"... Сначала появляется пырей.
Он мелковат, но прочих побыстрей
И занимает оборону кругом".
35 лет назад
в СССР трудные и запутанные случаи, требующие предельной выкладки сил, включая
травлю зарвавшихся Гдляна и Иванова, поручали вышестоящие гебисты полковнику А.
С. Духанину:
"В
эфир не вышел
Органы КГБ
обезвредили опасного шпиона
У него
русские и фамилия, и имя, и отчество. Соотечественник. Может, я ездил с ним в
одном вагоне метро, сидел рядом в театре. И это он, которого я буду в последующем
называть "Дональдом" (псевдоним,
присвоенный ему американскими спецслужбами), стал шпионом.
Как
объяснить все это? Где истоки предательства? Объяснить все тем, что его обошли по
службе, до конца не оценили его способностей (есть и такие мнения), наивно. Он
начал работать на ФБР в 1961 году — на первой ступеньке своей карьеры, которая
вознесла его потом очень высоко.
Извечно хлеб
и сорняк растут рядом. Когда-то еще наше поле станет чистым... Думаю, никто не
возьмется сказать, что он знает все извороты человеческой души. Какая она, наша
душа? Иногда страшно заглянуть в собственную, и тем не менее мы пытаемся
истолковать мотивы чужой. Скоропалительно ставим диагноз тому или иному
поступку, хотя предполагаем невероятную глубину человеческой души,
которую не познать и за целую жизнь.
И в данном
случае не примитив. Корни запрятались где-то глубоко. Может, оттого и болеет
наше дерево, что его питают такие корни. И мы все в надежде, видит бог, на
оздоровление.
Вот что
сказал на летней сессии Верховного Совета СССР председатель КГБ В. А. Крючков: "Одним
из главных направлений деятельности органов госбезопасности является
контрразведка, то есть защита наших интересов, секретов... Только за последние
годы органами госбезопасности выявлено и привлечено к уголовной ответственности
около 30 агентов специальных служб некоторых западных стран". И одной из крупнейших фигур среди них был "Дональд". Чтобы выглядели пристойно
американские секретные службы, затушевать провал этого агента, работавшего на
ФБР и ЦРУ, в зарубежной печати распространяются всякие небылицы по данному делу.
Совсем свежему, пока не упрятанному в архив.
Следователь
КГБ, сидящий передо мной, еще помнит каждое слово "Дональда", который, как и я, видел за окном этот же жилой дом. Его населяют
всякие люди: злые и добрые, плохо обеспеченные и зажиточные. И все-таки у
большинства из них идеалы приблизительно одинаковые, и они никому не позволят
топтать их. И есть ценности, святость которых зависит не только от строя, а и
от порядочности каждого, нравственной чистоты индивидуума. Вот когда нечто
частное в нас перерастает в общий, народный дух, предать который—предать тебя,
меня, его, нас, Родину.
И в какие бы красивости ни обряжалась подлость, она была, есть и останется подлостью.
Инструкция
иностранной разведки рекомендует попробовать все возможные клавиши человеческой
души: "Не только приверженность к идеалам
свободного мира, не только ненависть к советскому строю, но и ущемленное личное
самолюбие, эгоистические интересы, жажда наживы, моральная опустошенность, недовольство
своим служебным положением, связи с женщинами легкого поведения, склонность к алкоголизму
побуждают чаще всего некоторых советских граждан стать на путь выдачи разведкам
секретных данных. Разведчику необходимо направлять усилия на поиск таких лиц
для привлечения их к сотрудничеству". На чем сыграли в случае с "Дональдом"? На какой-то слабости или сильной убежденности чем-то? Объяснение его
самого звучало так:
—Я привык
ходить по острию ножа и не мыслил себе другой жизни.
Хотя он и
запутался в мотивах своего падения, все-таки прослеживается политическое и
идейное перерождение на фоне болезненного самолюбия. Где-то был непонят,
и вот они уже тут как тут с кривыми зеркалами— тщеславие, себялюбие. И еще он
был самонадеян. Не верил в провал, думал, что его никто не уличит до гробовой
доски, настолко продуманным был каждый его шаг.
—Я спинным
мозгом почувствовал, что КГБ сел мне на пятки. Однако анализ деятельности опровергал
мои опасения.
Догадки
были, но он своими ходами умело рассыпал уже, казалось бы, собранную мозаику. А
попался, кто бы мог подумать, но неряшливости, вызванной, очевидно, накопленной
годами усталостью. И чекистам удалось "прочитать" код его радиосообщений.
Шпиона искали по характеру переданных им сведений. Хотя доступ лиц к этим данным
не так уж и мал, вычислили, проведя скрупулезную работу, не дав грязной тени
коснуться честных людей, все-таки "Дональда".
Сырым поздним
ноябрьским вечером 1961 года он, далеко
не рядовой член советской миссии при ООН, встретился на одной из нью-йоркских
улиц с сотрудником ФБР Джоном Ф., которым познакомился накануне у американцев
на приеме, и передал ему сведения о характере деятельности наших дипломатов, данные
о шифровальщиках, сами шифры. Имея доступ ко многим сведениям, составляющим
государственную тайну, "Дональд" торговал
всем, что интересовало спецслужбу США. Все последующие свидания, вплоть до лета
шестьдесят второго, проходили в отеле "Камерун". И в Москву "Дональд" возвращался уже напичканный различными
инструкциями, условиями связи, снабженный графиком проведения тайниковых
операций (одна в квартал).
—Так редко?
—Редко
подвергать свою жизнь смертельной опасности четыре раза в год? —вопросом на
вопрос отвечает мне следователь, и я понимаю, с каким человеком имел он дело, и
становится ясно, почему на лице "Дональда" отсутствовал испуг и во время его задержания.
Крохотные
магнитные контейнеры (предпочитал делать их сам), куда запрятывались шпионские
сведения, он оставлял на Б. Полянке и Б. Ордынке, у метро "Добрынинская" и на троллейбусной остановке "Площадь Восстания", в ЦПКиО им. Горького и на кольцевой автомобильной дороге... Тайники
обозначались различными графическими знаками, сигналами, нередко находились по
дороге следования на службу и обратно. Ходит человек по одному и тому же маршруту,
ни с кем не встречается, чего его подозревать. А ведь в это время арестовывают
Пеньковского, шпиона почти с тем же стажем, что и "Дональд". Казалось, он должен бы
опомниться, затаиться, насторожиться, в конце концов испугаться —ведь не
веревки у него вместо нервов, но нет... Он лишь тщательнее, детальнее
просчитывал варианты своей шпионской деятельности.
Изобретательно
запрятываются шифроблокноты, таблетки для проявления тайнописи, инструкции,
микропленки... На чердаке в доме матери, в обложках книг, в кисточке для
протирки очков... Получив блестящее образование, будучи сам преподавателем в
одной из академий, он одинаково хорошо разбирался во многих вопросах.
Цепочка
деятельности "Дональда" многогранна, прослеживается в
зашифрованных спецслужбами объявлениях, опубликованных в газете "Нью-Йорк таймс". Вот одно из них, от 20 мая 1964 года, которое затем повторялось
в колонке "Объявления частных лиц" десять дней
подряд.
"Муди-Дональд Ф., пожалуйста, пиши, как и
обещал.
У дяди
Чарльза и сестры Клары все хорошо. Они хотели бы, чтобы ты им написал.
Не забудь
адреса Дейва, Дага и супругов.
Собираешься
путешествовать? Когда? Куда?
Надеемся,
что скоро вся наша семья вновь соберется вместе.
Привет и
наилучшие пожелания, братья Эдвард X. и Джон Ф. Клостер,
штат Нью-Джерси".
А вот что
несли эти строки на самом деле:
"Пожалуйста, пиши, как и обещал" —напоминание о том, чтобы не забывал об определенных условиях связи с
разведцентром.
"У дяди Чарльза и сестры Клары все хорошо. Они хотели бы, чтобы ты им написал"
—готовность американцев работать через названный тайник.
Каждая
строчка имеет скрытый смысл, пояснений не требуют только эти слова: "Собираешься путешествовать? Когда? Куда?"
"Дональд" едет работать в Бирму. В "Нью-Йорк таймс" появляется сообщение: "Муди-Дональд Ф. Чрезвычайно рад был узнать о том, как тебе
повезло. Скоро навещу тебя. Все хорошо. Джон Ф.".
И сотрудник
ФБР Джон Ф. не заставил себя ждать. Он прибыл в Рангун под именем Джона Мори,
постоянно встречался с "Дональдом", пока не передал его агентам ЦРУ.
Практика органов госбезопасности СССР свидетельствует, что иностранные разведки
стремятся собирать разностороннюю информацию, охватывающую политику, экономику,
идеологию, культуру, а также военный потенциал и научно-технические возможности
соцстран. "Дональд" добывает важные и самые разные
сведения, и в том числе о заболеваниях риса, пшеницы, кукурузы, о средствах
защиты от химического и бактериологического оружия...
Мы обсуждаем
поведение "Дональда" с полковником А. С.
Духаниным, возглавлявшим следствие, и я вижу, как мой собеседник намеренно,
чтобы избежать однобокости, прослеживает светлые пятна этой судьбы, про которую
вот так просто ругательством не разразишься. Ведь и воевал неплохо...
Несколько
месяцев Духанин, пришедший в КГБ в начале восьмидесятых, и еще десять следователей
вели дело "Дональда". И вот недавно оно завершено, и состоялся суд, поставивший
последнюю точку (высшая мера наказания). А у полковника на столе новое, не
менее сложное дело, хотя он еще живет перипетиями предыдущего. Ему поручают трудные
и запутанные случаи, требующие предельной выкладки сил, мобилизации всех
знаний, поэтому от них и нелегко отойти, сразу оставив в прошлом. Следствие
—это и искусный бой, и тонкая игра, в которой надо выложить неубойную карту.
Следователь—профессия творческая, все, чем бы он ни занимался в ходе своей
работы, прочно задерживается в его памяти, ибо это все рождается в муках.
А разве же
когда забудет дело (тоже недавнее) В. А. Павлова и Ю. В. Смелякова, работавших
во внешнеторговом объединении "Технопромэкспорт". У первого изъято ценностей больше чем на миллион рублей, у
второго—на сумму около трехсот тысяч. Им
вменялись различные служебные злоупотребления, наносящие удар по экономике СССР.
Передача контрактов за взятки слабым фирмам, что вело к удорожанию
строительства по советским проектам и заставляло нашу страну гасить разницу за
счет своих внутренних средств. Привлечение к делу посреднических фирм, чтобы,
давая им заработать, получить и с них мзду. Выдача служебных тайн —тоже хорошо
оплачиваемый коммерсантами промысел.
Павлов покупает
в Переделкине у вдовы писателя О. Мальцева дачу за 100 с лишним тысяч, у него
находят десятки тысяч долларов, двадцать один золотой слиток, 338 золотых
цепочек, 100 колец с драгоценными камнями, 70 кулонов, великолепное оружие.
"Для нас стала очень актуальной
защита коммерческих секретов, коммерческой тайны,—говорил недавно председатель
Комитета госбезопасности В. А. Крючков.—Дело в том, что тысячи и тысячи наших
предприятий вышли на прямые торгово-экономические связи с другими странами. А
мы еще очень плохие бизнесмены. И если мы не будем оберегать коммерческую
тайну, то это может вылиться в миллиардный ущерб для нашего государства". Одно из советских ведомств, ведущее строительство аа рубежом, нанесло ущерб
нашей стране в 13.289.009 рублей. "Добренькие дяди", а точнее—законченные преступники принимали завышенные фирмой цены,
шли на необоснованные льготы, уступки—таким образом, в ущерб СССР иностранцами
извлекались сверхприбыли. Чтобы спрятать концы в воду, текст контракта на английском
языке был одного исполнения, на русском—другого. Руководство ведомства создало
огромный резервный фонд — около 3.000.000 долларов, которым распоряжалось
самостоятельно.
—
Переплачивали бизнесменам крупно и, конечно, не за здорово живешь,—говорит
следователь. — Боясь опорочить имя фирмы, многие коммерсанты вернули деньги,
ссылаясь на свое некорректное поведение в делах с нами.
Высшая мера
наказания, большие тюремные сроки — вот чем расплатились за свои махинации наши
сограждане. Я рассказал, какими делами занимался Духанин, пока "Дональд" находился в отпуске и
сбрасывал усталость, накопленную в Бирме. Впрочем, он, и отдыхая, сношался с
ЦРУ. В его московской квартире вспыхивала в настольных часах, откликаясь на
радиосигнал, специальная лампочка—мол, вызываем на связь, информация из тайника
изъята. В семье было не принято задавать лишние вопросы, хотя даже привычная
милицейская мигалка вызывает простое человеческое любопытство.
В начале
семидесятых "Дональд" едет работать в Индию. Здесь он встречается с американским разведчиком Паулем Л. Диллоном,
который знакомит его с новой шпионской техникой — быстродействующим приемопередатчиком,
предназначенным для общения в большом городе.
С его помощью, находясь в Москве, "Дональд" переправлял американцам информацию прямо из троллейбуса, идущего мимо посольства.
Только
перечисление личных встреч "Дональда" с американскими
разведчиками заняло десятки страниц. Читая о переданных им сведениях, я
подумал, немало удивясь: "Боже, мы даже не предполагаем, что
может интересовать спецслужбы".
Во время
второй командировки в Дели "Дональда" предупреждают, что в открытой печати США сообщили о предательстве в
начале 6О-х годов одного из сотрудников СССР при ООН, добровольно предложившего
свои услуги ФБР. Первая мысль: "Это обо мне. Но
как догадались?" По возвращении в Москву
"Дональд" уничтожает значительную часть своей
шпионкой экипировки, сохранив в неприкосновенности инструкцию по связи с
американским разведцентром на случай выезда за границу.
Еще больше
встревожился, когда медицинская комиссия, ссылаясь на состояние его здоровья, запретила
ему выезд в жаркие страны. "Нет, это только предлог. Меня где-то заподозрили". Но, проверив все
тщательно, слежки не обнаружил. Внутри у него вроде все утихомирилось, но глаза,
они стали какими-то беспокойными, и он ничего не мог поделать с ними.
Американцы просили подобрать материалы по гражданской обороне, выявить планы
СССР относительно использования ядерного оружия при военных конфликтах. Передачу
вел от кафе "Ингури", Краснопресненских бань, магазина "Ванда", Центрального дома туриста, с улицы
Чайковского...
Он всегда
помнит пароль: "607 Мэдисон авеню", если вдруг ему еще придется выехать за границу и в аварийном порядке
разыскивать там своих хозяев. Однако... Попробуйте раскрошить лист бумаги на
тысячи частичек, а потом, предварительно смешав их, определить каждой свое
место, которое она занимала. Нечго подобное, чтобы увидеть, воссоздать целое, и
при этом ничего не перепутав, проделали органы КГБ.
Если о
чем-то совершенно безнадежном, то убедительнее не скажешь: "Искать иголку в стоге сена". Находят.
В. Чертков.
* Дача в
Переделкине стоимостью 100 с лишним тысяч".
("Правда",
1990, № 14 (14 января), с. 3).
Комментариев нет:
Отправить комментарий