"Присядь-ка рядом, что-то мне не спится…"

"…Письмо я другу нынче написал,

Письмо в Москву, в далёкую столицу,
Которой я не разу не видал".

70 лет назад в СССР все взволнованные брались за перо только после трудового дня:

"Геннадий Фиш

Народ – за Мичурина!

С трибуны Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина звучали страстные речи мичуринцев-ученых, мичуринцев-практиков, обсуждавших доклад академика Т. Д. Лысенко. В те дни казалось, будто раздвинулись стены зала, и весь народ не только незримо присутствует при спорах биологов-материалистов с идеалистами, но совершенно точно и определенно высказывается за ту науку, которая ведет к изобилию, которая помогает улучшать жизнь. Не случайно у многих советских людей в эти дни было приподнятое, праздничное настроение.

Еще напечатан был только доклад, а уже хлынул нескончаемый поток телеграмм, писем, откликов. Некоторые товарищи, словно участвуя в прениях, откликались на то или иное выступление, посылали телеграммы во Всесоюзную академию сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина. Взволнованные докладом и прениями ученые и колхозники, педагоги и инженеры после трудового дня брались за перо. Ведь речь шла о самом близком, дорогом – о победе советской мысли, о победе советской науки над чужой, враждебной лженаукой.

Посылали письма в редакцию "Правды", в редакцию "Социалистического земледелия", в Министерство сельского хозяйства, товарищам, выступавшим в прениях, и лично Трофиму Денисовичу Лысенко. По вопросам биологии за какую-нибудь декаду были получены тысячи писем. О каком огромном духовном росте нашего советского человека говорят они! Самые разнообразные слои народа с живейшим интересом откликаются на такие, казалось бы, специальные вопросы, как биологическая теория. Для морганистов, оторванных от жизни, это внимание народа – обвинение и приговор той "науке", которой они так долго и так бесплодно занимались.

Откуда только не приходят письма! На конвертах штемпели Калинина и Осиповичей (Белоруссия), Подольска и Пятигорска, Москвы и Грозного. Письма – из Ленинграда, Петрозаводска, из Крыма и Ташкента, из Днепропетровска, Ростова, Кирова, Куйбышева, Фрунзе, Харькова, из Кизляра, из Литвы, из десятков колхозов и деревень различных областей нашей огромной страны. Кто только не пишет академику Т. Д. Лысенко: и кишиневский профессор Коварский, и заслуженный деятель науки профессор М. Рево, и студентка среднеазиатского университета М. Коржавина, и И. Пряхин из заповедника "Тульские засеки", и офицеры Г. Зелень из Белоруссии, и Г. Максимов из Кандалакши, и экономист С. Афанасьев, и рабочий И. Доронин, и агроном Я. Аксинин; здесь и учитель Генфилов и инженер Толмазов; здесь и сельский партийный работник Смоленщины И. Литвинов… Впрочем, одно перечисление фамилий и профессий заняло бы целую страницу газеты. Но кто бы ни писал, откуда бы ни пришли письма, - всех их роднит горячая заинтересованность в процветании мичуринской науки на благо народа, объединяет пытливая мысль и горячее патриотическое чувство, которыми продиктованы и самые письма, и разнообразнейшие предложения, заключенные в них.

Большую радость по поводу торжества мичуринского направления выражают советские люди в своих письмах и телеграммах.

Колхозники артели "Подмосковный хлебороб", прочитав номер "Правды" с докладом Т. Д. Лысенко, сразу же написали взволнованное письмо:

"Тов. Лысенко! Позволяем себе выразить наше чувство личное и многих окружающих колхозников. Поздравляем с великой победой нашего мичуринского учения! Оно оправдало себя высокими урожаями. Советская наука воспитывает наш народ в коммунистическом духе, формирует стойких и бодрых людей, не боящихся трудностей, препятствий.

Да здравствует наш вождь товарищ Сталин!..

Да здравствует наша советская наука!

Желаем успехов!"

Профессор В. Сухарев прислал Т. Д. Лысенко телеграмму:

"Ваше утверждение, что рычагом повышения продуктивности и совершенствования пород являются корма плюс условия содержания, в основном, правильно отображает жизнь. Это в моих экспериментах с радиактивными кормами неоднократно подтверждалось. Радуюсь Вашей победе. Преклоняюсь перед мудростью правительства, усилившего состав академии мичуринцами".

Не только отдельные ученые откликнулись на работу сессии. В адрес академика Т. Д. Лысенко начали приходить письма от научных коллективов, от институтов, академий, со всех концов страны.

Из Риги – столицы молодой советской республики – телеграфировали:

"Мы, мичуринцы Латвийской сельскохозяйственной академии, поздравляем Вас с блестящей победой над реакционным течением в биологии. Ваш глубокосодержательный доклад на сессии вдохновляет нас на еще более упорную борьбу против местных менделистов. Ваш доклад скоро выйдет на латышском языке. Профессор доктор Пейве, профессор Берзинь, кандидат наук Авотынь-Павлов".

Морганисты-менделисты, выступая на сессии, пытались спекулировать именами выдающихся наших селекционеров, которые вывели не один полезный сорт для сельского хозяйства. То, что при выведении этих сортов менделевская "наука" была не при чем (хотя некоторые из селекционеров и называли себя последователями Менделя), блестяще доказал докладчик.

Примечательно письмо селекционера проф. В. Писарева, для которого осознание своих ошибок является не "крушением жизни" (как для многих бесплодных схоластов), а ступенью к овладению новыми творческими высотами в деле служения народу…

"Во время моей сорокалетней работы практического селекционера, - пишет В. Писарев, - я, прежде всего, ставил себе задачу дать нашему сельскому хозяйству более урожайные сорта и, в особенности, сорта яровой пшеницы для севера Союза. В качестве теоретической базы я не изучал в вузе ни генетику, ни селекцию (таких и кафедр не было). Мной, под влиянием литературы, постепенно овладела бывшая тогда в почете так называемая хромосомная теория.

Однако, надо честно сознаться, что эта теория трудности работы мне не облегчила. Может быть, мне, старому селекционеру, более, чем кому-либо другому, непростительно до сих пор замалчивать целый ряд фактов из моей селекционной работы, фактов, которые не укладываются в механическую систему хромосомной теории.

…Моя вина в том, что я, под гипнозом хромосомной теории, проходил мимо этих фактов, появление которых так просто, ясно объясняется учением Мичурина о наследственности, развитым Вами и Вашими учениками.

Выведение сорта яровой пшеницы "московка" также обязано не удачной комбинации признаков по Менделю, а тем специфическим условиям Подмосковья, в которых формировался молодой гибридный сорт.

Все это я передумал и перебрал в своей памяти после Вашего доклада на сессии академии.

… И теперь ясно вижу, что ни на чем не было основано мое упорство в отстаивании реакционных, по существу, взглядов на наследственность буржуазных ученых Запада и наших так называемых "формальных генетиков".

Теперь, когда идет яростная борьба идеологий двух миров, середины быть не может, и я хочу быть в рядах мичуринского движения, чтобы работать на пользу нашему социалистическому сельскому хозяйству.

Правда, есть пословица: "Москва слезам не верит", и поэтому на мне лежит обязанность словом и делом доказать мою верность мичуринскому движению в нашей советской биологии".

Гордость за победу своего ученого, своей большевистской науки полны сотни писем простых советских людей.

"Я, простой человек, прочитал Ваш доклад на сессии. Его необходимо прочитать каждому. Понял я, какая огромная, трудная и важная задача стоит перед Вами.

…До чего сожалел я после выступлений Ваших противников, что я не биолог, не агроном, и не могу помочь Вам одолеть их. Но Вы, человек из простого народа, справились сами. Я горжусь Вами! Какое блестящее применение материалистической диалектики в биологии. Ваше выступление, словно гроза с дождем в весеннюю засуху. Нанесен сокрушительный удар засушливым реакционным теориям вне и внутри нашей страны. Аплодирую и поздравляю с победой!", - пишет товарищ Костромин.

Товарищ А. Земцов из Минска, человек, не имеющий непосредственного отношения к биологии, сразу, как только прочитал доклад, написал Т. Д. Лысенко:

"Просто не знаю, как высказать Вам чувство, которое бьется в груди. Вот будто бы Вы праздник для меня устроили. Прочитав доклад, еще раз прочитал, а потом не выдержал; несмотря на позднее время, начал обзванивать приятелей. А они занимались тем же, чем и я, и чувство и радость у них были такие же, как и у меня.

Победит Ваше дело, Трофим Денисович. В Вас верит народ. Вас поддерживает народ. Вы близки и понятны народу. Разрешите уж мне, не ученому, рядовому человеку, провозгласить: пусть торжествует родная наша, отечественная, революционная, смелая, сталинская советская наука. Пусть лучше служит она делу своего великого народа, интересам простого человека труда, потребностям практики, запросам жизни".

Старейший колхозник-опытник Курганской области Терентий Мальцев, ведущий большую исследовательскую работу в хате-лаборатории и на полях совхоза, прислал своему учителю Т. Д. Лысенко письмо:

"От всей души и сердца рад исторической победе над силами реакции, имевшими возможность так долго опутывать умы учащихся нашей страны псевдонаучными словоизлияниями с кафедр учебных заведений, перепевая на разные лады учения буржуазных биологов, проповедуя чуждую нашему духу идеологию.

Великое будущее принадлежит нашему славному, родному мичуринскому учению, целиком и полностью соответствующему прогрессу биологической науки в нашей стране, строящей коммунизм.

Отныне мичуринская наука, основанная на марксистско-ленинском учении, будет служить отправной базой для дальнейшего раскрытия все новых и новых глубин биологической науки, новых и новых глубин биологической науки, новых и новых истин в жизни и развитии организмов. Вы буквально раскрепостили науку, дав ей неограниченные возможности в движении вперед".

Подлинной любовью к настоящей науке и беспокойством за нее звучат голоса наших людей.

"Мы, члены сельхозартели "Путь к социализму" (Раменский район, Московской области), требуем изгнания из университетов прихлебателей буржуазной науки, рабов иностранщины. Не место им в среде ученых нашей Родины! Что они дали народу, идущему твердой поступью к коммунизму?

Сожалеем, что тов. Лысенко не мог создать раньше здоровой обстановки в академии и не мог укомплектовать ее состав мичуринцами. Время еще не ушло. Действуйте, тов. Лысенко, смелее, ибо эти лжеученые - враги передовой социалистической науки. Желаем сессии успехов. По поручению колхозников Андрей Иванов".

С письмом колхозников Подмосковья перекликаются многочисленные отклики учителей, требующих изменений в школьной программе по биологии.

Не мог не взволновать доклад Лысенко и студентов, которых против их воли заставляли изучать менделевско-моргановскую "науку".

"Разве не трагично узнать на четвертом курсе, что три года тебя учили лженауке", - пишет студентка биофака среднеазиатского госуниверситета Марина Коржавина.

Не случайно в прениях на сессии академик Е. Ушаков, да и другие выступавшие говорили, что большинству специалистов, окончивших биологические вузы, при столкновении с практикой приходится переучиваться.

Экономист-аграрник Н. Симонов, заведующий кафедрой политэкономии одного из московских институтов, заявляет:

"Я считаю, что Министерство высшего образования СССР несет политическую ответственность за то, что оно сохранило "нейтралитет" в борьбе двух направлений в науке, вместо того, чтобы решительно проводить на практике Ваши идеи".

И, словно сговорившись, десятки людей из самых разных мест пишут о том, что необходимо возможно быстрее издать материалы работ сессии, книги, популяризирующие мичуринское направление, классиков материалистической биологии и новые учебники. Об этом пишут из Москвы, из Дагестана, из Тамбова…

Во множестве писем люди рассказывают о своих опытах, подтверждающих правоту мичуринцев, об удачном применении мичуринских методов в животноводстве, вносят ценные для науки и практики предложения. В этих письмах неиссякаемая инициатива народа, его пытливая творческая мысль.

Читая эти человеческие документы, думаешь о великом духовном единстве нашего советского народа, о том, что советское правительство тысячами нитей связано с народом, с его помыслами, с его чаяниями.

Читая эти письма, видишь, что, поддерживая мичуринцев и помогая им в борьбе против реакционных теорий в биологии, товарищ Сталин и партия выражали волю всего нашего народа.

Ведь как бы ответом на эти письма было решение правительства об укреплении и расширении штаба мичуринцев – Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, пополнение ее новым славным отрядом академиков – соратников Лысенко.

И как бы в ответ на письма студентов, колхозников, агрономов, учителей, на пожелания многих тысяч советских людей изменены программы по биологии во всех учебных заведениях страны; огромными двухсоттысячными тиражами издаются сочинения И. В. Мичурина, работы Т. Д. Лысенко, труды сессии академии.

Читая эти письма, видишь, как рушится стена, отделяющая умственный труд от физического, как с каждым днем развиваются ростки коммунизма в нашей стране.

"Наука должна сойти со своего пьедестала и заговорить языком народа!" – мечтал Тимирязев.

И вот об этой ныне осуществленной мечте вспоминаешь, читая письма колхозников и агрономов – простых советских людей. В этих письмах вера в торжество коммунизма, в могущество человеческого труда, переделывающего мир, и тот настоящий, идущий от всего склада нашей жизни творческий оптимизм, который стал неотъемлемой частью характера советского человека".

"Литературная газета", 1948, № 72 (8, сентябрь), с. 1).