"Художник нам изобразил..." - 198

"Здесь, у передовых позиций среди защитников таких..."

"... В бой штыковой с врагом сразиться 
Неудержимо рвется стих".

60 лет назад вниманию советских читателей вновь и вновь предлагались разные военные небылицы, облегчавшие вживление в их мозг образа лихого фронтовика Гуталина:  
" Думая о контрнаступлении, зорко выжидая момент для его начала, Сталин в эти дни лично знакомился с боевой обстановкой на разных участках Подмосковного фронта. Сейчас Сталину особенно хотелось быть как можно ближе к Действующей Армии.
... В большом селе на Волоколамском шоссе, по пути на передний край нашей обороны, Сталин увидел над входом в каменное здание небольшой белый флаг с ярким красным крестом в центре. Это был полевой армейский госпиталь. Сталин неожиданно приказал остановить машину. Через несколько минут он уже был в палате, где находились раненные в последних боях.
Их было четверо. Все они лежали на одинаковых белых больничных койках, поставленных в один ряд, с промежутками для прохода, изголовьями к глухой стене. На противоположной стене было два окна, выходящих на юг, - не поднимая голов с подушек, раненые видели, как низко над домами по другую сторону шоссе проходило красноватое солнце.
Внезапное появление в палате Верховного Главнокомандующего в сопровождении генералов, начальника госпиталя и дежурного врача несказанно взволновало раненых. Все четверо одновременно сделали порывистые движения под шерстяными одеялами, безотчётно подчиняясь мысли встать, встретить Сталина по - военному, но только один из них, с забинтованной под рубахой грудью и шеей, с трудом сел на кровати... Остальные трое лишний раз почувствовали своё бессилие. Теперь это особенно тяжко огорчило их. Они умели безмолвно сносить любые физические боли, но не могли скрыть ту душевную боль, какую испытали сейчас, когда не хватило сил встретить Сталина стоя: один вздохнул с мучительным стоном, другой сокрушённо пошевелил головой на подушке, третий от горькой досады стиснул зубы...
Сталин заметил, что раненые взволнованы.
- Здравствуйте, товарищи, здравствуйте! - сказал он поэтому несколько приподнятым тоном, останавливаясь у крайней от двери кровати, на которой сидел раненый с удивлённым и счастливым выражением на молодом скуластом лице. - Но у меня к вам, товарищи, одна большая просьба: вы должны лежать спокойно... - сказал он после того, как раненые ответили на его приветствие. - Да, да, вам надо лежать. А мы можем и должны постоять перед вами... 
В быстрых серых глазах раненого, который сидел на кровати, мелькнуло выражение растерянности.
- Разрешите мне, товарищ Сталин, посидеть, - сказал он, хватаясь худыми пальцами за края кровати..."

"А вечером, когда, за клубом клуб..."

"... Под шорох вай с трясин ползли туманы -
Сложив костёр, он вверх, как обезьяна,
Вскарабкивался на широкий дуб".

 55 лет назад в СССР клубная работа наступала на всех фронтах: 
" Давно уже у афишных тумб не собиралось так много народа. Привлекал броский плакат:
«Был ли Христос?
Встреча у реки с чудотворцем Иоанном.
Евангелие само себя разоблачает.
Явление Иисуса на белом коне.
Обо всем этом и многом другом, касающемся истории христианства, вы узнаете, придя в наш Дом атеиста на улице Жуковского, 38. Вход свободный».
Дом атеиста создан по инициативе комсомольцев Ленинского района города Одессы при Дворце культуры имени Леси Украинки. Коллектив дворца оказался настоящим поборником всего нового в клубной работе, широко распахнул двери для самодеятельности, инициативы комсомольцев. И не случайно именно здесь два года назад обосновались самодеятельный «Клуб занимательных встреч» и клуб школьников «Знать и дерзать». А прошлой осенью рядом с вывеской Дворца культуры появилась еще одна - «Одесский Дом атеиста», который стал не только очагом атеизма, но и методическим центром всей пропаганды научно - естественных знаний. При Доме атеиста работают секции «чудеса без чудес», астрономии, лекционная, дискуссий, литературно - художественная, гражданских обрядов, организационная.
На открытие Дома атеиста собрались сотни юношей и девушек, пришло много пожилых людей. С интересом рассматривали они выставки «Происхождение человека», «Литература и религия». В фойе работал консультационный пункт, в киосках продавались книги на антирелигиозные темы. Студенты Института связи продемонстрировали новейшую технику беспроволочной связи, кружковцы областной станции юных техников - достижения в области химии и физики. И лекция на сей раз собрала очень много слушателей - выступал бывший кандидат богословских наук, ныне студент философского факультета Киевского университета Евграф Дулуман. Закончился вечер театральной постановкой комедии Проспера Мериме «Женщина - дьявол» или искушение святого Антония».
Следующий вечер мы посвятили запуску советского искусственного спутника Земли и назвали его «Небо без бога». Актив Дома атеиста подготовил много наглядных пособий, выставки «Наука и религия», «Вселенная». Молодежь участвовала в астрономической викторине, слушала голос «маленькой луны», записанный на пленку студентами института связи, а кое - кто пытался «искать» спутник с помощью телескопа.
Затем мы провели тематические вечера: «Действительность и религия», «Империя тьмы и подлости», «Был ли Христос?», «Правда об иудейской религии»".

"Старый электрик вышел за водкой, маленький Вова занялся проводкой..."

"... Рубильник включила чья-то рука -
Хлопьями пепел летит с потолка."

55 лет назад в СССР большой популярностью пользовались не только производственные романы, но и производственные стихи:

 "На подстанции.
Ночь.
Реле жужжит тихонько,
Наполняя шумом зал.
Вдруг на стенке звонко-звонко
Рассигналился сигнал.
Вижу лампочка зарделась,
Будто зорька поутру.
Я опять берусь за дело —
Отключилось ГРУ.
Выключатель я включаю,
Успокоился звонок,
И по меди величаво
Побежал незримо ток.
Загудели вновь машины,
Всюду лампочки горят...
Перезванивает в шинах
Электрический заряд.
Я цеха питаю током
В этом всей работы суть.
От заката до востока
Мачты линию несут.
Кто-то выключит, а ты вот
Находи, успей включить.
Слышу вновь сигнал игриво
Колокольчиком стучит.
В. Лапко,
электрик цеха электросеть".

"На пальце у нее железный грубый перстень..."

"... Обувка не модна, и выгорел платок,
Но белые чулки домашней толстой шерсти
Не портят стройности девичьих легких ног."

50 лет назад советские люди, оказавшиеся по делам за рубежом, на каждом шагу могли стать участниками буржуазных пропагандистских штучек: 
" Дильбар ждала малыша  с нетерпением. Было ей легко и радостно. И ничто не напоминало о том, как относились в Узбекистане к беременным  женщинам несколько десятилетий назад. Беременная женщина считaлась существом нечистым. После нее нельзя было пить и есть... Мужчина не подходил даже к грудному ребенку: ведь он связан с нечистой матерью. А Дильбар! Об этом никто не знал, конечно, но ведь ее мaлыш вместе с ней был на Всемирном фестивале молодежи в Хельсинки. Там она, молодая узбекская женщина, покорила своими танцами, своим одухотворенным лицом и веселой улыбкой сотни людей всех рас и народов... По мнению Дильбap, все должны знать, какова новая узбечка. Об этом многие узнали и в Хельсинки. Хотя бы тот американец в коротком плаще. Может быть, он не случайно подoшел к Дильбар, может, слыхал об исконной ро6ости узбекских женщин. Он протянул Дильбер открытку. Она взяла и  почувствовала в руках что-то мягкое. Сзади к картинке были прикреплены чулки. Обыкновенные капроновые чулки. Дильбар оглянулась. В толпе среди участников фестиваля мелькали какие-то подозрительные типы с фотоаппаратами. Она мгновенно догадалась: фабрикуется одна из пропагандистских штучек, какими пестрят буржуазные газеты. Завтра появятся ее фотографии с воплями: "Cоветская девушка впервые держит в руках копроновые чулки".   - У нас такие подарки не дарят, - сказала Дидьбар, в упор глядя на американца.-  Возьмите. Он не брал. Тогда Дильбар взмахнула свертком, чулки развернулись. Дильбар с быстротой, которой научили ее родные танцы, приколола их к лацкану пиджака. Вот так. Теперь можете делать снимки. Все в порядке. Американец пустился наутек" ("Крестьянка", 1963, №3, с.5).

"Кому знаменосцем не хочется стать..."

"... Для этого надо не только мечтать.
Учись и работай, участвуй в борьбе –
И красное знамя доверят тебе!"

50 лет назад в СССР тема хранения, утраты, а то и подмены знамени здорово будоражила умы не только военных, но и штатских:  
" Звонок из Шахтинского монтажного управления. Начальник нашего Каменского участка т. Сухарев снял трубку.
    - Вам присудили переходящее Красное знамя управления,- услышал он.- Пришлите человека.

   Послали прораба. Через час он вернулся со знаменем… в кармане – древка у него не было. Недолго думая, т. Сухарев прибил полотнище на стену в своем кабинете. Среди коллектива прошел слух о том, что нам присудили знамя.

   - За что? За какие показатели?- спросили мы у т. Сухарева
   - Этого сам начальник управления т. Везарко не знает. Присудили,  и ладно.

   Рабочие поздравили друг  друга и, раз уж получили знамя, мы решили трудиться ещё лучше.

   Но вот в феврале побывал на участке начальник управления т. Везарко, а после его отъезда обнаружилось, что полотнище подменили: было одно, а стало другое.

Почему подменили? Что это означает? Этого опять никто не знает".

"Помнят амурские дали, помнит тайга у реки..."

"... Как на Амуре мы зажигали
Стройки большой огоньки."

50 лет назад в СССР отмечалось 30-летие первого чудовищного бардака из множества тех, которыми умелое лишь по части охраны зэков начальство всегда встречало вольных строителей, регулярно сваливая вину то на зарубежных империалистов, то на отечественных поджигателей: 
" Он пошел ночью, этот первый снег первой зимы Комсомольска. Володя Крайчик дежурил по лагерю. Кутаясь в тулуп, ходил между бараков, притихших в ночи, и казалось ему, что над всей тайгой слышно сейчас мирное дыхание спящих после трудного дня ребят... Но что это?
Откуда-то потянуло гарью. Над одним из бараков взметнулось, пламя. Длинный багровый язык переметнулся со стены на крышу, дружно вспыхнула кровля и кинула на снег тень человека, метнувшегося в тайгу.
Тревога! Володя несколько раз ударил по рельсу и, скинув тулуп, бросился в тайгу. За спиной слышался гул встревоженного лагеря. Под ногами шуршали опавшие листья, сапоги скользили по влажному мху на камнях. Темная фигура мелькала впереди, скрываясь за деревьями и появляясь снова: враг уходил. Крайчик напряг силы. Расстояние между ним и черной тенью стало сокращаться. Позади слышались голоса ребят, бежавших следом. «Задержать, задержать во что бы то ни стало»,— думал Володя, сдерживая рвущееся дыхание.
Неожиданно поджигатель остановился и повернулся лицом к Крайчику. В смутном свете луны Володя увидел его сильные плечи, блеснувшее лезвие ножа. На мгновение он замедлил бег, крикнул, не оглядываясь:
— Сюда, ребята!
И метнулся под ноги верзиле. Они покатились по земле. Враг хрипло дышал то сверху, то рядом, изворачивался, чтобы достать Володю ножом. Ожгло в плече, рукав быстро набухал кровью, но в просвете между деревьями, на фоне пожара, уже мелькали фигуры ребят... Чьи-то руки выбили нож, отбросили верзилу в сторону".

"Художник нам изобразил..." - 197

"Разгорелся день веселый, морем улицы шумят..."

"... Из открытых окон школы
Слышны крики октябрят".

75 лет назад в СССР руководство решило временно повести непримиримую борьбу с отдельными перегибами по части бдительности:
"Очередное занятие студентов пятого курса 2-го ленинградского медицинского института происходило в психиатрической больнице. Студенты должны были познакомиться с историей болезни одного буйно-помешанного. Санитары привели больного, который прямо от дверей пошел на студентов, хлопая руками, как крыльями, с криком:
- Заклюю!
- Не волнуйтесь, - сказал профессор больному. - Мы сегодня у вас в гостях.
Больной засмеялся, крикнул петухом и затем, уставившись на одну студентку, сказал:
- Я вас знаю, Эмма!
Студентка, к которой относилась эта фраза, покраснела и отошла в сторону. Ее действительно звали Эммой, и неожиданное заявление больного, которого она видела в первый раз, естественно, смутило ее.
Но так как больной не настаивал больше на своем заявлении, а уже опять подражал петуху, то ни профессор, ни студенты не придали его фразе никакого значения. Профессор продолжал свои объяснения, студенты вели свои записи, и только в сердце комсорга пятого курса Широкобокова вкрался червь сомнения.
Это беспокойство усилилось, когда Широкобоков узнал, что больной Таневич принадлежал раньше не то к торговому, не то к дворянскому сословию.
- Да, - решил Широкобоков, - здесь что-то не так.
Чтобы не терять времени, он тут же отправился в Институт и принялся изучать личную карточку комсомолки Эммы. Но карточка была в полном порядке.
- Значит, Эмма что-то скрывает, - решил комсорг. - А раз скрывает, то у нее, по всей вероятности, дело нечисто.
На следующий день комсомолка Эмма была вызвана для допроса.
- Кем приходится вам гражданин Таневич? - задал вопрос Широкобоков.
- Он клинический больной, - не смущаясь, ответила Эмма.
- По родственной линии?
- Никем.
- Мы имеем заявление, что вы находились в близком знакомстве с этим человеком.
- От кого это заявление? - полюбопытствовала Эмма.
- От самого Таневича.
- Так ведь он же сумасшедший!
- Это все равно, - ответил Широкобоков. - Кто бы нам ни подал заявление, мы обязаны его расследовать. Поэтому честно и прямо сознавайтесь во всем...
- Я не знаю за собой никаких проступков.
- Смотрите, будет хуже, если мы распутаем это дело без вашей помощи.
- Что ж, попробуйте, - сказала Эмма и ушла.
Может быть, комсорг и сам уже чувствовал всю абсурдность предъявленных им комсомолке обвинений, но по натуре он был большим трусом и страшно опасался одного: а вдруг реплику сумасшедшего Таневича слышали другие студенты и его, комсорга, обвинят в недостаточной бдительности?
Пусть комсомолка Эмма будет полностью реабилитирована. Пусть все его подозрения окажутся необоснованными, пустыми. Пусть, наконец, кой-кто над ним и посмеется. Зато он проявит бдительность и настороженность, внимание к сигналу (хотя бы и к сигналу сумасшедшего).
Надо показать себя! Представился такой удобный случай...
Он начал следствие.
Вызывал к себе студентов, задавал им различные вопросы. Но ребята, точно сговорившись, отвечали одно и то же:
- Как же, знаем ее! Девушка хорошая, активная, побольше бы таких!
Следствие не двигалось с места. Тогда комсоргу пришла в голову блестящая идея: он решил отправиться в психиатрическую больницу и снять показание с самого Таневича. Раз уж он сделал заявление, так он обязан дать и подробные материалы к нему.
У входа в буйное отделение Широкобокова встретил дежурный врач.
- Мне нужно видеть больного Таневича, - сказал Широкобоков.
- Приходите двенадцатого, сегодня, к сожалению, неприемный день.
- У меня серьезное дело. Я должен получить у него показания.
Дежурный врач удивленно оглядел комсорга:
- Какие, собственно, показания вам нужны от сумасшедшего?
- Этот сумасшедший намекнул на свои связи с одной нашей комсомолкой, и я должен распутать это дело.
- А сколько лет вашей комсомолке? - заинтересовался врач.
- Двадцать пять. 
- Ну, так идите спокойно домой. Ваша комсомолка ходила еще под стол пешком, когда Таневич был уже у нас в больнице.
- Тогда, значит, он знал ее родителей! - возбужденно сказал Широкобоков. - Пустите меня к Таневичу, и мы ее моментально разоблачим!
Дежурный врач не разделил восторгов комсорга и вежливо, но решительно выставил его на улицу. Широкобокова это, однако, нисколько не обескуражило, и он побежал в Институт снимать новый допрос с Эммы.
- Так, кто были ваши родители? - многозначительно спросил он.
- Трудящиеся.
- А где они сейчас?
- Умерли.
- Ложь, - сказал комсорг. - У меня точные сведения, что они были эксплуататорами.
Эмма вместо объяснений представила пенсионную книжку.
- Не верю, принесите справку из загса.
Эмма принесла и такую справку. Как будто можно было считать вопрос исчерпанным. Но Широкобоков не успокоился.
Двенадцатого, в приемный день, он явился в психиатрическую больницу и получил свидание с Таневичем.
- Кукареку! - приветствовал буйный больной неугомонного комсорга.
- Вы это оставьте, - посоветовал Широкобоков больному. - Расскажите лучше, откуда вы знаете Эмму и где ее родители?
- Кукареку, - хлопая руками, точно крыльями, кричал больной.
- Милый, у меня к вам серьезное дело, - умоляюще сказал одержимый Широкобоков. - Один член ВЛКСМ из моей организации что-то скрывает, и нам надо вывести ее на чистую воду.
- Заклюю! - крикнул Таневич и бросился на комсорга. Тут прибежали санитары и связали буйного...
Зарвавшийся молодой чиновник хотел исключить комсомолку Эмму из организации. Однако комсомольцы воспротивились этому. Но комсорг остался верным себе и, когда Эмма попросила дать ей характеристику для вступления в партию, ответил ей грубым отказом.
Итак, сам Широкобоков помог нам нарисовать образ махрового перестраховщика в комсомоле. Такой комсорг, как Широкобоков, пользуясь каким-нибудь слушком, может исключить из организации не одного, а пять, десять честных комсомольцев.
Не удалось Широкобокову исключить Эмму, так он страхует себя новым приемом: тормозит ее перевод в партию.
Но почему?
- Да так, - решает Широкобоков, - на всякий случай.
Перестраховщикам чужды большевистская принципиальность и большевистская чуткость к живым людям.
Куйбышевский горком комсомола, не задумываясь, вынес решение об исключении инженера Станкостроительного завода Плафа «за связь с Америкой». А нужно было лишь немного разобраться, чтобы выяснить, что дядя Плафа уехал в Америку в 1909 году - за пять лет до рождения своего племянника.
Газета «Магнитогорский рабочий» сообщает о таком факте:
«Комсомолка шамотно-динасового завода тов. Банная долгое время не имела квартиры. Наконец, квартиру ей дали. Но впоследствии начальник цеха, который предоставил квартиру Банной, оказался врагом народа. Для руководителей комсомольской организации этого было достаточно, чтобы обвинить Банную в связи с врагами народа. Ее исключили из комсомола.
Но этим дело не кончилось. Комсомольские руководители принялись расследовать, с кем дружила Банная. Ее подругой оказалась комсомолка Терентьева. И тут же явилось новое решение - об исключении из комсомола Терентьевой за... связь с Банной».
На Горьковском автомобильном заводе имени Молотова нужно было привести в порядок анкеты комсомольцев - инженерно - технических работников.
Вместо того чтобы провести это дело самым нормальным путем, заведующий отделом кадров тов. Соскин предложил своему заместителю Куликову создать тройку под руководством Григория Васильевича Кокорина.
- А кто такой Кокорин?
- Это один бойкий малый, - ответил Соскин.
И вот анкетная тройка в составе «одного бойкого малого» (остальных Соскин так и не подобрал) приступила к работе.
Григорий Васильевич Кокорин разместился в большой изолированной комнате и повел разговоры с комсомольцами в такой форме:
- Фамилия?
- Бойко.
- Год рождения?
- 1908.
- Специальность?
- Инженер.
- Ах, инженер... тогда ответьте, какой министерский пост вы занимали при Временном правительстве? 
- Никакой.
- Почему?
- По той простой причине, - ответил Бойко, - что даже при Временном правительстве детям девятилетнего возраста не давали министерских портфелей.
Кокорин метнул на молодого инженера недоверчивый взгляд и продолжал:
- А в каком чине вы служили в белой армии?
- Ни в каком.
- Почему? - снова осведомился Кокорин.
- Потому, что десятилетних ребят также туго производили в офицеры, как девятилетних в министры.
- Не отпирайтесь, - мрачно посоветовал Кокорин. - Если вы не успели стать офицером, то, по всей вероятности, были связистом при штабе Юденича.
- Откуда вы это взяли? - заинтересовался Бойко.
- О, меня не проведешь, - ответил Кокорин, - я знаю, вы любите носить погоны!
- Представьте, нет.
- Почему?
- Так, по складу своего характера.
Григорий Васильевич Кокорин нервно прошелся по комнате. Ему явно не везло.
- А в армии Франко вы бы хотели служить?
- Что? - не понял Бойко.
Пока Кокорин задавал только идиотские вопросы, комсомолец Бойко еще терпел. Но провокационный вопрос попросту возмутил молодого инженера.
- Мой отец - рабочий, - сказал он, - а я советский специалист, и этот разговор оскорбляет меня.
Карьерист Кокорин задавал провокационные вопросы, а заведующий отделом кадров Соскин сидел в соседней комнате и потирал от восторга руки.
- Ну и загибает, бестия! - кричал он своему заместителю Куликову. - Прямо Шерлок Холмс какой - то!
А бестия гнул и гнул дальше. Гнусной провокацией «бойкий малый» стремился упрочить за собой славу бдительного человека и опорочить честных советских специалистов, членов Ленинского коммунистического союза молодежи.
Но новоявленному Шерлоку Холмсу не повезло: комсомольцы быстро разоблачили гнусного карьериста и призвали его к строгому ответу.
Перестраховщики, карьеристы и клеветники, спекулируя на бдительности, творят вреднейшее, антипартийное дело.
Партия и ее сталинский Центральный комитет всегда учили и учат, что революционная бдительность ничего общего не имеет с бездушным и огульным подходом к людям. Быть бдительным - значит уметь отличать друга от врага и врага от друга.
Клевета на честных людей - одна из форм вредительства.
Решения январского Пленума ЦК ВКП(б) вскрыли новую гнусную тактику врагов, которые клеветой и провокацией стремились перебить большевистские кадры и посеять в наших рядах неуверенность и излишнюю подозрительность.
Замаскированным врагам в их провокационной работе помогали карьеристы - перестраховщики. Многие комсомольские организации, идя на поводу у таких крикунов и карьеристов, огулом исключали из комсомола ни в чем неповинных молодых людей.
Исходя из решений январского Пленума ЦК ВКП(б), Центральный комитет комсомола вскрыл серьезнейшие ошибки в комсомольских организациях.
«Пора понять, - говорится в постановлении V пленума ЦК ВЛКСМ, - что необоснованные исключения из комсомола, бездушное отношение к людям, членам ВЛКСМ, выгодны врагам народа, так как такие антибольшевистские действия сеют излишнюю подозрительность в рядах ВЛКСМ, создают недовольство и озлобление у неправильно исключенных из ВЛКСМ, а троцкистско - бухаринские агенты фашизма нередко подцепляют таких недовольных и озлобленных товарищей и тащат их за собой во вражеское болото».
Задача всех комсомольских организаций состоит в том, чтобы провести в жизнь решения V пленума ЦК ВЛКСМ, наметившего конкретные мероприятия для быстрейшей ликвидации допущенных ошибок.
Решения Центрального комитета ВКП(б) и Центрального комитета ВЛКСМ учат нас еще сильнее и смелее разоблачать врагов народа, но врагов действительных, а не мнимых".

"Ищет рифму к слову «Нина» начинающий поэт..."

"... «Нина — Нина — солонина,
Нина — Нина — скарлатина...»
Подходящей рифмы нет.
«Нину — в спину, Нину — двину,
Нину — льдину — дисциплину...»
Снова рифмы на листе
Всё не те, не те, не те!"

30 лет назад по СССР уже пятый месяц громыхала борьба за укрепление дисциплины труда:
"На полках в шкафу стояли ровными рядами бутылки водки, вина, всевозможных наливок и шампанского. В углу сиротливо притулилась двухлитровая баночка самогона. Строгий конторский шкаф скрывал за своими полированным дверками витрину хорошего винного магазина.
— Это спиртное пытались пронести в марте, — оказал  заместитель начальника ВВО Петр Тимофеевич Бабарыкин.
Надо сказать, что работники охраны уже привыкли с таким натюрмортам. А постороннему упрямство, с каким стремились некоторые работники комбината напиться на территории завода, внушало страх. Только в прошлом году на проходных было изъято 880 бутылок спиртного примерно на 4400 рублей. На эти деньги можно было бы содержать еще четырех охранников. И хотя отряд ВВО комбината насчитывает 326 человек, еще четыре человека были бы не лишними. Очень много нарушений...
Открывая дверь еще одной кладовой, Петр Тимофеевич поясняет: «До основной кладовки не добраться, все засыпано снегом, но посмотрите вот на это». На стеллажах стояли и лежали валенки всех размеров, рукавицы, суконные и войлочные штаны и куртки, тросы, всевозможные вентили, краны, фанера, мыло, стиральные порошки, домкрат, несколько чеканок на меди и рисунков на дереве, мотки проволоки,  всевозможные железки, двадцатилитровая канистра с бензином. Вся одежда и обувь новая, со штампами фабрик.
— А это магнитофоны, их еще не забрали, — кивает Петр Тимофеевич на  радиотехнику.—А это вещи, которые на комбинате продают и покупают, так сказать, изъятые из комбинатского базара.
Базар богатый. Сапоги мужские и женские, отрезы ткани, шапки и много-много других вещей. Складывалось такое впечатление, что приходят на комбинат, чтобы выпить записать новую музыку на магнитофон, продать или купить заграничную вещицу, затем прихватить отечественные валенки и отправиться домой".

"Надеваю джинсы потопорней..."

"... но не забываю свои корни". 

30 лет назад легко просекал западные идейные подкопы под советскую власть  нынешний директор Научно-исследовательского института детства товарищ А.А. Лиханов: "Учитывая, что многие предметы ширпотреба отечественного производства пока слабо конкурируют с теми же продуктами западного образца, вещизм страдает одной печальной особенностью: в массе своей он космополитичен. И тут, хочешь не хочешь, надо признать: слабая работа тех или иных отраслей нашей легкой промышленности создает безусловную лазейку для товаров западного производства, для спекуляции ими, а значит, обретает черты идейного просчета. Плоха или хороша покупка западного товара сама по себе? Да она никакая, если подходить к самому факту покупки со спокойной душой. Ни плоха, ни хороша – обыкновенна. Но в условиях дефицита и спекулянтского взвинчивания цен, скажем, на те же джинсы, вдруг возникает такой пример: на штаны чехословацкого производства подросток пришивает американскую фирменную марку, и выясняется, что даже на эту марку, на эту блямбу с заморской надписью существует отдельная цена. Не самими джинсами, так хотя бы наклейкой на них мальчишка подтягивает на нужную ему высоту свой престиж в глазах сотоварищей или даже просто прохожих. Какого привкуса эта подробность? Коммерческого? Торгового? Нет, идейного".

"Эх, замочу!" - 31

"... К полям пшеницы пробежала
Вода из Дона и Днепра...
Но для страны сегодня мало
Того, что сделано вчера.
По зову Партии,
По зову
Родного Сталина
Идёт
День ото дня к высотам новым 
Наш героический народ.
С живым настойчивым дерзаньем,
В работе напрягая мысль,
К успехам новым,
К новым знаньям
И ты, товарищ мой, стремись!"

 

"Села колхозные наши, только сойдут снега..."

"... Сколько земли перепашут, 
Сколько засеют га!"

55 лет назад в СССР партия часто сталкивалась с тем, что даже двое полных людей плоховато уживались в одном колхозе:
" В один из мартовских дней по дороге в село Киево шла невысокая, полная девушка. Холодное месиво дождя и снега било ей прямо в лицо, но она упрямо шагала вперед, придерживая на плече фибровый чемоданчик.
Она торопилась в колхоз имени Ленина.
... Несмотря на поздний час, окна правления колхоза были ярко освещены, в раскрытую форточку валили клубы табачного дыма.
В комнате над какими - то сводками, разложенными на столе, склонилось несколько человек. На вошедшую никто не обратил внимания. Девушка тронула одного из колхозников за рукав:
- Товарищ, можно мне видеть председателя?
- Председатель на курорте, - ответил колхозник, не поднимая головы. - А вам он, собственно, зачем?
- Я назначена к вам зоотехником.
Люди, словно по команде, выпрямились и с любопытством посмотрели на пухлое, по - детски разрумянившееся лицо девушки. Молодой человек в выцветшем военном кителе шагнул из - за стола и широко улыбнулся:
- Значит, вы и есть Галина Коршунова? Садитесь, пожалуйста. Мы вас давно ждем. - Он протянул руку и представился: - Заведующий МТФ Лукашев...
 ... Председатель колхоза Орлов возвратился с курорта в конце апреля. Это был в меру полный и уже начавший лысеть мужчина. Он снисходительно улыбался, здороваясь с членами правления, пошутил над возрастом Галины, расспросил ее о техникуме, поинтересовался, как устроилась в колхозе и каково ее впечатление о состоянии животноводства.
- Мне кажется, что здесь совсем не занимались им, - заявила Коршунова со свойственной ей прямотой.
Галина не заметила, как изменился в лице председатель и в правлении вдруг воцарилась тишина. Она возмущалась беспорядками на ферме, говорила о том, что нужно менять всю систему ведения животноводческого хозяйства.
- Во - от как? - протянул председатель. - Ну - ну!
... Наступило лето. Хлопот у Галины заметно прибавилось. Еще весной правление закупило на рынке поросят. По настоянию Галины поросят поставили на откорм неподалеку от фермы. Возобновилось строительство типового коровника, прерванное прошлой осенью. На молочнотоварной ферме был внедрен новый распорядок дня, сходный с тем, который существовал в знаменитом совхозе «Родоманово».
Работа, о которой девушка мечтала в техникуме, настолько увлекла ее, что она почти не бывала в правлении, проводя весь день на фермах, строительных площадках, пастбищах и покосах.
Однажды ее вызвал председатель колхоза.
- Я недоволен вами, - заявил он угрюмо. - Вы совсем не умеете вести учет. Где сводка клеймовки телят за прошедшую неделю?
- Не успела, Михаил Кириллович, закружилась совсем...
- Ты мне зубы не заговаривай! - грубо оборвал Орлов. - Садись и пиши.
Орлов был вспыльчив, властолюбив и терпеть не мог, когда кто - нибудь не разделял его мнения. Его раздражала прямота и самостоятельность зоотехника, всюду «совавшего свой нос». Однажды, когда она допустила пустяковую ошибку при обмере сена, он жестоко высмеял ее при животноводах. В другой раз обругал в присутствии плотников, сооружавших коровник... У Галины опускались руки. По ночам она плакала и все чаще думала: «Может, уйти из колхоза?»
... В этот день Коршунова пришла в правление в начале работы. В комнате было людно и шумно. Обычно Галина избегала председателя, но сейчас направилась прямо к его столу.
- Михаил Кириллович, у нас свинарка заболела. Свиней со вчерашнего дня не кормили.
Орлов побагровел:
- То есть как так «не кормили»? Ты что же, под суд захотела? - злорадно протянул Орлов. - А ты сама замени свинарку. Бери вон скребок, клетки чисть, концентраты засыпай... Ступай, чего стоишь?
- А как же другие работы? Мне сегодня надо телок от стада отбивать.
Председатель резко поднялся со стула. Глаза его зло сузились, тонкие черные брови метнулись к переносице.
- Ты мне арапа не заправляй! От грязной работы отлыниваешь? Белоручки мне не нужны. Вон из колхоза! - И он ударил ее прямо в лицо мерзким словом...
Много обид скопилось в душе Галины. Орлов своим поведением не только глушил всякую инициативу, но и попирал ее человеческое достоинство. Галина почувствовала равнодушие к своей профессии. Нет, она уйдет из этого колхоза!
... Молча слушали Коршунову руководители района. Когда она закончила рассказ, с места поднялся секретарь райкома партии и спросил:
- А почему вы молчали? Хороши комсомольцы! До сих пор не поставили перед партийной организацией вопрос о недостойном поведении коммуниста Орлова.
- Как? Разве мы можем? - не поднимая глаз, тихо спросила Коршунова.
- Не только можете, но и обязаны!
Галина молчала. Секретарь райкома взглянул на часы:
- Так как же с Коршуновой, товарищи?
- Придется подобрать ей что - нибудь полегче. «Победу», например, - улыбнулся председатель исполкома. - Несладко, видно, в отстающем колхозе.
Галина вспыхнула:
- Выходит, вы меня дезертиром считаете? Думаете, меня на готовенькое тянет? Нет уж! Не для того я столько сил в хозяйство вложила, чтобы теперь из колхоза уходить!
Когда за девушкой закрылась дверь, секретарь райкома развернул блокнот, и в нем появилась размашистая запись: «На ближайшее бюро - персональное дело Орлова. Поставить вопрос об отношении к молодым специалистам»".

"Равнодушные с мнимым участьем соболезнуют, щурясь убого..."

"... Только думают сами -
Поменяться бы с нами местами.
Одному поколению счастья
Не слишком ли много?"

60 лет назад советским людям подвернулся счастливый случай вновь перечитать страницы своих самых любимых художественных произведений:
" Повернули за дом. Прошли караул. Провожатый остановился. Вместе с ним остановился и Воропаев. Провожатый растерянно взглянул на него и чуть повёл в сторону взглядом, и в тот же момент он услышал голос, который нельзя было не узнать:
- Пожалуйте сюда, товарищ Воропаев, не стесняйтесь. 
Воропаев, однако, не двигался - ноги ему не подчинялись. Он увидел Сталина.
В светлом весеннем кителе и светлой фуражке Сталин стоял рядом со стариком - садовником у виноградного куста, вцепившегося узловатыми лапами в высокую шпалеру у стены. Глядя на Воропаева, он ещё доказывал садовнику что-то, что их обоих - было видно - интересовало всерьёз.
- Вы попробуйте этот метод, не бойтесь, - говорил Сталин, - я сам его проверил, не подведёт.
А садовник, растерянно и вместе с тем по-детски восхищённо глядя на своего собеседника, разводил руками.
- Против науки боязно как-то, Иосиф Виссарионович. При царе у нас какие специалисты были, а воздерживались. 
 - Мало ли от чего они воздерживались, - возразил Сталин. - При царе и люди плохо росли, так что же - нам с этим считаться не следует. Смелее экспериментируйте! Виноград и лимоны нам не только в ваших краях нужны.
- Климат, Иосиф Виссарионович, ставит знак препинания. Ведь это нежность какая, тонкость, куда её на мороз! - показывал он рукой на виноград.
- Приучайте к суровым условиям, не бойтесь! Мы с вами южане, а на севере тоже себя неплохо чувствуем, - договорил Сталин и сделал несколько шагов навстречу Воропаеву.
- Ах, боже ж мой! - прошептал садовник.
- Как делать глупости, так он впереди, а как отвечать за них, так его с места не сдвинешь, - сказал Сталин, и Воропаев с ужасом увидел, что он идёт к нему навстречу, протягивая руки и улыбаясь своей всепоглощающей улыбкой. -Рассказывали мне, что вы тут колхозы в атаку водите. Очень интересно, хотя и не совсем правильно, на мой взгляд.
Сталин поздоровался и, не выпуская руки Воропаева из своей, повёл к столику и плетёным креслам, в одном из которых сидел Вячеслав Михайлович Молотов. К нему то и дело подходили дипломатические работники и что - то на ухо докладывали, и он отвечал вполголоса. Руки его были заняты бумагами. Он пожал плечами, извиняясь улыбкой за свою занятость.
Сталин был спокоен до неправдоподобия. Казалось, из всех интересов в мире его сейчас наиболее занимает воропаевская судьба и ещё, может быть, белесо-синее небо, тепло прильнувшее к морю, на которое он, ласково щурясь, время от времени взглядывал.
Воропаеву показалось, что Сталин не постарел с тех пор, как он его видел в последний раз на параде 7 ноября 1941 года, но резко изменился в ином направлении.
Лицо его, всё то же, знакомое до малейшей складки, приобрело новые черты, черты торжественности, и Воропаев обрадовался, приметив их.
Лицо Сталина не могло не измениться и не стать несколько иным, потому что народ глядел в него, как в зеркало, и видел в нём себя, а народ изменился в сторону ещё большей величавости.
Вячеслав Михайлович помог преодолеть смущение первых минут, и разговор стал общим.
- Мне рассказывали о вас, и на мой взгляд, вы хорошо поступили, - сразу же сказал Сталин, - что избрали себе районную деятельность. У нас ещё, к сожалению, много таких людей, которые предпочитают быть чиновниками в Москве, нежели хозяевами на периферии.
Он взглянул на Молотова, и тот улыбнулся, точно зная, кого именно имеют в виду эти слова.
- Есть ещё такие люди, - продолжал Сталин. - Но скоро их время кончится... Расскажите, какие нужды, по вашему мнению, самые неотложные? Не стесняйтесь, говорите. - Сталин поудобнее сел в кресло и протянул руку к папиросной коробке. Трубки почему-то не было с ним.
- Люди, - ответил Воропаев. - И в первую очередь - умные люди, товарищ Сталин.
Сталин негромко засмеялся, поглядывая на Молотова, и тот тоже улыбнулся.
- Умные люди везде нужны, - сказал Вячеслав Михайлович".

"Художник нам изобразил..." - 196

"Мы дружно, как братья, народам поем..."

"... На разных наречиях, но об одном".

60 лет назад советским людям было что выбрать для захватывающего просмотра или вдумчивого чтения из освежающего потока братских заграничных культур: "Румынский писатель Николае Маржиняну в рассказе "Серебряное утро" повествует о том, как лесорубы заброшенного горного поселка готовят подарок товарищу Сталину ко дню его семидесятилетия. Одному из героев рассказа Акиму Зареску пришла в голову мысль вырезать на дереве картину, на которой были бы изображены: долина, фабрика, поселок, где живут лесорубы, а наверху портрет товарища Сталина. Идея Зареску понравилась, её подхватили рабочие. С большой искренностью и задушевностью передает автор волнение, овладевшее Акимом на собрании лесорубов: "Подняв глаза, он увидел как раз перед собой на стене в красной раме лицо человека, о котором так много думал все эти дни. Его охватила радость: вот он здесь, с нами, всегда с нами! Дорогой и любимый!.. Он смотрит на меня своими добрыми , глубокими глазами, и мне начинает казаться, что он со мной разговаривает. Акиму вдруг захотелось встать с места, взять стул, стоящий на подмостках, влезть на него, снять портрет со стены и прижать его к своему сердцу..."... Венгерский писатель Миклош Дярфаш сжато и выразительно передает чувства стахановца Имре Муска, когда он очутился в одной из лож московского Большого театра. "Праздновалось семидесятилетие великого вождя трудящихся. И он, Имре Муска, бывший забитый фабричный мальчишка, стоял в ложе московского Большого театра, лицом к лицу с величайшим человеком, надеждою всех народов. Большое теплое чувство благодарности переполняло Имре: он уже не смотрел на сцену, где лучшие советские артисты показывали свое мастерство, взгляд его был прикован к Сталину". Незадолго до приезда в Москву венгерский последователь советских мастеров скоростного резания металла Имре Муска, вопреки козням врагов, усвтановил выдающийся рекорд - выполнил норму на две тысячи процентов. Этот успех, однако, не вскружил голову стахановцу. Он понимал, что его личный успех еще не решает тех задач, которые поставлены перед рабочим классом. Стоя в ложе Большого театра и жадно вглядываясь в дорогие черты вождя, Имре Муска думал: "Нужно передать свой опыт, свои знания и свои мысли всем венгерским токарям, тбо только тогда мысли и дела человека приобретают подлинную ценность, когда они обращены на благо народа и делаются достоянием всего народа. Имре показалось, что именно это прочел он в глазах Сталина, когда великий вождь на мгновение задержал на нем свой ясный, лучистый взгляд".

"Эх, замочу!" - 30

" Я вхожу с полотенцем махровым и
вафельным в кафельный мой сануз.
Подходящее место для жизни -
Советский Союз!"

"Раскрыта змеиная вражья порода глазами Ежова - глазами народа..."

 "... Всех змей ядовитых Ежов подстерег
И выкурил гадов из нор и берлог".

75 лет назад советские дети с воодушевлением встретили сразу 18 расстрельных приговоров  группе бывших государственных и партийных руководителей: 
"Спасибо Николаю Ивановичу Ежову.
             Дорогой Николай Иванович! Вчера мы прочитали в газетах приговор над сворой право-троцкистских шпионов и убийц. Нам хочется сказать большое пионерское спасибо Вам и всем зорким наркомвнудельцам.
        Спасибо, товарищ Ежов, за то, что Вы поймали банду притаившихся фашистов, которые хотели отнять у нас счастливое детство. Спасибо за то, что Вы разгромили и уничтожили эти змеиные гнезда.
        Мы Вас очень просим беречь себя. Ведь змея-Ягода пытался ужалить Вас. Ваша жизнь и здоровье нужны нашей стране и нам, советским ребятам.
        Мы стремимся быть такими же смелыми, зоркими, непримиримыми ко всем врагам трудящихся, как Вы, дорогой товарищ Ежов! 
   Ася Линская, Валя Мызина.  Москва, 272-я школа, 5-й класс "А"."

"Это бородатое не коряга..."

 "... а товарищ
из Никарагуа".

 В эти дни 60 лет назад буквально застыл в траурных колоннах трудовой Уругвай:
"В эти скорбные дни Советскую миссию в Уругвае посетили рабочие, служащие, представители общественных и культурных организаций. Они приходили с тем, чтобы почтить память великого друга всех угнетенных. Простые уругвайцы клянутся довести дело, которому посвятил свою жизнь И.В. Сталин, до полной победы. Нетвердой детской рукой в книге записей выведены слова, исполненные беспредельной любви уругвайских детей к Иосифу Виссарионовичу: "Со смертью Сталина мы, дети, теряем любимого учителя. Но мы обещаем следовать его учению и удвоить свои усилия, чтобы стать достойными борцами за самое великое дело - за мир и свободу народов". Узнав о смерти товарища Сталина, рабочие Монтевидео приостановили на несколько минут работу. 12 марта на Муниципальной площади в столице Уругвая состоялся многотысячный траурный  митинг. Люди в скорбном молчании прощались с великим гением человечества. Десятки делегаций возложили цветы у портрета И.В. Сталина, установленного на трибуне."

"Родина милая, родина-мать..."

"... Как же спасибо тебе не сказать. "

55 лет назад советские люди по мере сил отвечали на сильнейшую заботу о них партии и правительства: "Недавно в проходной учинил дебош обжимщик И. А. Кузнецов. На предложение  предъявить пропуск он поднял шум, прикидывался невменяемым. Грубили вахтерам и работница прокатного цеха Л. И. Сланченко и работница ТЭЦ С. С. Ерохина. А в цехе эмалированной посуды надо повести более решительные меры против хищений готовой продукции. Там то и дело на проходной попадаются с поличным люди, которые на виду своих товарищей вынуждены терпеть позор, будучи уличены в краже. Недавно там на проходной была задержана помощница эмалировщика А. А. Варганова, выносившая 10 эмалированных тарелок. Один кофейник пыталась вынести помощник упаковщика Л. А. Курманаева, а рабочий А. И. Кабацков размахнулся на ведро и 3 кофейника".

"Откликнулись в сердце народном слова эти жгучею болью..."

"...Орел наш, творец нашей доли,
Закончен твой путь благородный".

60 лет назад в СССР очень сильно горевал на людях ульчский народ: "Н. Сыны. Председатель колхоза "Таймень", Ульчского района, село Кольчем.  Глубокую скорбь переживает ульчский народ. Я видел, как встретили сообщение о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина наши рыбаки и рыбачки. Старый бригадир Лоти Дятала, который никогда не плакал, не смог удержать своих слез. Настолько велико народное горе! Трудящиеся Советского Союза, все прогрессивное человечество мира потеряло самого любимого человека, лучшего друга, отца, учителя, вождя.  Но смерть Иосифа Виссарионовича Сталина не только повергла ульчей в скорбь, они еще теснее сплачиваются вокруг нашей партии, вокруг Советского правительства. В эти скорбные дни это особенно ощущается. Раньше колхозники заходили в правление больше по делам. Сейчас в правлении можно видеть ежедневно даже тех, кто бывал здесь раз в два-три месяца. Старые и молодые, женщины и мужчины, колхозники и рыбаки собираются вместе, слушают по радио вести из Москвы, читают газеты, делятся своими мыслями о Ленине и Сталине, о созданной ими и закаленной в боях с врагами, в борьбе за построение коммунизма Коммунистической партии. Я слышал, как один из колхозников пожилой ульч сказал: "Лучше бы я умер, а Он жил". Его тотчас же перебили десятки голосов: "Каждый из нас отдал бы свою жизнь, чтобы жил товарищ Сталин".

"Художник нам изобразил..." - 195

"Эх, замочу!" - 29

" Все стало вокруг голубым и зеленым, 
В ручьях забурлила, запела вода. 
Вся жизнь потекла по весенним законам, 
Теперь от любви не уйти никуда"

"Идут-бредут ребята гуськом, за шагом шаг..."

"... И вдруг с крутого ската
Фомин скользнул в овраг".
Прошло чуть меньше шестидесяти четырёх месяцев с того дня, как начали мы покупать и продавать ценные бумаги на рынках США, имея на своём счету $5000. Стоимость нашего портфеля на 1 марта 2013 года составляет $16135:

 Остаток наличных на конец февраля 2013 года составляет всё те же $17.
 Итак, наш счёт на конец февраля 2013 года мы можем оценить в $16152, что означает уменьшение счёта за февраль на $155, или на 1%. С 8 ноября 2007 года по 28 февраля 2013 года счёт увеличился на $11152, или на 223%.

"Спит колхоз. Но в правленье не спит председатель..."

 "...  Агротехник не спит,
Бригадиры не спят.
Ярко лампа горит
На дубовом столе в кабинете,
Дым махорки
Назойливо каждому лезет в глаза.
По селу разгулялся 
Весною встревоженный ветер,
И, земле салютуя,
Исчезла за лесом гроза.
Председатель артели
Склонился над пёстрою картой
Знакомых напамять полей.
Бригадиры следят 
За рукой его с пылким азартом
И советы дают,
Как посев провести поскорей".

75 лет назад колхозники Красносельского района смогли наконец внятно объяснить, куда же подевалась всё ещё числящаяся за ними колхозная свиноферма:  "Колхозники Красносельского района сами испытали результаты гнусных преступлений мерзавцев, представших сейчас перед Военной Коллегией Верховного Суда СССР. По заданию фашистских наймитов в нашем колхозе в прошлом году была уничтожена свиноферма, в которой было 195 свиней. Пособники фашистских разведок, представшие теперь перед судом, запутали севооборот наших полей и пытались сократить кормовые культуры в посевных планах. Смерть изменникам родины! "

"Когда б могли вы встать, товарищ Сталин..."

"... За слезы вы не осудили б нас. 
Ведь мы от слез сердцами тверже стали. 
Мы и в беде не опустили глаз". 

В этот день 60 лет назад многие актёры  устроили зрителям и начальству настоящий театр:  "...  На мою долю выпало большое счастье впервые на венгерской сцене воссоздать образ Иосифа Виссарионовича. Мне была доверена роль И.В. Сталина в пьесе Вс. Вишневского "Незабываемый 1919-й". Для того, чтобы созданный мною образ был достоверным, мне необходимо было изучить жизненный путь и героические деяния Сталина, хорошо представлять себе его внешний облик. Я прочитал много книг о товарище Сталине, его гениальные труды, ознакомился с фотографиями, на которых запечатлен великий вождь. Много дало мне для работы над ролью пребывание в Советском Союзе... 6 марта вечером я выступал на сцене, выступал в роли И.В. Сталина. Никогда эта задача не казалась мне столь трудной. В первой картине ни я, ни Янош Пастор, исполняющий роль В.И. Ленина не были в состоянии овладеть своими чувствами. В сцене, когда Ленин говорит товарищу Сталину: "Вам еще сорока нет, вы молоды, Иосиф Виссарионович, еще многое увидите...", мы не в состоянии были сдержать слезы...  Миклош Габор. Артист Будапештского национального театра. Будапешт. (По телефону)".

"И наш железный сталинский ЦЕКА, которому народ Вы поручили...

"... К победе коммунизма на века 
Нас поведет вперед, - как Вы учили!"
 

В этот день 60 лет назад группа русских работников советского здравоохранения в составе  Министра здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова, начальника Лечсанупра Кремля И.И. Куперина, главного терапевта Минздрава СССР профессора П.Е. Лукомского,  действительного члена Академии медицинских наук профессора Н.В. Коновалова, действительного члена Академии медицинских наук профессора А.Л. Мясникова, действительного члена Академии медицинских наук профессора Е.М. Тареева, член-корреспондента Академии медицинских наук профессора И.Н. Филимонова, профессора И.С. Глазунова, профессора Р.А. Ткачева и доцента В.И. Иванова-Незнамова  торжественно доложила о том, что раз и навсегда отлично вылечила от любых болезней светлого гения всех времён и народов по кличке Гуталин. 

"Смотришь, один герой побеждает двадцать, тридцать коварных врагов..."

"... Другой — боевых друзей спасает,
Третий — освоил десяток станков".

60 лет назад фальсификациия истории уже получила постоянную прописку в советской художественной литературе:
"Писатель скупо, вернее, скудно, показывает характеры, душевные переживания людей, трудности в борьбе с врагом. Язык повествования беден, невыразителен. Вот, к примеру, сцена борьбы советских войск с фашистскими захватчиками на подступах к Минску - сцена, характерная для творческой манеры автора:
        "Два дня бойцы подразделения, нанося врагу большие потери, отбивают яростные атаки противника (в первый день было семь атак, а на второй девять атак!), силы которого были в несколько раз больше. Сотни вражеских танков подбиты и сожжены. Продвижение немецко-фашистских войск и здесь остановлено".
        И. Гурскому свойственно стремление показать врагов слабыми, немощными, оглупить их. В его романе советские воины, партизаны необычайно легко выигрывают сражения, без особых трудностей разбивают фашистские танковые соединения, захватывают вражеские гарнизоны".

"Художник нам изобразил..." - 194