"…Он с лысиною, как поднос,
Глядел скромней из самых скромных".
60 лет назад советские
люди еще не знали, что Ленин зевал ферзя даже Богданову:
"Ильич
(Страницы
жизни)
Алексей Марков
Шум врагов
Просматривал
газеты Ленин,
Их целый ворох
перед ним...
Одна выходит
где-то в Вене,
Другой торгует
бойко Рим.
Тут на
английском и на шведском,
На всяких
прочих языках,
И столько злого
шума, треска
В газетах о
большевиках!
Какое дружное
злорадство,
Когда узнают
невзначай,
Что небогатые
на яства,
Как угощенье
ставим чай,
И даже сахару
вприглядку –
Пустой лакают
кипяток!
На чьем-то
пиджаке заплатку
Увидел кто-то
– и упрек:
"Смотрите,
вот какие блага
Народу дал
социализм!
Он существует
на бумаге,
А жизнь, она
идет как жизнь! "
Какое до того
им дело,
Что край наш
выбился из сил,
Что в битвах с
бандой оголтелой
Годами кровью
исходил,
Что строй наш
– первенец, ребенок,
За воздух
ухватясь рукой,
Шагнул недавно
из пеленок,
И нет
поддержки никакой!
А мы, выходит,
виноваты,
За все
ответственны "грехи":
За
развалившиеся хаты
И за дороги,
что плохи...
Встал, заходил
Ильич тревожно,
Достал и
глянул на часы...
Дверь
приоткрылась осторожно,
И показались в
ней усы
И задержались
на мгновенье.
- О, Алексей
Максимыч! Жду...
Что ж не
пришли к нам в воскресенье?
Кто говорил:
"Приду, приду! "?
И выдался
денек погожий...
Гость отвечал:
- Не смог, не смог...
Он не спеша
снимал галоши
И ставил палку
в уголок.
- Опять я
прихворнул немного...
- Так не
годится никуда.
Нет, собирайтесь-ка
в дорогу
На Капри...
Там тепло... Вода...
Но гость
уткнулся недовольный
В газету из-за
рубежа,
Как видно, в
этот край привольный
Не очень-то
влекла душа.
И в тишине,
когда, взволнован,
В газету
вчитывался гость,
Ильич, быть
может, вспомнил снова
Края, где в
прошлом жить пришлось.
Неудержимо
время мчится!
Да, долог
день, короток век.
Давно ли было
только тридцать,
А вот в летах
уж человек!
Но не старик
еще как будто,
Готов в дорогу,
не устал!
И за какую-то
минуту
Ильич всю
жизнь перелистал.
Он тоже знал
простое счастье
На желтом
волжском берегу.
Не отягченный
трудной властью,
Еще пред миром
не в долгу,
Он рассекал
волну руками –
И радуга над
головой.
Садился на
горячий камень
И вдаль глядел
на белый зной.
Еще Ульянов, а
не Ленин,
Он к матери
явиться мог
И головой
припасть к коленям,
Безмолвно
посидеть у ног.
Спасибо, что
вдвоем остались,
Другие, может,
не поймут.
И молча будет
мать на палец
Крутить волос
пшеничный жгут
И думать,
думать: "Разве сможет
Сын обходиться
без меня?.. "
И даже
говорила: "Боже,
Иди во след,
его храня! "
Но счастье
есть. И не простое,
Совсем неясное
иным.
То счастье
яростного боя
С врагом, что
был непобедим...
- Ну, а газеты
все клевещут, -
Промолвил
гость, косясь на них.
Ильич сказал:
- На эти вещи
Трудов не
надобно больших.
Но может быть
весьма полезен
Враг в
полемической пальбе:
Ожесточась, он
в схватку лезет,
Что в мыслях,
рубит он тебе.
А "друг"
иной таиться станет,
Минует острые
углы.
Не избегайте
порицаний,
Страшитесь
больше похвалы!
- Давайте в
шахматы сыграем!
До заседанья
полчаса!
- Да нет,
забота есть другая... –
У гостя
сузились глаза.
- Опять
вступиться за кого-то?
Ну, говорите
напрямик!
- На этот раз
не та забота, -
Споткнулся на
слове язык.
- Журнал
открыть?.. Или газету?..
Ильич потер
рукою лоб:
- Поддержим мы
идею эту.
Но, Алексей
Максимыч, чтоб
Печать бы
стала чуть живее
И без излишней
трескотни.
Видали, как
писать умеют
О наших
промахах они?
Эх, Алексей
Максимыч, милый,
Раскроешь поутру
журнал,
А он такой уж
разунылый,
Как будто ты
его читал!
Чем будем
искренней и чище,
Тем горячей из
разных стран
Сюда потянутся
ручищи
Друзей –
рабочих и крестьян.
У них о
собственных Советах
Мечта в
порядок дня встает.
Всегда нам
надо помнить это.
И знамя не
ронять свое.
Ну, а теперь
прошу: разочек
Сыграем в
шахматы... Идет?
- Я
разбираюсь-то не очень...
Не
притворяйтесь... Сделан ход".
("Огонек",
1957, № 44 (27, октябрь), с. 9-10).
Комментариев нет:
Отправить комментарий