"На лицах — думы, пот — на гимнастерках…"

"... Уставший взвод с работ маршировал
И, выйдя за деревню, у пригорка
Старушку на дороге повстречал.
Она за пять шагов остановилась
И нам сердечно в пояс поклонилась.
Каленый камень дрогнул под ногой.
И каждый стал сильней и ростом выше,
Как будто он сюда на праздник вышел —
Шагать парадом вдоль по мостовой".

35 лет назад советские солдаты многим готовы были пожертвовать ради установки в казарме селектора:
"Гарнизон без прикрас
Репортаж из Западной группы войск
Этот городок на юге ГДР так мал, что проехать его можно за одну минуту. С ним соседствует гарнизон советских войск, который и по территории, и по населению, пожалуй, побольше самого городка. О приближении к гарнизону говорят необычные дорожные знаки с силуэтом танка. Миновали КПП, а дальше — как в обычном гарнизоне где-нибудь под Пензой или Воронежем. Почти. Среди стандартных функциональных построек и бесхитростных жилых пятиэтажек разбросаны старые дома с крутыми черепичными крышами и замысловатыми башенками. Кстати, здесь и до сорок пятого стояли войска. Поблизости сохранились разветвленные подземные коммуникации и бункера. Танкодром тоже существовал тут и прежде. Мимоходом замечу, что идущее сейчас сокращение советских войск в ГДР данного гарнизона не коснулось, по крайней мере пока.
В гарнизон я приехал, когда там готовились к смотру. Все, как положено, было вычищено, надраено и выутюжено. Военный городок сиял под ярким солнцем среди голубых перекатов горной гряды Тюрингенского Леса.
По гарнизону ходили вместе с заместителем начальника политотдела соединения, подполковником Владимиром Алексеевичем Мацкулом. Он же подобрал мне и собеседников. Первым, с кем я обстоятельно поговорил, был сержант Геннадий Кобук, который занимает должность заместителя командира взвода связи. С автоматом через плечо (позвали прямо из строя) он вбежал в политотдел и звонко представился. Родом он из украинского города Луцк. Был призван в армию из Московского государственного университета, с философского факультета. Успел проучиться год. Осенью будет продолжать учебу. Пошла ли служба на пользу? Геннадий задумывается. В чем-то, безусловно, пошла. И кругозор расширил, и жизненного опыта поднакопил, и людей узнал получше. Но для учебы это шаг назад.
Геннадий собирается домой. В дорогу купил пару кроссовок и брюки, родителям и знакомым повезет немецкие сладости и кое-какие сувениры. На своей должности он получает 60 марок в месяц (примерно 20 рублей), рядовому платят 25 марок. На что уходит эта скромная сумма? Ее основная часть, несомненно, оседает в солдатской чайной. Отзывы о ней лестные: большой выбор конфет и печенья, молочных продуктов, джемов, фруктовых вод и колбас — все красиво упаковано и удобно расфасовано. Цены вполне доступные. С гарнизонными чайными в Советском Союзе, по словам Геннадия, это не идет ни в какое сравнение. А вообще как кормят? Хорошо, солдаты питанием довольны.
Иногда, точнее крайне редко, бывают экскурсии. Практически весь личный состав взвода посмотрел бывший концлагерь, ныне мемориал жертв фашизма в Бухенвальде. Раз в год небольшие группы прапорщиков и солдат выезжают на западную границу ГДР возлагать венки на могилы павших советских воинов, встретиться с пограничниками ГДР. Так что, если не считать учений и полевых выходов, солдаты за бетонную ограду почти что не выходят. "Самоволкой" считается даже уход без разрешения из части в гарнизонный магазин.
Правда, был случай. Директор радиозавода обратился к командованию соединения с просьбой в виде исключения прислать десяток солдат для работы на прессовочном станке. Геннадий попал в эту группу. Жили в гостинице. Общались с немецкими рабочими. Воспоминания остались самые приятные. Заработанные марки истратили на ремонт казармы и установку в ней селектора.
Как проходит свободное время? Понятное дело, у солдат его не так уж много. Читают газеты — они поступают с опозданием, их ждут, события на Родине, естественно, интересуют всех. Центральная пресса, включая заказанные солдатами республиканские издания на национальных языках, доставляется бесплатно. Вскладчину, по пять-семь марок с брата, выписывают "Огонек", "Смену", "Сельскую молодежь", "Советский экран" и другие. В полку есть библиотека, и можно подобрать что-нибудь для души. Правда, книги читают, по словам Геннадия, далеко не все.
Стоит в части телевизор, принимающии три программы: первую общесоюзную, первую программу ГДР и западногерманскую АРД. Включать его разрешается с восьми до половины десятого вечера. Командиры рекомендуют смотреть только советскую программу — дескать, по двум другим пускают много секса, это может развратить солдат. Геннадий улыбается: опасения лишены оснований, по каналам ГДР и ФРГ секса ничуть не больше, чем по советской программе. "Взгляд" практически ни разу не удалось досмотреть до конца: дает о себе знать двухчасовая разница с московским временем.
Спрашиваю, смотрят ли в части советские фильмы. Редко. Распространенное мнение, что проходить солдатскую службу за рубежом в одной из европейских социалистических стран —подарок судьбы. Вопрос спорный. По многим объективным причинам служить здесь труднее. Свобода передвижения сильно ограничена. Письма из дома идут долго и не всегда доходят —жалоб на это слыхал достаточно. Ни посылок от родителей, ни переводов. Давит оторванность от Родины. В отпуск выезжают единицы.
У офицеров и прапорщиков свободы передвижения чуть побольше, зато ощутимее и нагрузки. Жены жалуются, что почти не видят своих мужей, даже в выходные дни.
Жена командира стрелковой роты, старшего лейтенанта Юрия Фесуна Ольга на жизнь не жалуется. Проблемы есть, но о них потом. Она с мужем в ГДР уже пять лет. Скоро возвращается на Родину. Здесь у них родился сын Олежка.
— Вы зайдите в магазин, — говорит Ольга. — Там все можно купить. Почти все.
Юрий зарабатывает 850 марок в месяц. К этому прибавьте 400 марок на двух иждивенцев —их эквивалент в рублях вычитают из жалованья, которое идет Юрию в Советском Союзе. Семья готовится к возвращению на Родину. В комнате уже приготовлены листы плотного картона для упаковки гарнитура мягкой мебели, приобретенного за три тысячи марок. Повезут с собой и новую швейную машинку "Веритас", за которой Ольга охотилась целый год. Ольга не скрывает, что неопределенность ближайшего будущего пугает ее. Куда направят мужа? Удастся ли снять квартиру или хотя бы комнату? Худо-бедно, а здесь у них две комнаты в коммунальной квартире (живет еще молодая пара, одна комната отгорожена от прихожей толстой фанерой).
Не скучно ли было тут? Культурная жизнь, вернее, некое ее подобие, тут имеется. Раз в году приезжает выступать кто-нибудь из артистов с именем. За билетами— смертоубийство. Проводятся экскурсии в близлежащие Эрфурт, Веймар, Геру или Зуль. Фильмы редко показывают хорошие. Бывает, выбираются втроем в кафе-мороженое или в лес на шашлыки. Вот, пожалуй, и все.
Центр общественной и культурной жизни гарнизона —Дом офицеров. Беседую со штатным инструктором по работе среди семей военнослужащих Юлией Николаевной Сташко (ее муж — майор).
—Для наших женщин,—говорит она,—вопрос номер один это трудоустройство. Пока что занято лишь около трети жен офицеров и прапорщиков. Остальные не пристроены, теряют стаж и квалификацию, а приезжают сюда на целых пять лет.
В городах и поселках ГДР, возле которых стоят советские части, нередко острая потребность в рабочих руках. Женщины с удовольствием пошли бы поработать, однако до сих пор действует приказ Министерства обороны СССР, запрещающий работу на предприятиях ГДР. Пора бы министерству еще раз изучить этот вопрос.
Вторая проблема —плохая обеспеченность детскими учреждениями. На гарнизон —один-единственный детский сад, в котором 85 мест (в младшей группе —24 места и очередь 92 человека). Детей в гарнизоне много. Как их занять? Нет  кружков, спортивных секций, бассейна, дискотеки для старшеклассников, многого другого. Дети, как правило, предоставлены сами себе. Их "жизненное пространство" в гарнизоне, пожалуй, самое скромное.
Интересуюсь, может ли жена офицера или прапорщика поехать на Родину, когда ей этого захочется. Юлия Николаевна качает головой —разрешение дается на поездку в отпуск или по серьезной причине, подтвержденной документом. Некоторое время назад в газете "Советская Армия" было опубликовано разъяснение: жена военнослужащего имеет право уехать в СССР, когда захочет, однако на практике дело обстоит не так. Командиры далеко не всегда разрешают выезд, паспорта жен хранятся в воинской части.
...Пока шла наша беседа, с плаца доносились музыка и грохот солдатских сапог. А поблизости не знающие куда себя деть мальчишки монотонно раскачивали качели или срубали палками макушки чертополоха. В тени деревьев группами стояли женщины. За бетонной оградой текла обычная гарнизонная жизнь, слегка разморенная тюрингским полуденным солнцем.
В. Ланский.
соб. корр. "Известий".
Берлин".
("Известия", 1989, № 207 (25 июля, московский вечерний выпуск), с. 4).