"… Но сколько было лет
бойцам в Анголе?
И тем, кто возрождает Никарагуа,
Кто нынче партизанит в Сальвадоре".
35 лет назад в СССР для
служебных целей пользовался отцовскими "Жигулями" подполковник-чекист
Дергай:
"Районные чекисты
А как живут и работают рядовые сотрудники госбезопасности? Какие проблемы им приходится решать, что их заботит? Ответить на эти и другие вопросы мы попросили начальника Кировского подразделения Управления КГБ СССР по Новосибирской области подполковника В. А. Дергая.
Пусть читателя не смущает достаточно высокое воинское звание Владимира Арсениевича и его громко звучащее "начальственное" положение. Под его руководством находятся три сотрудника, хотя по армейским меркам командовать бы ему батальоном. Начальник отделения госбезопасности мало чем отличается в своей работе от подчиненных. И, пожалуй, ему, как никому другому, изнутри видны все проблемы своего ведомства.
Выбор Владимира Арсениевича в качестве интервьюируемого был довольно случайным. Нам никто сверху не рекомендовал, а тем более не навязывал его кандидатуру. Но, как потом оказалось, он воплощает в себе многие "среднестатистические" данные работника госбезопасности. В органах служит восемнадцать лет. До этого после школы закончил техникум, служил срочную в армии, учился на дневном в институте, работал на заводе. Сейчас ему 44 года. С женой воспитывает сына. Живет в стандартной двухкомнатной квартире. Для служебных целей пользуется отцовскими "Жигулями". Что еще? Не имеет дачи.
— А иметь хотелось бы, — смеясь начал нашу беседу Владимир Арсениевич. — Вы это особо отметьте, а то еще подумают, что мы в госбезопасности все из цельного куска железа скроены и все человеческое нам чуждо. Конечно же, нет, все мы обычные люди. Но времени на обзаведение той же дачей катастрофически не хватает, да и появись она, будет отнимать много сил. Так что приходится выбирать. Моя работа мне интересней и дороже.
Итак, интересуетесь: какие проблемы нас заботят? Вопрос номер один на сегодняшний день — где взять сигареты для наших сплошь курящих работников.
Увы, мы не относимся к таким организациям, где трудятся производственные коллективы, которым уделяют хоть какое-то внимание в снабжении дефицитными товарами. Бывает, как и все, покупаем сигареты у цыганок. Правда, за последнее время был один случай, когда Кировский райисполком выделил нам вместе с другими правоохранительными органами района мужскую зимнюю обувь. Проза жизни. Но куда от нее денешься? Приходится решать и эти вопросы. Это только некоторым рьяным критикам госбезопасности представляется, что мы обретаем в некоем привилегированном оазисе, а не живем той же жизнью, что и весь наш народ. Взять хотя бы жилищную проблему. Она, как и везде, у нас в управлении стоит остро. Положим, Дмитрий Голышев, сотрудник нашего отделения, получил квартиру в общей сложности после тринадцати лет рабочего стажа. Вот и судите о наших льготах и привилегиях.
Честное слово, ну ради любопытства хотелось бы хоть раз попользоваться какой-нибудь захудалой льготой. Даже той, которая предусмотрена законом и уставами для военных: мы ведь на равных входим в офицерский корпус Советской Армии. Но и законных льгот не видим. Хотя, как военные, одной, но железной привилегией все-таки пользуемся — исполнять приказы, не заботясь о собственном благополучии. А ведь иные задания сопряжены нас с серьезной опасностью. Ну да грех жаловаться, такая работа. И очень многие у нас ею дорожат.
— Владимир Арсениевич, но, кроме разговоров о льготах и привилегиях, в критических публикациях появляются высказывания, в которых Комитет госбезопасности предстает как некий консервативный аппарат, в деятельности которого мало что меняется. Ваше личное мнение по этому поводу.
— Лично я, да и многие коллеги, с которыми общаюсь, приветствуют, что в прессе сейчас стала появляться информация об органах госбезопасности. Зачем замалчивать то, что в принципе не надо было скрывать никогда, о чем все знают и говорят, о чем иностранная печать исписывает тонны бумаги? Естественно, они делают это далеко не для того, чтобы поднять престиж и авторитет нашей госбезопасности. Это вполне объяснимо. Но непонятно, почему наша пресса занимается подчас одним очернительством?
Критика критикой, и в нашей работе не обходится без огрехов, как и всякая другая, она требует совершенства. Но судить об этом надо по меньшей мере не поверхностно, а со знанием дела. У нас же зачастую за критику берутся дилетанты. И несет такой человек что попало: надо же подманить читателя, пощекотать ему нервы. Потому и превалирует в иных публикациях такая точка зрения, что госбезопасность якобы стоит поперек происходящих в нашем обществе процессов. Но прочного фундамента у подобных утверждений нет, поэтому и выводится теория, из которой следует, что нынешние органы такие же, какими были в годы репрессий и застоя.
Но это очевидная чушь. Мне могут, конечно, не поверить на слово. Но давайте размышлять здраво. Органы госбезопасности, как и любая организация, есть плоть от плоти того общества, в котором живут. Перемены их не минуют. Наше сегодняшнее общество в большей степени характеризуется возросшим сознанием людей, критическим осмыслением ими любых явлений. Сегодня никого на сугубо идейной мякине не проведешь, как это было в памятные годы. Прежде чем приняться за дело, многие из нас крепко подумают о целесообразности предлагаемых действий.
Возьмите меня. Считаю себя таким же, как и все. Ну как вы думаете: пройдя некоторую жизненную школу, я стал служить в органах и враз превратился в иного человека, способного на нечто противоестественное? Да это смешно: был хорошим —стал плохим... А вообще эта тема о "нехороших" якобы органах госбезопасности больно бьет по самолюбию. Вы, журналисты, старайтесь писать о нас, пусть даже зло или еще как-то, но по делу и главное — прав диво, без домыслов и справедливо. Не будьте падкими на фальшивую сенсацию. А то ведь впросак сами попадаете и нас подводите. Тут как-то отец забеспокоился: "Что там, Володя, у вас происходит? Вы смотрите, чтобы не повторилось прошлое!" Да я и мои товарищи враги что ли своему народу?! Извините, конечно, распалился я тут, но уж больно за живое задели.
Насчет консерватизма и перестройки нашего ведомства. Неудобно хвалиться, но, как мне кажется, госбезопасность в отличие от других систем очень мобильная организация. Центр уделяет большое внимание перестройке, внедрению новшеств в наше дело. Если этого не будет, грош цена нам: мы можем отстать от противника. А должны работать либо на уровне с ним, а еще лучше — с опережением. Иначе о какой же безопасности может идти речь.
Когда пишут о консерватизме, видимо, имеют в виду структурное построение нашей организации. Я считаю, что в части разведки и контрразведки она оптимальна. А от некоторых структурных подразделений, как, например, пятого управления, занимавшегося согласно статье 70 Уголовного кодекса РСФСР пресечением антисоветской агитации и пропаганды, Комитет отказался.
Но заметьте: изменился закон, изъята 70-я статья, и уже на основании этого прекращена деятельность соответствующего подразделения. Госбезопасность прежде всего относится к правоохранительным органам и действует на основании существующего закона. Плох он или хорош — дело другое. Над его усовершенствованием нам всем вместе и особенно нашим депутатам надо думать. Дайте нам совершенный закон, и наверняка уйдут в прошлое кривотолки, слухи, домыслы, роящиеся вокруг нашего ведомства.
Давно уже назрела необходимость в законодательном акте об органах КГБ. Много вокруг этого ведется разговоров. К сожалению, дело затягивается. А такой закон дал бы нам прочную опору.
— Вы сказали, что приветствуете гласность в отношении органов госбезопасности. Но, видимо, есть какие-то разумные пределы ее?
— Безусловно. Речь не должна идти о сути, формах и методах нашей работы. От этого она не станет более секретной, к чему мы, естественно, стремимся. Да этак вы полностью разоружите нас.
— И все-таки, Владимир Арсениевич, могли бы вы хотя бы контурно обрисовать работу вашего отделения?
— Вам интересно: не даром ли мы хлеб едим? Что ж, судите сами.
Как контрразведывательная организация, в своей работе мы исходим прежде всего из намерений противника. Назовите его соперником или еще как-нибудь в духе нашего времени. Суть от этого не изменится: противники у нас имеются, и им есть чем поживиться у нас. Как, впрочем, есть у нас и доброжелатели. Словом, за нами пристально следят. Конечно, и мы не дремлем, ведем разведывательную деятельность. Возражений против этих азбучных истин, видимо, ни у кого не возникает. Что интересует наших противников, тоже ни для кого не секрет — военная область, достижения в науке и технике, коммерческие тайны и т. д. Каналы для утечки секретной информации как у них, так и у нас имеются. Наша задача — поставить заслон на этом пути.
Боже упаси, чтобы кто-то воспринял мои слова в качестве призыва к шпиономании. Однако за последнее время нам удалось даже в нашем не бог весть каком по секретности Кировском районе предотвратить деятельность двух, как мы их называем, "инициативников" — людей, которые занимались целенаправленным собором секретной информации, чтобы потом передать, конечно, небезвозмездно западным спецслужбам. Предвижу, что кого-то разочарует та кая мизерная цифра, как всего два случая. Но тут надо иметь в виду, что основной смысл нашей работы заключается не столько в разоблачении особо опасных государственных преступлений, сколько в их предупреждении. А поимка уже изрядно поработавшего суперразведчика при всей интригующей фабуле этой истории является в какой-то степени браком в работе контрразведки, потому что она допустила деятельность такого человека. Он уже успел нанести ущерб. Хотя, безусловно, эффект и в этом есть: преступник понесет уголовное наказание. Кстати, наши "инициативники" не были привлечены к суду, потому что мы их выявили на стадии приготовления, когда они только предпринимали попытки по сбору информации, но не успели ее реализовать. За умыслы, какими бы они ни были, люди у нас уголовно не преследуются. Каждый волен по-своему интерпретировать этот факт, мне же видится за этим гуманная роль органов госбезопасности.
В нашей деятельности очень много кропотливой и неброской, на первый взгляд, работы. Контролируем качественную охрану секретов на режимных предприятиях. К сожалению, разного рода лазеек здесь еще предостаточно. Встречается всякое, но особо настораживает, что в последнее время усилился процесс безалаберности и халатности в работе с секретной информацией, имеющие к ней доступ специалисты теряют бдительность. А ведь эти качества считаются негативными не только у нас, но и в любой уважающей себя иностранной фирме. Особенно такой, которая работает над заказами секретных ведомств.
Особенно актуальным сейчас, когда нашим предприятиям открыт выход на международный рынок и доступ на них иностранных партнеров, является сохранение коммерческой тайны. Тут не надо благодушествовать: не всякий зарубежный партнер стремится к честным сделкам с нами. К примеру, благодаря деятельности нашего подразделения удалось предотвратить один такой контракт, по которому зарубежная фирма намеревалась поставить одному из предприятий района заведомо неработоспособный комплекс оборудования. Сделка оценивалась в 200-250 тысяч инвалютных рублей. Ну, как вы полагаете: оправдываем мы свой хлеб или нет?
— В последнее время возлагаются большие надежды на органы госбезопасности в борьбе с организованной преступностью. Почему, как вы думаете?
А вообще борьба с организованной преступностью заслуживает отдельного разговора. Большого и серьезного. Здесь же я хочу сказать, что пока мы, я не имею в виду только госбезопасность, а все наше общество, неоправданно запаздываем. Мы идем только по результатам, говоря на профессиональном жаргоне, "обрубаем хвосты". А надо работать на опережение. Но для этого нужны солидные средства. Крайне необходимы соответствующие законы, четкие, хорошо выверенные для действий в нынешних непростых ситуациях всех правоохранительных органов.
— Владимир Арсениевич, о вашей работе можно говорить долго, и, думаю, интерес не иссякнет. Напоследок все-таки не удержусь от вопроса: как вы относитесь к идее деполитизации органов КГБ?
— Заранее предвидел этот вопрос. Мы его уже между собой обсуждали не раз. Речь только, видимо, идет о департизации, так? Я коммунист с пятнадцатилетним стажем и к этой идее отношусь очень спокойно. Из своей партии выходить не собираюсь, махать партбилетом считаю неприличным. Особенно в нынешней ситуации, когда Компартия находится на крутом повороте своего развития. Никто меня силком не тащил в партию, вступал в нее исключительно из идейных соображений. Идеи партии поддерживаю и сейчас, прошлое в воплощении их в жизнь для меня не во всем бесспорно, вижу недостатки и даже ошибки на этом пути. Но уверен, что у моей партии есть шансы круто измениться и еще доказать другим партиям свое лидерство в обновлении нашего общества. Такую точку зрения разделяют многие мои товарищи.
Но разделяют они и такую точку зрения, что если народная власть в лице съезда ли, Верховного Совета ли примет законодательный акт о департизации органов госбезопасности, мы подчинимся ему и временно прекратим свое членство в партии. Не побоюсь высоких слов— это истина: мы находимся на службе у народа, защищаем его государственные интересы и рады выполнять только его волю, выраженную в законодательных решениях его избранников —народных депутатов.
Интервью взял
А. Тендитный".
И тем, кто возрождает Никарагуа,
Кто нынче партизанит в Сальвадоре".
"Районные чекисты
А как живут и работают рядовые сотрудники госбезопасности? Какие проблемы им приходится решать, что их заботит? Ответить на эти и другие вопросы мы попросили начальника Кировского подразделения Управления КГБ СССР по Новосибирской области подполковника В. А. Дергая.
Пусть читателя не смущает достаточно высокое воинское звание Владимира Арсениевича и его громко звучащее "начальственное" положение. Под его руководством находятся три сотрудника, хотя по армейским меркам командовать бы ему батальоном. Начальник отделения госбезопасности мало чем отличается в своей работе от подчиненных. И, пожалуй, ему, как никому другому, изнутри видны все проблемы своего ведомства.
Выбор Владимира Арсениевича в качестве интервьюируемого был довольно случайным. Нам никто сверху не рекомендовал, а тем более не навязывал его кандидатуру. Но, как потом оказалось, он воплощает в себе многие "среднестатистические" данные работника госбезопасности. В органах служит восемнадцать лет. До этого после школы закончил техникум, служил срочную в армии, учился на дневном в институте, работал на заводе. Сейчас ему 44 года. С женой воспитывает сына. Живет в стандартной двухкомнатной квартире. Для служебных целей пользуется отцовскими "Жигулями". Что еще? Не имеет дачи.
— А иметь хотелось бы, — смеясь начал нашу беседу Владимир Арсениевич. — Вы это особо отметьте, а то еще подумают, что мы в госбезопасности все из цельного куска железа скроены и все человеческое нам чуждо. Конечно же, нет, все мы обычные люди. Но времени на обзаведение той же дачей катастрофически не хватает, да и появись она, будет отнимать много сил. Так что приходится выбирать. Моя работа мне интересней и дороже.
Итак, интересуетесь: какие проблемы нас заботят? Вопрос номер один на сегодняшний день — где взять сигареты для наших сплошь курящих работников.
Увы, мы не относимся к таким организациям, где трудятся производственные коллективы, которым уделяют хоть какое-то внимание в снабжении дефицитными товарами. Бывает, как и все, покупаем сигареты у цыганок. Правда, за последнее время был один случай, когда Кировский райисполком выделил нам вместе с другими правоохранительными органами района мужскую зимнюю обувь. Проза жизни. Но куда от нее денешься? Приходится решать и эти вопросы. Это только некоторым рьяным критикам госбезопасности представляется, что мы обретаем в некоем привилегированном оазисе, а не живем той же жизнью, что и весь наш народ. Взять хотя бы жилищную проблему. Она, как и везде, у нас в управлении стоит остро. Положим, Дмитрий Голышев, сотрудник нашего отделения, получил квартиру в общей сложности после тринадцати лет рабочего стажа. Вот и судите о наших льготах и привилегиях.
Честное слово, ну ради любопытства хотелось бы хоть раз попользоваться какой-нибудь захудалой льготой. Даже той, которая предусмотрена законом и уставами для военных: мы ведь на равных входим в офицерский корпус Советской Армии. Но и законных льгот не видим. Хотя, как военные, одной, но железной привилегией все-таки пользуемся — исполнять приказы, не заботясь о собственном благополучии. А ведь иные задания сопряжены нас с серьезной опасностью. Ну да грех жаловаться, такая работа. И очень многие у нас ею дорожат.
— Владимир Арсениевич, но, кроме разговоров о льготах и привилегиях, в критических публикациях появляются высказывания, в которых Комитет госбезопасности предстает как некий консервативный аппарат, в деятельности которого мало что меняется. Ваше личное мнение по этому поводу.
— Лично я, да и многие коллеги, с которыми общаюсь, приветствуют, что в прессе сейчас стала появляться информация об органах госбезопасности. Зачем замалчивать то, что в принципе не надо было скрывать никогда, о чем все знают и говорят, о чем иностранная печать исписывает тонны бумаги? Естественно, они делают это далеко не для того, чтобы поднять престиж и авторитет нашей госбезопасности. Это вполне объяснимо. Но непонятно, почему наша пресса занимается подчас одним очернительством?
Критика критикой, и в нашей работе не обходится без огрехов, как и всякая другая, она требует совершенства. Но судить об этом надо по меньшей мере не поверхностно, а со знанием дела. У нас же зачастую за критику берутся дилетанты. И несет такой человек что попало: надо же подманить читателя, пощекотать ему нервы. Потому и превалирует в иных публикациях такая точка зрения, что госбезопасность якобы стоит поперек происходящих в нашем обществе процессов. Но прочного фундамента у подобных утверждений нет, поэтому и выводится теория, из которой следует, что нынешние органы такие же, какими были в годы репрессий и застоя.
Но это очевидная чушь. Мне могут, конечно, не поверить на слово. Но давайте размышлять здраво. Органы госбезопасности, как и любая организация, есть плоть от плоти того общества, в котором живут. Перемены их не минуют. Наше сегодняшнее общество в большей степени характеризуется возросшим сознанием людей, критическим осмыслением ими любых явлений. Сегодня никого на сугубо идейной мякине не проведешь, как это было в памятные годы. Прежде чем приняться за дело, многие из нас крепко подумают о целесообразности предлагаемых действий.
Возьмите меня. Считаю себя таким же, как и все. Ну как вы думаете: пройдя некоторую жизненную школу, я стал служить в органах и враз превратился в иного человека, способного на нечто противоестественное? Да это смешно: был хорошим —стал плохим... А вообще эта тема о "нехороших" якобы органах госбезопасности больно бьет по самолюбию. Вы, журналисты, старайтесь писать о нас, пусть даже зло или еще как-то, но по делу и главное — прав диво, без домыслов и справедливо. Не будьте падкими на фальшивую сенсацию. А то ведь впросак сами попадаете и нас подводите. Тут как-то отец забеспокоился: "Что там, Володя, у вас происходит? Вы смотрите, чтобы не повторилось прошлое!" Да я и мои товарищи враги что ли своему народу?! Извините, конечно, распалился я тут, но уж больно за живое задели.
Насчет консерватизма и перестройки нашего ведомства. Неудобно хвалиться, но, как мне кажется, госбезопасность в отличие от других систем очень мобильная организация. Центр уделяет большое внимание перестройке, внедрению новшеств в наше дело. Если этого не будет, грош цена нам: мы можем отстать от противника. А должны работать либо на уровне с ним, а еще лучше — с опережением. Иначе о какой же безопасности может идти речь.
Когда пишут о консерватизме, видимо, имеют в виду структурное построение нашей организации. Я считаю, что в части разведки и контрразведки она оптимальна. А от некоторых структурных подразделений, как, например, пятого управления, занимавшегося согласно статье 70 Уголовного кодекса РСФСР пресечением антисоветской агитации и пропаганды, Комитет отказался.
Но заметьте: изменился закон, изъята 70-я статья, и уже на основании этого прекращена деятельность соответствующего подразделения. Госбезопасность прежде всего относится к правоохранительным органам и действует на основании существующего закона. Плох он или хорош — дело другое. Над его усовершенствованием нам всем вместе и особенно нашим депутатам надо думать. Дайте нам совершенный закон, и наверняка уйдут в прошлое кривотолки, слухи, домыслы, роящиеся вокруг нашего ведомства.
Давно уже назрела необходимость в законодательном акте об органах КГБ. Много вокруг этого ведется разговоров. К сожалению, дело затягивается. А такой закон дал бы нам прочную опору.
— Вы сказали, что приветствуете гласность в отношении органов госбезопасности. Но, видимо, есть какие-то разумные пределы ее?
— Безусловно. Речь не должна идти о сути, формах и методах нашей работы. От этого она не станет более секретной, к чему мы, естественно, стремимся. Да этак вы полностью разоружите нас.
— И все-таки, Владимир Арсениевич, могли бы вы хотя бы контурно обрисовать работу вашего отделения?
— Вам интересно: не даром ли мы хлеб едим? Что ж, судите сами.
Как контрразведывательная организация, в своей работе мы исходим прежде всего из намерений противника. Назовите его соперником или еще как-нибудь в духе нашего времени. Суть от этого не изменится: противники у нас имеются, и им есть чем поживиться у нас. Как, впрочем, есть у нас и доброжелатели. Словом, за нами пристально следят. Конечно, и мы не дремлем, ведем разведывательную деятельность. Возражений против этих азбучных истин, видимо, ни у кого не возникает. Что интересует наших противников, тоже ни для кого не секрет — военная область, достижения в науке и технике, коммерческие тайны и т. д. Каналы для утечки секретной информации как у них, так и у нас имеются. Наша задача — поставить заслон на этом пути.
Боже упаси, чтобы кто-то воспринял мои слова в качестве призыва к шпиономании. Однако за последнее время нам удалось даже в нашем не бог весть каком по секретности Кировском районе предотвратить деятельность двух, как мы их называем, "инициативников" — людей, которые занимались целенаправленным собором секретной информации, чтобы потом передать, конечно, небезвозмездно западным спецслужбам. Предвижу, что кого-то разочарует та кая мизерная цифра, как всего два случая. Но тут надо иметь в виду, что основной смысл нашей работы заключается не столько в разоблачении особо опасных государственных преступлений, сколько в их предупреждении. А поимка уже изрядно поработавшего суперразведчика при всей интригующей фабуле этой истории является в какой-то степени браком в работе контрразведки, потому что она допустила деятельность такого человека. Он уже успел нанести ущерб. Хотя, безусловно, эффект и в этом есть: преступник понесет уголовное наказание. Кстати, наши "инициативники" не были привлечены к суду, потому что мы их выявили на стадии приготовления, когда они только предпринимали попытки по сбору информации, но не успели ее реализовать. За умыслы, какими бы они ни были, люди у нас уголовно не преследуются. Каждый волен по-своему интерпретировать этот факт, мне же видится за этим гуманная роль органов госбезопасности.
В нашей деятельности очень много кропотливой и неброской, на первый взгляд, работы. Контролируем качественную охрану секретов на режимных предприятиях. К сожалению, разного рода лазеек здесь еще предостаточно. Встречается всякое, но особо настораживает, что в последнее время усилился процесс безалаберности и халатности в работе с секретной информацией, имеющие к ней доступ специалисты теряют бдительность. А ведь эти качества считаются негативными не только у нас, но и в любой уважающей себя иностранной фирме. Особенно такой, которая работает над заказами секретных ведомств.
Особенно актуальным сейчас, когда нашим предприятиям открыт выход на международный рынок и доступ на них иностранных партнеров, является сохранение коммерческой тайны. Тут не надо благодушествовать: не всякий зарубежный партнер стремится к честным сделкам с нами. К примеру, благодаря деятельности нашего подразделения удалось предотвратить один такой контракт, по которому зарубежная фирма намеревалась поставить одному из предприятий района заведомо неработоспособный комплекс оборудования. Сделка оценивалась в 200-250 тысяч инвалютных рублей. Ну, как вы полагаете: оправдываем мы свой хлеб или нет?
— В последнее время возлагаются большие надежды на органы госбезопасности в борьбе с организованной преступностью. Почему, как вы думаете?
А вообще борьба с организованной преступностью заслуживает отдельного разговора. Большого и серьезного. Здесь же я хочу сказать, что пока мы, я не имею в виду только госбезопасность, а все наше общество, неоправданно запаздываем. Мы идем только по результатам, говоря на профессиональном жаргоне, "обрубаем хвосты". А надо работать на опережение. Но для этого нужны солидные средства. Крайне необходимы соответствующие законы, четкие, хорошо выверенные для действий в нынешних непростых ситуациях всех правоохранительных органов.
— Владимир Арсениевич, о вашей работе можно говорить долго, и, думаю, интерес не иссякнет. Напоследок все-таки не удержусь от вопроса: как вы относитесь к идее деполитизации органов КГБ?
— Заранее предвидел этот вопрос. Мы его уже между собой обсуждали не раз. Речь только, видимо, идет о департизации, так? Я коммунист с пятнадцатилетним стажем и к этой идее отношусь очень спокойно. Из своей партии выходить не собираюсь, махать партбилетом считаю неприличным. Особенно в нынешней ситуации, когда Компартия находится на крутом повороте своего развития. Никто меня силком не тащил в партию, вступал в нее исключительно из идейных соображений. Идеи партии поддерживаю и сейчас, прошлое в воплощении их в жизнь для меня не во всем бесспорно, вижу недостатки и даже ошибки на этом пути. Но уверен, что у моей партии есть шансы круто измениться и еще доказать другим партиям свое лидерство в обновлении нашего общества. Такую точку зрения разделяют многие мои товарищи.
Но разделяют они и такую точку зрения, что если народная власть в лице съезда ли, Верховного Совета ли примет законодательный акт о департизации органов госбезопасности, мы подчинимся ему и временно прекратим свое членство в партии. Не побоюсь высоких слов— это истина: мы находимся на службе у народа, защищаем его государственные интересы и рады выполнять только его волю, выраженную в законодательных решениях его избранников —народных депутатов.
Интервью взял
А. Тендитный".
Комментариев нет:
Отправить комментарий