с толку враждебной пропагандой. Но были и дотоле тихие, незаметные люди, скрывавшие лицо под маской. Сегодня я хочу рассказать об одном таком «тихом» человеке, который раскрылся в дни, когда текла кровь на улицах Будапешта.
… Дома, в которых жили Мичинаи и Турнер, стояли напротив. Оба они были рабочие, оба слесари. И Турнеру и Мичинаи одинаково улыбалось по утрам солнце, когда они отправлялись на работу и, приветственно махнув рукой женам, расходились каждый в свою сторону. Жены их часто встречались не только на улице, они работали на одной фабрике. Дружили и их дети – маленькие Юлиана и Каталина. На праздник Микулаша девочки выставляли свои ботинки за окно, и «святой Микулаш» клал им туда ночью подарки, которыми дети потом делились, как сестры. Они вместе играли, ходили друг к другу в гости.
Мичинаи работал на чепельском заводе. У него была хорошая квартира. Казалось, он мог быть доволен заработком, жизнью. Его маленькая Юлиана, несмотря на свои десять лет, уже понимала, что такое почет, и очень гордилась папой, который был удостоен высокого звания передовика производства. Кому же не приятно иметь такого отца! Мичинаи, может быть, и по сей день продолжал бы работать на заводе, но… На улицах где-то стали раздавать оружие. Контрреволюция показала зубы…
И тут надо вернуться к событиям, происходившим лет пятнадцать назад.
Дело в том, что Иштван Мичинаи в 1942 году прошел обучение в полицейской школе. Там ему, как цепному псу, привили ненависть к людям, а особенно к коммунистам. Регент Хорти лично следил за воспитанием своих кадров. После того, как сформировалось «сознание» Мичинаи, он до сорок четвертого года верой и правдой служил в полиции. И хотя потом пришлось стать слесарем, годы прежней службы не прошли даром.
Итак, на улицах гремели выстрелы, осколками разлетались витринные стекла, гибли обманутые кучкой авантюристов люди. У Иштвана Мичинаи возродились былые надежды. Он явился в полицию двадцатого района. Тут уже собралось много «своих». К нему подошел старый дружок Ланг, когда-то руководивший полицейскими облавами, и сказал:
- Ну вот, старина, пришло и наше время! Я теперь следователь по политическим делам. Держись за меня, я старых друзей не забываю! Пойдем-ка приведем одного человечка!
И Мичинаи пошел. Как пес, признавший старого хозяина, он потащился на улицу, где сам жил, где играли маленькие Юлиана и Каталина.
- Знаешь, Ланг, - сказал Мичинаи, - мне выдали в полиции мясо и муку. Давай сперва занесем это ко мне домой, а потом пойдем на дело.
- Ладно. Кстати, зайдем к твоему квартирному хозяину Лазару.Мне что-то подозрительна форма его носа. Надо с ним поговорить на эту тему, - сказал «следователь по политическим делам».
Пинком ноги он отворил дверь в квартиру Лазара.
- Эй, Лазар! Выходи! – заорал Ланг. – Теперь мы хозяева! Я тебя сейчас пристрелю вместе с твоей благоверной.
Перепуганные хозяева вышли. Им не надо было представляться друг другу. Они и раньше были знакомы.
- Пишта (так сокращенно звали Мичинаи) обижен на тебя. Ваши жены что-то часто ссорятся, - продолжал «следователь», - вот я и хочу тебя кокнуть. Пишта теперь с нами, надо создать ему условия для отдыха.
- Шани! Ты с ума сошел! – закричала жена Лазара «следователю».
Получив пощечину от Ланга, она быстро умолкла. Однако собралось много соседей, а «следователь», видно, был труслив. К тому же и Мичинаи еще чувствовал себя неуверенно:
- Пойдем за тем, за кем мы шли! Надо делать дело. С этими, потом…
Они отправились к отцу маленькой Каталины. Слесарь Турнер никак не ждал к себе в гости слесаря Мичинаи, да еще в сопровождении такого высокого чина. Он вообще никого не ждал. Как большинство жителей в те дни, он прятался в подвале.
- Турнер! Если ты здесь, - заревел Ланг, заглядывая в дверь подвала, - выходи!
Сам Ланг боялся сойти вниз. А вдруг у Турнера оружие? «Следователь» приказал Мичинаи дать очередь по окнам. Задребезжали стекла, полетела штукатурка. Словно живой, запрыгал в руках Мичинаи автомат: бандиту вспомнились былые «подвиги». Думал ли в этот момент полицейский Мичинаи о маленькой Каталине – подружке его дочери, о приятельнице жены – Турнерне, о том, что он, «рабочий» стреляет в рабочего? Нет. Им овладел дикий страх ( так, по крайней мере, он пытался это объяснить впоследствии), и этот страх обратился в ярость спущенного с цепи пса. Он не заметил соседей, сбежавшихся на крик, не видел, что творится вокруг. Лишь откуда-то издалека донесся до него разговор Турнера и Ланга. Турнер попрежнему оставался в подвале. Бандиты продолжали стрелять. Мичинаи остановился только тогда, когда Ланг сказал ему:
- Пойдем. Он мертв.
И лишь когда они подошли к своему участку, Мичинаи спросил:
- А за что его?
- Да говорят, он стрелял в повстанцев. И вроде как хотел организовать коммунистическую ячейку, - ответил Ланг.
Четвертого ноября в городе уже были советские войска. Но Мичинаи ходил увлеченный новой должностью и ничего вокруг себя не замечал. Ланг, видимо,был наблюдательнее: пятого ноября он явился к Мичинаи на квартиру.Но, недолго побыв там, скрылся, не вдаваясь в подробные объяснения.
И вот теперь Мичинаи приходится одному держать ответ. Не много потребовалось времени, чтобы в облике его ничего не осталось от
скромного слесаря. Военная выправка, подтянут, щелкает каблуками. Он не садится без разрешения, а сев, закладывает руки за спинку стула, хотя никто его об этом не просит. Так, очевидно, полагалось сидеть заключенному при режиме Хорти. На скулах играют желваки. Маленькие серые глазки шныряют по комнате. Иногда он кладет руки на колени, и тогда только можно заметить, что у него не хватает одного пальца, а на руках – мозоли. Но вот, спохватившись, он снова поспешно прячет руки за спинку стула. Отвечая на вопросы, вернее, «рапортуя»,он часто мигает, а лицо остается неподвижным. Член бывшей и так недолго просуществовавшей «национальной гвардии», Мичинаи даже не пытается выставить себя героем.
- Зачем вы пошли работать в полицию?
- Мне говорили, что там будет пенсия девяносто процентов.
- Вы надеялись, что зачтут и старый стаж?
- Ну… - Не найдя ответа, он меняет тему: - На заводе работа у меня была нелегкая. Руками работал – не то что на станке…
- А в полиции разве «работа» механизированная?
Пытается улыбнуться. Но улыбка холуйская, эдакая «чего изволите». Глаза шарят по сторонам.
- Я больше никогда не возьму в руки оружие,- трусливо говорит он, словно обещая хорошо вести себя в классе.
Будапешт».
("Огонек", 1956, № 52 (23, декабрь), с. 7).