"... Яростен, спокоен и неистов,
Если жаждешь сделать мир счастливым,
Вот тогда, товарищ,
Вот тогда, товарищ,
Ты вправе зваться коммунистом".
Если жаждешь сделать мир счастливым,
Вот тогда, товарищ,
Вот тогда, товарищ,
Ты вправе зваться коммунистом".
"Подлые души
— Нет.
— А зачем тогда носите пояс?
— В общем-то... иногда побаливает поясница...
С такого странного, на первый взгляд, диалога начался недавно наш разговор с Серджио Блази, прилетевшим в Советский Союз в составе итальянской туристической группы. Она должна была посетить Москву и Ленинград. Группа побывала в этих двух городах, а вот вояж Блази ограничился лишь пребыванием в пределах Шереметьевского аэродрома.
Мы недаром задали вопрос Серджио Блази о набедренном поясе. (На Западе его называют "жибо" по имени доктора, изобретшего этот предмет туалета против ишиаса и других невралгических заболеваний). Дело в том, что под этим поясом он попытался тайно провезти в нашу страну враждебные статьи из журнала "Посев" и религиозные материалы антисоветского характера. Теперь они лежали на столе, эти помятые листочки в подтеках от пота, вместе с заношенным "жибо" и паспортом провалившегося курьера-антисоветчика. Из паспорта явствовало, что его обладатель Серджио Блази родился 25 декабря 1955 года в городе Салерно и что он уже побывал один раз в Советском Союзе и другой раз в Ливане в качестве туриста.
Турист сидел в торце стола и нервничал. Сначала, правда, он вел себя весьма нахально, даже нагло, требовал немедленного вызова итальянского посла, без которого отказывался отвечать на вопросы представителей советских властей. Однако после того, как Блази объяснили, что он совершил уголовно наказуемое преступление, юнец сник и начал рассказывать о себе и о своих делах.
Живет в Салерно. Окончил пять классов начальной школы и еще пять — профессионально-технического училища. По специальности электромеханик. Работает, как говорят итальянцы, "пер иль конто суо", то бишь в качестве мелкого частника типа "чинить, лудить, паять... " Беспартийный, хотя испытывает симпатии к неофашистам —деловые, мол, ребята. Антисоветскую литературу получил от представителей НТС в Италии. Знал, что тайный провоз таких материалов в Советский Союз не разрешается. Поэтому, когда самолет подлетел к Москве, пошел в туалет и спрятал листки под "жибо" на животе. На что рассчитывал? Понадеялся, что пронесет и что в Москве ему удастся разослать антисоветскую стряпню по заранее полученным от энтеэсовцев адресам. (Конверты с марками Блази должен был купить на Московском почтамте или в газетном киоске). Все-таки поездку оплатили, надо ее отработать...
Когда представители властей еще раз напомнили Блази, что провоз антисоветской литературы в СССР находится в противоречии с уголовным кодексом, несостоявшийся турист занервничал. Крупные капли пота появились на лбу. "У меня пожилые родители. Они меня очень ждут дома", —слезно молил он.
Представители советских властей пожалели родителей Блази. На другой день утром его выдворили из Советского Союза. Больше к нам он не приедет. Представителям НТС в Италии придется поставить крест еще на одном своем агенте и списать в убыток затраченные на него деньги.
Мы не стали бы писать об этой мелкой сошке, если бы не приступили к работе над очередным материалом о нашей поездке в ФРГ и Францию, о встречах с разного рода антисоветчиками, которые весьма активно используют вот таких юнцов для своих акций. Сын белоэмигранта Кирилл Ельчанинов, обосновавшийся в предместье Парижа, весьма похвалялся в беседе с нами своими "кадрами"... Впрочем, расскажем все по порядку.
...Парижский "переферик" выполняет, пожалуй, те же транспортные функции, что и московское Садовое кольцо. Только скорости на "переферике" повыше. Друг другу навстречу по двум асфальтовым полосам несутся грузовые машины, легковые авто, мотоциклы. Лихачество нередко приводит к авариям. Таксист настоятельно попросил нас привязаться к сиденьям ремнями безопасности, и мы направились в расположенный неподалеку город-спутник французской столицы, на улицу, названную в честь одного из французских генералов.
Ельчанинов занимает, так сказать, официальный гражданский пост в Сорбоннском университете, оттого и отыскать его проще: в подъезде на кирпичного цвета почтовом ящике табличка с указанием фамилии. На двери с номером 3113 —тоже.
—Папа, папа, к тебе!—перебивая друг друга на разные голоса, вопит орава ребятишек.
Мы стоим в узком захламленном коридорчике. Вот и хозяин. Белая рубашка без галстука. Тщательно выбрит, по-спортивному подтянут этот 56-летний уроженец Ниццы.
—Господа,—улыбается хозяин,— рад, весьма рад вашему приходу, простите, конечно, не ожидал, не прибрано у нас... но ничего, бог простит, да и вы тоже не окажетесь во гневе... Ну что ж вы стоите?
—Да вы, очевидно, г-н Ельчанинов, не за тех нас приняли...
—Господа, но как же это вы вот так,—вдруг изменяется в лице хозяин. —И вообще, что привело вас, журналистов из Москвы, ко мне?—в голосе раздражение, да и плохо прикрытая ненависть.
—Слышали, что вы преподаете русский язык и литературу, вот и хотели познакомиться, уяснить себе, каким образом можно преподавать сии предметы, одновременно ненавидя все, чем живет сегодня советский народ...
—То есть как это? Как это? —руки, голова, глаза в нервном движении.
Мы все еще толчемся в прихожей. Детей словно ветром сдуло. Видимо, они привыкли к всяким визитерам и не придают значения появлению очередных незнакомцев.
—Я бы не хотел вступать с вами, коммунистами, здесь в дискуссию. Знаете ли, после пасхи... не убрано ещ е... Отмечали праздник Христов. Да и голова, знаете, как бы это сказать...
—Иногда говорят: "понедельник —день тяжелый", а сегодня, кажется, среда... Быть может, господин Ельчанинов, все же продолжим...
И вот нас посадили за стол, где вперемежку с остатками черствого кулича, грязных блюдец, фужеров и каких-то тряпок лежали рабочие бумаги хозяина. Скорее всего —тезисы к очередной лекции, а может быть, и очередные инструкции для своих "клиентов". (Одну из них мы воспроизводим в фотокопии).
—Напрасно вы полагаете, что студенты глупее вас. Недавно они записали некоторые пассажи из ваших лекций на магнитофон и дали нам прослушать. Мы не будем пока обнародовать эти пасквили, но поимейте в виду —это серьезные обличительные документы, господин Ельчанинов! Лишь вчера, во вторник, мы разговаривали с вашим сподвижником Ралисом. Мы откровенно высказали ему простую мысль: чтобы выступать о нашей Советской стране с любой трибуны —нужно знать, уважать эту страну и ее народ, а не питаться сплетнями да слухами. А вы этим только и живете. Зарабатываете политический капиталец ложью. Где же ваша принципиальность, о которой вы частенько любите разглагольствовать?
—У вас, в России, препятствуют свободному распространению литературы...
—Какой, простите, литературы?
— Той самой, которая вам не по душе, ну, например, "Майн кампф" Гитлера.
Ельчанинов остервенело ерошит волосы то ли от головной боли после святого праздника, то ли от восхищения собственной изобретательностью. А мы знаем, что не только гитлеровским бредом хотел бы наводнить нашу страну этот "ученый" муж. "Посев", "Грани" и прочие гнусные писания хранит в своих закромах Ельчанинов. Он восторгается брошюрками, в которых ему подобные изображают Гитлера другом детей, пытаются оправдать предателя Власова, осквернить память тех, кто жизнью своей спас Европу от "нового порядка"...
Скажем больше: у нашего собеседника весьма своеобразное представление о свободе, в том числе и свободе распространения погромной литературы. В связи с этим напрашивается вопрос:
—Вы знакомы, г-н Ельчанинов, с уголовным правом?
—Нет, я преподаю другие предметы...
—А зря. Вы же провозглашаете себя эрудитом широкого профиля. А ведь каждое государство, начиная с Древнего Рима, обусловливало в законодательном порядке право на защиту национальной безопасности и территориальной целостности, охраны здоровья и нравственности и так далее. А вам, г-н Ельчанинов, угодно, чтобы все было дозволено: и пропаганда в так называемой литературе разврата, насилия, морального разложения, человеконенавистничества.
—Да, я хочу, чтобы молодежь читала все...
—Но вы же сами только что возмущались ростом преступности во Франции, говорили о падении морали и нравственности. Разве эти процессы не есть и следствие наводнения экранов и книжного рынка той самой порнографической и гангстерской стряпней?!
У нашего собеседника, видимо, иссякли все аргументы.
—У вас в стране книгу Чехова нельзя купить!—неожиданно взвизгнул он.
—Кто это вам сказал?
— Я не отвечу вам, не отвечу! Никогда вы не узнаете о моих связях!
А мы и не спрашиваем о них. Мы просто знаем, что этот "педагог" стремится обработать, не очень щепетильных туристов, направляющихся в СССР, с которыми он пытается переправить враждебные нам брошюрки, а по их возвращении с пристрастием допрашивает о положении дел в Советском Союзе.
Да, у нас есть еще трудности, г-н Ельчанинов. И мы не скрываем их. Не забывайте, сколько мы потеряли в годы войны! С землей были сравнены города. Фашисты уничтожили 20 миллионов сынов и дочерей советского народа. Это знают и помнят все честные люди. А вы и прочие ралисы—слуги клеветы и "черной" пропаганды. Сегодня каждая советская семья хочет иметь в своей домашней библиотеке и Чехова, и Горького, и Толстого, и Симонова, и Леонова... Все это свидетельство невиданно возросшего культурного уровня наших людей.
До войны —мы помним —не было такого! Но даже при наших массовых тиражах издательства не успевают справляться с постоянно растущим спросом на книги. Нашу страну не случайно на Западе называют "поголовно читающей". И мы гордимся этим, господин Ельчанинов! А вы злорадствуете: "Чехова нельзя купить!" Эх вы, горе-учитель! Вы не учите, а калечите своих студентов! Повторяем: магнитофонные ленты, оказавшиеся в наших руках, —веское тому доказательство!
Но мы не стали всего этого говорить г-ну Ельчанинову. Он бы все равно нас не понял. Спорить с врагом можно. Убедить подлеца нельзя. А г-н Ельчанинов —подлая душонка. Злобствующий подонок. И доказательство тому документ, который мы имеем на руках. Помните, г-н Ельчанинов, инструкцию вашего собственноручного изготовления, где вы признаетесь в том, что "занимаетесь полуконспиративным делом", к которому, мол, "нельзя подходить с теми же нормами и критериями, как к любому бизнесу". Вы указываете, что инструкция сия родилась не потому, что "фонд", который вас снабжает книгами, "не доверяет вам", не раскрывая, по понятным причинам, что за фонд. Но нам-то он достоверно известен —это и так называемая Международная литературная ассоциация, и парижское издательство "ИМКА—Пресс", и "Студенческое христианское движение», к которому вы, г-н Ельчанинов, имеете самое непосредственное отношение. Что же касается финансовой стороны вопроса, то вы уже сами расписались в источнике. Итак, процитируем:
"...Без этих отчетов все наше дело рискует провалиться. От многих из Вас я уже получаю интересные отчеты. Напоминаю о том, что желательно в них указывать:
—Социальное положение или профессия того, кому были переданы книги.
—Город или область, в которых он обычно живет в России.
—Молодой, средних лет, или пожилой.
—Какие книги и брошюры ему или ей были переданы или общее число, если книг было дано много.
—Все, что можете написать, т. е. отзывы, замечания и т. д.
В том случае, если Вы передали книги не сами, а через третье лицо, попросите это третье лицо написать краткий отчет.
Если в связи с передачей книг у Вас были некоторые расходы и Вам трудно самому их нести, то я имею возможность их Вам возместить. Указывайте, пожалуйста, сумму в долларах".
Нет нужды гадать, г-н Ельчанинов, ЦРУ, конечно, удобнее рассчитываться со своими клиентами в долларах... В том числе и через вас..
Не секрет, однако, что вы напрасно тратите казенные деньги, г-н Ельчанинов. Многие туристы выбрасывают вашу продукцию, простите, в туалет, не желая иметь сложности с таможенной службой. Это для вашего сведения и для сведения ваших хозяев. Кстати, и пример с Серджио Блази тоже весьма показателен. Его ведь тоже готовил к поездке какой-нибудь "Ельчанинов" (придет время, и мы назовем его истинную фамилию), и авантюра сия закончилась весьма просто. По схеме. Как кончаются все антисоветские авантюры подобного рода.
В. Кассис,
Л. Колосов,
спец. корр. "Известий".
Париж — Москва".
Комментариев нет:
Отправить комментарий