"Где геологи были в разведке..."

"... Новостроек огни зажжены.
Пятилетки, пятилетки -
Мирный труд родной страны!"
 

45 лет назад советские люди прекрасно понимали,  что не была случайной дружба В. Рубина с М. Левицки:
"Как меня вербовало ЦРУ
Рассказывает С. Липавский на встрече, проведенной "Известиями"
После опубликования в "Известиях" (№ 54) открытого письма гражданина СССР, кандидата медицинских наук С. Л. Липавского редакция получила много писем, в которых читатели просят подробнее рассказать о фактах вмешательства ЦРУ во внутренние дела СССР, механизме взаимосвязи американской разведки с некоторыми отщепенцами в целях организации подрывной деятельности против социалистического строя. Ряд читателей интересуют вопросы, связанные с биографией С. Липавского, его дальнейшая судьба.
Весьма своеобразно откликнулись на открытое письмо в "Известиях" и послесловие к нему те круги на Западе, которые под ширмой "борьбы за права человека" раздувают антисоветскую кампанию. Официальные лица в Соединенных Штатах, не будучи в состоянии опровергнуть истину, предпочли отмолчаться в связи с разоблачением неблаговидной роли некоторых сотрудников своего посольства в Москве, а вернее, прикрывающихся этим статусом сотрудников ЦРУ. Кое-кто из упомянутых в "Известиях" лиц даже пригрозил подать на газету иск в суд. Наконец, нашлись "скептики", вообще поставившие под сомнение факт... существования самого Липавского.
Редакция "Известий" устроила встречу С. Липавского с советскими и иностранными журналистами, во время которой он ответил на заданные ему  вопросы и познакомил присутствовавших с вещественными доказательствами того, к каким методам и средствам прибегали американские разведчики из состава сотрудников посольства США в Москве и некоторые американские журналисты в их неблаговидной деятельности.
Во встрече участвовали: корреспондент агентства Юнайтед Пресс Интернэшнл Джозеф Гэлловей (США), корреспондент газеты "Кёльнише рундшау" Гейнц Лате (ФРГ), корреспондент газеты "Стампа" Ливио Дзанотти (Италия).
Вопрос: Что Вы можете сказать о связях ЦРУ с так называемыми "инакомыслящими", которых Запад изображает как "борцов за права человека"?
Ответ: В 1972 году после моего знакомства и сближения с "видными", как их любят называть на Западе, "инакомыслящими" —Д. Азбелем, В. Рубиным и другими менее "видными" их единомышленниками я стал встречаться и общаться с сотрудниками посольства США в Москве Левицки, Преселом, Натансон, журналистами Френдли, Осносом и другими.
Общение с названными лицами позволило достаточно четко уяснить, что они систематически встречались с "инакомыслящими" для того, чтобы координировать их антисоветскую деятельность. Они подстрекали их проводить различные "демонстрации" протеста, направлять тенденциозные и клеветнические письма в адрес зарубежных организаций, а также осуществлять другие акции для создания за границей впечатления о наличии в СССР некой "оппозиции" и об отсутствии в нашей стране гражданских свобод.
После европейского совещания в Хельсинки западные дирижеры дали сигнал фабриковать данные о якобы имеющихся в СССР нарушениях "прав человека" . Именно по их подсказке Ю. Орлов при участии В. Рубина создали так называемые "группы по наблюдению за выполнением в СССР хельсинкских соглашений". Такие люди, как Ю. Орлов, Л. Алексеева, В. Рубин, В. Слепак, А. Лернер, всячески стремились создать вокруг себя на Западе шумиху и рекламу. Для этого они активно устанавливали контакты с западными журналистами, устраивали "пресс-конференции".
Эти лица назойливо подчеркивали, будто все свои действия осуществляют в рамках закона, пользуясь предоставленными им Конституцией СССР правами. Действительно, этими правами они пользовались в полной мере, хотя, с другой стороны, сами же больше всего шумели о нарушениях "прав человека" в СССР.
Особенно усердствовал на ниве антисоветизма В. Рубин. Конечно, не случайной  была его дружба с сотрудником посольства  США в Москве Левицки. Ведь последний являлся не просто работником посольства, а представлял ЦРУ. Именно Рубин и его ближайший дружок Д. Азбель сделали все, чтобы втянуть меня в сети американской разведки.
Вопрос: Расскажите подробнее, кто и каким образом втягивал Вас в шпионскую деятельность?
Ответ: Упоминавшиеся мною иностранцы, помимо чисто политических вопросов, неоднократно интересовались некоторыми специфическими сведениями, касающимися режимных НИИ, предприятий и учреждений. Особый интерес при этом проявлялся к лицам, которым по соображениям секретности было отказано в выезде за границу. Этот интерес обусловливался причастностью данных лиц по роду своей прошлой работы к вопросам, связанным с секретами Советского государства. Тут уже пахло откровенным шпионажем.
Если говорить лично обо мне, то хочу рассказать, как сотрудник ЦРУ Левицки привлек меня к сотрудничеству с американской разведкой.
Познакомившись со мной в 1974 году на квартире Рубина, он неоднократно проводил беседы весьма специфического свойства, стараясь выведать, кто из моих знакомых работает на режимных объектах. Я довольно пространно об этом ему рассказывал. Однажды Рубин обронил как бы между прочим фразу о том, что на Западе жить не так-то просто, но если заслужить благосклонность Левицки, он мог бы помочь, обеспечив мне там безбедную жизнь. Уже позже я понял, что не случайно при телефонном разговоре Д. Азбель, выехавший в США, предлагал с пониманием отнестись к  лицу, которое обратится ко мне от его имени. И вот в феврале 1975 года я был приглашен, как обычно, на квартиру Рубина.
Его дома не оказалось, но вскоре явился Левицки. Прежде чем начать разговор, он протянул мне два письма —рекомендательное от Д. Азбеля и другое от американской разведки. После того как я их прочитал, Левицки письмо Азбеля сжег, а другое опустил в чашку с кофе, где бумага, к моему удивлению, тотчас растворилась. Второе письмо касалось уже непосредственно правил пользования шариковой ручкой, которую Левицки передал мне.
Я несколько раз перечитывал письмо о чрезвычайных мерах предосторожности, предписывавших развинтить ручку "Паркер" в укромном месте и извлечь из нее инструкцию ЦРУ. Именно так я и поступил позже, запершись у себя в комнате и вооружившись линзой.
С. Липавский показывает внешне ничем не примечательную шариковую ручку вишневого цвета, разбирает ее, извлекая из баллончика, где должна находиться чернильная паста, тончайшую микропленку, свернутую в тугой рулон. По его словам, он в течение нескольких часов до глубокой ночи изучал хитроумные наставления, разработанные американской разведкой. Эти наставления сводились к объяснению необходимости соблюдать меры безопасности и конспирации при добывании и передаче американской разведке интересующих ее сведений.
Обусловливались места и способы передачи этих сведений при помощи тайников, а также запасные варианты конспиративной связи на случай непредвиденных обстоятельств.
Сложность моего положения, говорит Липавский, заключалась в том, что лично я не располагал доступом к интересующим американскую разведку секретным сведениям. Первоначально я понял предложение о сотрудничестве с американской разведкой как стремление последней знать с помощью  доверительных источников о положении в "диссидентском" движении в СССР.
Эта мысль возникла в связи с тем, что Лунц, Азбель, Слепак, Лернер и другие часто грызлись между собой и для того, чтобы выпятить свою роль, лили грязь на соперников. Они же посылали высокопоставленным лицам в США тенденциозную и однобокую информацию. Их бесконечные ссоры вызывали раздражение в зарубежных антисоветских организациях, в связи с чем в Москву для "разбирательства" приезжали из США эмиссары этих организаций, например, Шмуклер и Ноом. Однако присланная мне очередная инструкция американской разведки содержала несколько иные требования.
С. Липавский показывает микропленку и комментирует ее смысл. Речь идет о том, что хотя правительство США заинтересовано в сведениях об "инакомыслящих" в СССР, однако главная задача —это сбор шпионской информации об обороноспособности СССР. В этой связи, отмечает С. Липавский, американская разведка, понимая, вероятно, лично мои ограниченные возможности, поручила завербовать одного моего знакомого, работающего в режимном НИИ, и в виде поощрения прислала авансом 400 рублей. На мою просьбу посодействовать в выезде на постоянное жительство за границу ЦРУ собщило, что этот вопрос будет прямо зависеть от результатов сотрудничества, а проще говоря, от шпионской деятельности.
В следующей "посылке" ЦРУ, также переданной посредством тайника, содержалось в виде аванса уже 800 рублей, однако и требования были повышены.
ЦРУ, как говорится, решило взять быка за рога и направило объемный вопросник с перечислением до ста позиций по режимным объектам, различным средствам вооружения и т. п.
Кто закладывал эти тайники, мне не известно. Надо сказать, что Левицки уже реже встречался со мной, но при встречах подбадривал меня и обещал при добросовестном моем сотрудничестве с американской разведкой в СССР оказать содействие за границей.
Вопрос: Расскажите подробнее о том, как американская разведка осуществляла с вами связь:
Ответ: Как я ранее сказал, в ручке, переданной мне Левицки, содержалась инструкция, которая предусматривала различные варианты контактов.  Отличительная особенность состояла в том, что каждая передача-приемка секретной информации должна была происходить в различных местах —то на Минской улице, то в районе проспекта Вернадского, за городом по направлению Дмитровского шоссе и даже в центре Москвы, на Цветном бульваре.
Эта последняя явка числилась резервной. На случай, если Липавскому трижды не удалось бы заложить материалы в тайник в обусловленные дни и часы, ему предписывалось в 21.30 пятнадцатого числа каждого месяца являться на угол Садово-Самотечной улицы и Цветного бульвара и от этой позиции следовать в направлении к Трубной площади с большой красной книжкой в руках. Далее  цитируем американскую инструкцию:
"Наш человек (это может быть или мужчина или женщина) подойдет к вам и спросит:
"Можете ли вы сказать как попасть к ресторану Узбекистан?"
Вы должны ответить:
"Да , но я думаю что на этой неделе он закрыт для ремонта".
После этого он передаст вам устные инструкции, которым вы должны точно  следовать. Если никто не установит контакт с вами к 22.00 ч., покидайте район и возвращайтесь 15-го числа следующего месяца в то же время".
(Мы сохраняем стиль американских "специалистов" по русским делам).
Как рассказал Липавский, первый опыт секретной связи оказался неудачным: тайник под кодовым названием "Площадка" на задворках бензоколонки по Минскому шоссе, куда он явился, чтобы заложить вымазанный грязью полиэтиленовый пакет, был непредвиденно "оккупирован" чьей-то личной автомашиной. Но при второй попытке сбоя в связи не произошло.
Очередное "задание", искусно спрятанное в полом куске желтого электрического кабеля, нужно было извлечь из тайника "Минск". Но чтобы просигнализировать о своей готовности принять пакет от американской разведки, Липавскому надлежало пройти от видовой площадки на Воробьевском шоссе примерно 75 метров и на бетонном сарайчике желтого цвета начертить соответствующий сигнал. Такой же сигнал он должен был оставить на условленном уличном фонаре, как знак подтверждения получения очередной депеши.
Именно в полый кабель были дважды запрятаны купюры советских денежных знаков, предназначенные для подкупа приятеля Липавского, от которого американские дипломаты-разведчики намеревались получить сведения закрытого характера, а также первичный взнос за "работу" самого Липавского.
По его словам, ему обещали повысить гонорар, сказав, что "фирма денег жалеть не будет".
Передача информации осуществлялась не только через тайники. Порой она передавалась на личных встречах с Левицки, а позднее с Преселом, на квартире Рубина. При этом "разговор" происходил путем обмена записями в самостирающемся блокноте.
В июне 1975 года по окончании срока пребывания в СССР Левицки вернулся в США. Прощаясь, он сказал Липавскому:
"Я уезжаю, на мое место прибывает другой человек. Его имя Джозеф Пресел. В дальнейшем работай с ним".
Первый секретарь посольства Джозеф Пресел оказался "откровенным человеком". Он без обиняков заявил, что прибыл для "расшатывания советских устоев" и является сотрудником ЦРУ. Свою смелость он объяснял следующим образом: "Я ничего не боюсь, у меня дипломатический иммунитет".
Полагаясь на этот иммунитет, он вел сбор разведывательной информации об оборонных секретах нашей страны, конкретных военных и военно-промышленных объектах и работающих там людях. В качестве помощницы Пресела постоянно выступала вице-консул посольства Соединенных Штатов Эйлин Натансон.
Если Пресел в ходе беседы с "инакомыслящими" иногда выпивал лишнее и забывал содержание раздобытой им информации, то на помощь приходила Натансон, которая напоминала ему на следующий день о существе разговора. В ее функции входила также роль "почтальона" по доставке  корреспонденции для "борцов за права человека", получаемой по каналу диппочты из США.
Функции почтальона активно выполнял и корреспондент газеты "Вашингтон пост" Питер Оснос, который постоянно собирал и переправлял в Соединенные Штаты через американское посольство письма от "инакомыслящих", а из-за океана по тому же каналу доставлял им инструктивные "послания". В одном из таких "посланий" давалось задание от имени Рубина — собрать сведения о  режимных предприятиях, на которых работали так называемые "отказники".
Обсуждая упомянутое письмо ЦРУ Рубина, я прямо сказал Лернеру: "Это же преступление". Но тот промолчал и уклонился от ответа. Позже я узнал, что он поручил Щаранскому и другим организовать получение такой информации и переправить ее за границу.
Вопрос: В зарубежной прессе , по "Голосу Америки" и Би-би-си распространяются различные домыслы относительно того, что Ваше открытое письмо не является добровольной исповедью и признания сделаны Вами по принуждению. Что Вы могли бы сказать по этому поводу?
Ответ: Хочу еще раз отметить, что навязанное мне сотрудничество с американской разведкой противоречило моим убеждениям и намерениям. Роковую роль в этом деле сыграли В. Рубин и Д. Азбель, которые, образно выражаясь, запродали меня ЦРУ. Я добровольно и сознательно обратился с письмом в Президиум Верховного Совета СССР и изложил основные известные мне факты о неблаговидной роли американских разведчиков, прикрывающихся статусом сотрудников посольства и журналистов. Я бесконечно благодарен советским властям, понявшим, что моя связь с американской разведкой была не злым умыслом, а большой ошибкой. Конечно, мое, с позволения сказать, содружество с так называемыми  "инакомыслящими" не делает мне чести, но вместе с тем это позволило мне ясно понять и определить, кто есть кто. Как ни парадоксально, но часть заслуги в моем прозрении принадлежит и буржуазной пропаганде.
Дело в том, что некоторые иностранные журналисты в качестве источников информации избирают одних и тех же лиц, которые по тем или иным причинам недовольны Советской властью. Как можно превозносить уголовника Буковского, которому протежирует сотрудник ЦРУ Левицки?! Можно ли спокойно относиться к том у,когда западная пропаганда на полном серьезе объявляет "видным поборником прав человека" в СССР Слепака, законченного тунеядца и спекулянта, которому, видимо, и не без подсказки того же Левицки, направляются послания от высокопоставленных лиц из-за рубежа?!
Все эти и не только эти факты убедили меня в том, что поднятая на Западе шумиха о "правах человека" является неприкрытым вмешательством во внутренние дела СССР и других стран социализма. По-другому представить эту кампанию невозможно. Лишнее доказательство тому —история со мной. В определенный период я был обласкан западными "радетелями гражданских свобод". Но стоило мне выступить с правдивым заявлением, как из "поборника прав человека" я был превращен в самого что ни на есть "врага демократии", меня обливают грязью, всячески порочат.
Вопрос: Не могли бы Вы сказать несколько слов о себе и планах на будущее.
Ответ: Я родился в 1934 году в Киеве, во время Отечественной войны был эвакуирован в Среднюю Азию, где в Ташкенте окончил среднюю школу, медицинский институт, затем ординатуру. Защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата медицинских наук, после чего работал нейрохирургом на Севере. В 1972 году переехал на жительство в Москву.
Я уже говорил о том, что моя собственная непредусмотрительность вовлекла меня в круг "инакомыслящих", а через них в американскую разведку. Это было тяжелым испытанием в моей жизни. Я рад, что все уже позади. Осталась горечь  моих заблуждений, и я вижу свой гражданский и человеческий долг в том, чтобы оправдать оказанное мне доверие и быть достойным гражданином своей Родины.
Спец. корр. "Известий".
("Известия", 1977, № 108 (7  мая, московский вечерний выпуск), с. 4).