"Горами, лесами, морями идёт пограничный дозор!.."

"... Страна Коммунизма за нами,
родной необъятный простор!"

 40 лет назад старалось не шуметь у советской пограничной заставы даже Каспийское море:
"Ночной разговор
Служим Советскому Союзу
Пограничные заставы имени А. Бабушкина, имени А. Кижеватова, имени И. Стрельникова... Десятки героев увековечены в списках личных составов передовых постов на рубежах нашей Родины. Недавно постановлением Совета Министров Азербайджанской ССР одна из застав Закавказского пограничного округа названа заставой имени 26 Бакинских комиссаров.
… Не заметили, как стемнело. Словно по всей округе разом выключили свет. Каспий, на крутом берегу которого стоит застава, почернел, притаился, стараясь не нарушать тишину даже шепотом прибоя. Ночь наступила тихая и теплая для ранней весны. Пламя Вечного огня, почти незаметное при солнце, высветило ровные плиты мемориала и лица Бакинских комиссаров, изваянные из белого камня.
—Приказываю выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик! — торжественно звучит голос начальника заставы капитана Годжаева.
Отблески огня скачут по лицам пограничников, вспыхивают в звездочках на фуражках, на вороненой стали автоматов.
Просьба молодого юноши из армянского села Вартанидзор послать его учиться в пограничное училище несколько удивила районного военкома. И в то же время обрадовала. Ишь какой настойчивый! Второй раз приходит. Офицером хочет стать, непременно пограничником. Еще раз пробежал заявление, подпись: Рамиз Годжаев. Вспомнил— ведь это сын Ибрагима, с первых дней войны ушедшего на фронт. Геройски сражался с фашистами минометчик Годжаев. Но под Новороссийском получил серьезное ранение обеих ног. Вернулся домой на костылях. Сыновья в него пошли — крепкие, настойчивые. Надо помочь парню…
Мы сидим с капитаном Рамизом Годжаевым в его квартире на заставе. Жена Раиса, приготовив ароматный чай, ушла спать—завтра ее, пионервожатую, ждут в школе ребята. В своих кроватках видят сладкие сны семилетний Руслан и четырехлетняя Людмила. Они родились на границе.
— В 1975 году окончил Алма-Атинское высшее пограничное училище, — рассказывает Рамиз.— Назначение получил на заставу имени Бабушкина—первую именную в стране. Для молодого офицера это большая ответственность, но четыре года службы там стали для меня настоящей школой. Помню, как однажды, в ночное дежурство...
Тогда стояла такая же теплая ночь. Сообщение было кратким: "На левом фланге прорыв в сторону тыла". Обстановку офицер Годжаев оценил мгновенно. Лишь холодный пот заблестел на лбу. "Вот и твой первый экзамен",— мелькнула мысль. Прапорщик А. Ломакин возглавил тревожную группу. На участке прорыва овчарка Трюм взяла след. Взлетели ракеты, указывая направление движения нарушителя. Вперед с собакой оторвались сержант С. Мананников и рядовой В. Пилипенко. Догнали неизвестного возле самой реки. Предупредительный окрик. И тут человек развернулся и, схватив увесистый обломок дерева, бросился на пограничников. Самой быстрой была реакция у Трюма. Он опередил всех, клацнув зубами на плече нарушителя...
— На эту заставу,— продолжает Годжаев,— получил назначение в начале прошлого года. Охраняем границу на Каспии, контролируем лодки, катера. Кроме того, наряды несут службу по сопровождению поездов, следующих к границе.  Следим за соблюдением паспортного режима. Дело это непростое — от пограничников требуются обостренное внимание, знание психологии человека, тактичность, ведь наряд выполняет задачу на глазах сотен людей.
В поезде Баку—Норашен пограничный наряд, возглавляемый прапорщиком В. Зюзгиным, вел проверку документов. В одном из купе пассажир предъявил рядовому С. Чехонину свой паспорт. Отдал и сел, низко опустив голову, стараясь не смотреть на проверяющего. Взглянув на фотографию, рядовой хотел было вернуть документ, но поведение пассажира его насторожило. Посмотрел повнимательнее: похож, но не тот, что на фотографии. Молча передал паспорт старшему наряда. Тот сразу все понял.
— Извините, гражданин,—сказал Зюзгин,— У вас нечетко поставлена печать на разрешение въезда в погранзону. Прошу пройти в купе проводника.
Вскоре человек, ехавший к сторону границы по чужому паспорту, был передан в соответствующие органы…
Минувшим днем начальник заставы встретил нас у ворот. Среднего роста, мускулистый, в ладно сидящей форме. Внимательные карие глаза, аккуратно подстриженные волосы, темные и жесткие. Держится спокойно, с достоинством. Мы ходили по заставе, и Годжаев показывал нам, как живут здесь люди, несут нелегкую службу, отдыхают. Рассказывал с искренней радостью и гордостью о том, что все здесь сделано не только трудом солдат и офицеров. Помогали бакинцы во главе с председателем горисполкома Наджимеддином Ахмедовым. Он
и сейчас частенько заезжает: "Ну, как служба? Чем нужно помочь?"
Просторное светлое здание казармы в два этажа. В ней—столовая. Ленинская комната, музей 26 Бакинских комиссаров, библиотека. В соседнем строении— баня, котельная, теплый гараж. Рядом — спортгородок. Есть оранжерея для ранних овощей. А корова Ночка снабжает наряды перед выходом на охрану границы парным молоком.
Кругом чистота, ровные ряды молодых деревьев вдоль дорожек.
По соседству с заставой одноэтажные дома поселка. Многие его жители—активные помощники пограничников и частые их гости. Один из них зашел в этот день к Годжаеву. Познакомились с Али Керимовичем Керимовым.
— У меня давняя дружба с воинами,— рассказывает Керимов,— Любят слушать они мои рассказы о войне, о боевых товарищах-разведчиках. Раньше, говорю им, у пограничников лишь кони да ружья были. А у вас теперь самая современная техника, связь, надежное оружие. Посмотришь ночью на светящийся экран—за много километров все видно. Но мы, дружинники местные, тоже всегда начеку. Чужой человек появится возле моря—на заставе знают. Хорошо, что границу охраняем вместе...
Чай давно остыл. Уже далеко за полночь. А разговор продолжался. Рамиз оказался первым пограничником в своей семье, но не последним. Брат Новруз после него тоже окончил Алма-Атинское училище. Сейчас старший лейтенант. Другой брат —Багир собириетсл поступать туда в этом году. Кабил—тоже военный.
Годжаев встал, подошел к окну и заговорил снова:
— А потом, смотришь, и дети наши, выросшие на заставах, сменят нас. Прочитал тут в одной книжке, что западные идеологи много лет уже вещают об острой проблеме отцов и детей. Якобы такая существует в нашей стране. Долго думал, анализировал, сопоставлял факты. Лгут они. Нет такой проблемы. Каждый по-своему продолжает дело, начатое отцами, дедами, прадедами...
Наш долгий разговор подходил к концу. Рамиз снял китель, аккуратно повесил его на спинку стула. И тут мой взгляд упал на небольшой красно-синий значок.
Оказалось, что коммунист Годжаев трижды избирался депутатом местного Совета.
Но еще один вопрос напрашивался сам по себе—о будущем, о мечтах, о главной цели в жизни. На него начальник заставы ответить не успел.
— На левом фланге... участок… нарушитель, — зазвучал в динамике голос дежурного.
— Тревожная группа, на выезд! — на ходу надевая китель, крикнул Годжаев.
Во дворе газик с усами антенн тревожно урчал, готовый сорваться с места Минута — и он пропал в темноте. А застава уже не спала, освещая двор яркими огнями окон, напряглась, ожидая привычного:"В ружье!"
Когда тревожная группа вернулась, уже светало. Рамиз вылез из машины, провел усталой рукой по лицу и, увидев меня вспомнил, что не ответил на мой последний вопрос. Улыбнулся и сказал:
— Моя мечта, чтобы на границе всегда были учебные тревоги, как эта А еще хочу поступить в академию. Надо учиться—офицеру это необходимо.
… В книге о 26 Бакинских комиссарах сын Степана Шаумяна Лев Шаумян писал: "Кто они—Бакинские комиссары? Русские и азербайджанцы, армяне и грузины, евреи, латыш, украинец и грек. Все они выходцы из народа, его кровные сыны. Это были люди молодые, полные сил и революционной энергии. Средний их возраст — 31 год..."
На заставе, носящей их имя, служат пограничники восьми национальностей. Все они тоже выходцы из народа, его кровные сыны. Они молоды, сегодняшние коммунисты и комсомольцы. И так же полны сил, решимости защитить идеалы революции и, если надо — отдать за это жизнь.
Начинался новый день. Застава встречала его незаметной для командира предпраздничной суетой. В тот день капитану исполнялось 30 лет.
В. Чебаков".
(Спец. корр. "Правды")".
("Правда", 1983, № 96 (6 апреля), с. 6).