"… Все дальше свою простирая власть;
Еще лелеял бюргер надежды
Отъесться угодьями нашими всласть;
Еще трещали в Берлине и Риме
Реляции победоносных газет —
Но сталинский голос
стоял
перед ними,
Как горный хребет в весенней грозе".
65 лет назад в СССР никакое строительство мясо-молочного комбината не могло оторвать Белкина от сочинения своих повестей:
"Это не должно повториться
Медленно он приходил в себя. Тяжелые, как будто налитые свинцом, веки не подчинялись ему, и, лежа с закрытыми глазами, он улавливал доносившиеся откуда-то издалека звуки человеческой речи, но понять, где он он, что произошло с ним, кто окружает его — враги или товарищи — не мог.
И только тогда, когда в голове несколько утих шум, Жуков чуким ухом уловил чужую речь и понял, что находится среди врагов. Попробовав пошевелить руками, убедился, что они крепко стянуты веревкой. От нестерпимой боли и обиды заскрипел зубами и тихо застонал.
— О, русский офицер жив?
Открыв глаза, Жуков увидел склоненное над ним надменное с черными короткими усиками лицо врага. Взгляды их встретились, и фашист, не выдержав, закричал:
— Встать русская сволочь! Разве не видишь, что перед тобой офицер доблестной германской армии.
— Перед фашистом стоять не намерен.
— Вот как? —и офицер, процедив сквозь зубы длинное ругательство, отдал приказание солдатам.
Схватив Жукова за локти связанных рук, они поставили его на ноги. С трудом удерживаясь, он прислонился плечом к стене, испытывая от усталости и контузии дрожь в коленях.
— О, русский офицер дрожит, испугался? Не бойся. Мы не убиваем тех, кто даст нам нужные сведения, кто будет нам помогать. Надеюсь. вы понимаете меня и будете благоразумны?
Помедлив и не получив ответа, он продолжал:
—Нам нужно знать, какая перед нами часть русских, какое вооружение, сколько солдат, расскажите об укреплениях и минных полях. Ну, я жду. Советую проявить благоразумие, иначе мы будем понуждать. Вы меня поняли?
— Развяжите вначале руки. Раненый, безоружный, среди врагов я, кажется, большой опасности не представляю.
— О, это можно.
Солдаты с трудом разрезали впившиеся в тело веревки. Разглаживая затекшие руки, сдерживая нестерпимую боль, Жуков сказал:
— Изменников, предателей ищете? Вряд ли найдете их среди людей русских. Пытками, на которые вы способны и имеете богатый опыт, приобретенный на издевательствах своего народа и военнопленных, меня не запугаете. Я сын своего народа, защищаю его правое дело, предателем его не буду, а вас рано или поздно мы победим и непросто победим, постараемся отбить у вас охоту к войнам. к захватам и грабежам чужих богатств.
— Молчать, сволочь! Ты у меня заговоришь, ты имеешь дело гестапо! Слышал, что это такое?
— Слышал да мало, — ответил Жуков, — а теперь сам вижу, что это такое. Но запомните, что вы имеете дело с русским народом, с русским характером и ваши изощренности в пытках вряд ли помогут. На нашей земле вы найдете жестокую ненависть и гнев народа. Захватчиков мы не потерпим, придет время и за вероломство мы рассчитаемся с вами сполна!
Как ужаленный гестаповец подскочил и нанес ему удар кулаком, выбив два зуба. Собрав силы и оттолкнувшись от стены, Жуков ударил гестаповца в подбородок от чего тот отлетел в угол и растянулся, не подавая признаков жизни Двое солдат набросились на Жукова и заломили ему руки за спину заломили ему руки за спину так, что они захрустели в суставах, вызывая нестерпимую боль.
Оправившись от удара, офицер-гестаповец поднялся, и пошатываясь, с осоловелыми глазами выхватил резиновую дубинку и начал наносить ею удары по голове. Потеряв сознание, Жуков упал. Солдаты, выполняя приказание, облили его водой и тогда, когда он пришел в сознание, подняли его окровавленного и поставили к стене для новых пыток.
Будешь говорить, сволочь? Молчишь!
Приблизившись вплотную, гестаповец шипел змеей, требуя сведений, то угрожая, то обещая райскую жизнь за откровенность.
— Говори!
Открыв рот, Жуков плюнул кровяным сгустком в лицо recтаповца:
Как подстреленный шакал взревел пришедший в ярость офицер и отдал приказание солдатам. Подтащив Жукова к двери, они зажали пальцы его правой руки в дверной раствор и начали медленно нажимать на них, вызывая острую, нестерпимую боль.
— Теперь-то ты заговоришь, не такие сдавались.
Преодолевая боль, старший лейтенант молчал. Зазвонил телефон. Взяв трубку и, видимо, услышав голос начальства, гестаповец вытянулся, щелкнул каблуками. По разговору, который хотя и велся на немецком языке, было понятно, что речь идет о русском командире, о его показаниях. Видимо неудачи понуждают фашистов искать слабые места в нашей обороне. "Ну держись Ваня, — сказал себе Жуков. — теперь они предпримут все, чтобы заставить тебя говорить". Закончив телефонный разговор, гестаповец подскочил к Жукову и, брызгая слюной, прокричал:
—Сдавайся же ты, свинья, если жить хочешь? — и, взявшись за ручку двери, за которую до этого держался солдат, с силой нажал на нее. Пальцы, хрустнув, переломились. Жуков вскрикнул от боли и вновь лишился чувств.
— Послушайте, русский офицер, кому нужно ваше геройство, какой смысл вам упорствовать. Вы хорошо понимаете, что это приведет вас к гибели. Мы все равно силой заставим дать нам нужные сведения.
Расскажите все и мы даруем вам жизнь. Пошлем вас в Германию, где будете пользоваться всеми благами, а когда завоюем Россию, дадим вам земли, скот, усадьбу и будете жить помещиком. О том, что вы нам расскажете, никто не будет знать.
— Тяжело дыша, преодолевая боль и горя ненавистью, Жуков смотрел на фашиста и думал: "Не знаете вы советских людей, коль стремитесь купить их тем, с чем боролись отцы наши и, разбив оковы рабства, гнета и несправедливости, дали нам, сыновьям своим, истинную свободу и счастье жизни. Это не покупается и не продается, а завоевывается". Вслух сказал:
— России вам не завоевать земли и свободы своей мы вам не отдадим. Все, кто пришел на нашу землю с войной, найдет свою погибель. Этой участи вам не избежать, а пытки породят в нас еще большую ненависть, поднимут весь наш многомиллионный народ на борьбу с варварами, и горе будет вам на земле нашей, карающей руки народа нашего никто из вас не избежит. Великий суд народов воздаст вам справедливое возмездие!
— Молчать, большевик!
— Что, не нравится? Боитесь все же расплаты-то!
Эсесовцы, схватив Жукова, подтащили его к столу и, раскрыв коробку, выложили перед офицером длинные иглы.
(Окончан. в следующем номере).
Еще лелеял бюргер надежды
Отъесться угодьями нашими всласть;
Еще трещали в Берлине и Риме
Реляции победоносных газет —
Но сталинский голос
стоял
перед ними,
Как горный хребет в весенней грозе".
65 лет назад в СССР никакое строительство мясо-молочного комбината не могло оторвать Белкина от сочинения своих повестей:
"Это не должно повториться
Медленно он приходил в себя. Тяжелые, как будто налитые свинцом, веки не подчинялись ему, и, лежа с закрытыми глазами, он улавливал доносившиеся откуда-то издалека звуки человеческой речи, но понять, где он он, что произошло с ним, кто окружает его — враги или товарищи — не мог.
И только тогда, когда в голове несколько утих шум, Жуков чуким ухом уловил чужую речь и понял, что находится среди врагов. Попробовав пошевелить руками, убедился, что они крепко стянуты веревкой. От нестерпимой боли и обиды заскрипел зубами и тихо застонал.
— О, русский офицер жив?
Открыв глаза, Жуков увидел склоненное над ним надменное с черными короткими усиками лицо врага. Взгляды их встретились, и фашист, не выдержав, закричал:
— Встать русская сволочь! Разве не видишь, что перед тобой офицер доблестной германской армии.
— Перед фашистом стоять не намерен.
— Вот как? —и офицер, процедив сквозь зубы длинное ругательство, отдал приказание солдатам.
Схватив Жукова за локти связанных рук, они поставили его на ноги. С трудом удерживаясь, он прислонился плечом к стене, испытывая от усталости и контузии дрожь в коленях.
— О, русский офицер дрожит, испугался? Не бойся. Мы не убиваем тех, кто даст нам нужные сведения, кто будет нам помогать. Надеюсь. вы понимаете меня и будете благоразумны?
Помедлив и не получив ответа, он продолжал:
—Нам нужно знать, какая перед нами часть русских, какое вооружение, сколько солдат, расскажите об укреплениях и минных полях. Ну, я жду. Советую проявить благоразумие, иначе мы будем понуждать. Вы меня поняли?
— Развяжите вначале руки. Раненый, безоружный, среди врагов я, кажется, большой опасности не представляю.
— О, это можно.
Солдаты с трудом разрезали впившиеся в тело веревки. Разглаживая затекшие руки, сдерживая нестерпимую боль, Жуков сказал:
— Изменников, предателей ищете? Вряд ли найдете их среди людей русских. Пытками, на которые вы способны и имеете богатый опыт, приобретенный на издевательствах своего народа и военнопленных, меня не запугаете. Я сын своего народа, защищаю его правое дело, предателем его не буду, а вас рано или поздно мы победим и непросто победим, постараемся отбить у вас охоту к войнам. к захватам и грабежам чужих богатств.
— Молчать, сволочь! Ты у меня заговоришь, ты имеешь дело гестапо! Слышал, что это такое?
— Слышал да мало, — ответил Жуков, — а теперь сам вижу, что это такое. Но запомните, что вы имеете дело с русским народом, с русским характером и ваши изощренности в пытках вряд ли помогут. На нашей земле вы найдете жестокую ненависть и гнев народа. Захватчиков мы не потерпим, придет время и за вероломство мы рассчитаемся с вами сполна!
Как ужаленный гестаповец подскочил и нанес ему удар кулаком, выбив два зуба. Собрав силы и оттолкнувшись от стены, Жуков ударил гестаповца в подбородок от чего тот отлетел в угол и растянулся, не подавая признаков жизни Двое солдат набросились на Жукова и заломили ему руки за спину заломили ему руки за спину так, что они захрустели в суставах, вызывая нестерпимую боль.
Оправившись от удара, офицер-гестаповец поднялся, и пошатываясь, с осоловелыми глазами выхватил резиновую дубинку и начал наносить ею удары по голове. Потеряв сознание, Жуков упал. Солдаты, выполняя приказание, облили его водой и тогда, когда он пришел в сознание, подняли его окровавленного и поставили к стене для новых пыток.
Будешь говорить, сволочь? Молчишь!
Приблизившись вплотную, гестаповец шипел змеей, требуя сведений, то угрожая, то обещая райскую жизнь за откровенность.
— Говори!
Открыв рот, Жуков плюнул кровяным сгустком в лицо recтаповца:
Как подстреленный шакал взревел пришедший в ярость офицер и отдал приказание солдатам. Подтащив Жукова к двери, они зажали пальцы его правой руки в дверной раствор и начали медленно нажимать на них, вызывая острую, нестерпимую боль.
— Теперь-то ты заговоришь, не такие сдавались.
Преодолевая боль, старший лейтенант молчал. Зазвонил телефон. Взяв трубку и, видимо, услышав голос начальства, гестаповец вытянулся, щелкнул каблуками. По разговору, который хотя и велся на немецком языке, было понятно, что речь идет о русском командире, о его показаниях. Видимо неудачи понуждают фашистов искать слабые места в нашей обороне. "Ну держись Ваня, — сказал себе Жуков. — теперь они предпримут все, чтобы заставить тебя говорить". Закончив телефонный разговор, гестаповец подскочил к Жукову и, брызгая слюной, прокричал:
—Сдавайся же ты, свинья, если жить хочешь? — и, взявшись за ручку двери, за которую до этого держался солдат, с силой нажал на нее. Пальцы, хрустнув, переломились. Жуков вскрикнул от боли и вновь лишился чувств.
— Послушайте, русский офицер, кому нужно ваше геройство, какой смысл вам упорствовать. Вы хорошо понимаете, что это приведет вас к гибели. Мы все равно силой заставим дать нам нужные сведения.
Расскажите все и мы даруем вам жизнь. Пошлем вас в Германию, где будете пользоваться всеми благами, а когда завоюем Россию, дадим вам земли, скот, усадьбу и будете жить помещиком. О том, что вы нам расскажете, никто не будет знать.
— Тяжело дыша, преодолевая боль и горя ненавистью, Жуков смотрел на фашиста и думал: "Не знаете вы советских людей, коль стремитесь купить их тем, с чем боролись отцы наши и, разбив оковы рабства, гнета и несправедливости, дали нам, сыновьям своим, истинную свободу и счастье жизни. Это не покупается и не продается, а завоевывается". Вслух сказал:
— России вам не завоевать земли и свободы своей мы вам не отдадим. Все, кто пришел на нашу землю с войной, найдет свою погибель. Этой участи вам не избежать, а пытки породят в нас еще большую ненависть, поднимут весь наш многомиллионный народ на борьбу с варварами, и горе будет вам на земле нашей, карающей руки народа нашего никто из вас не избежит. Великий суд народов воздаст вам справедливое возмездие!
— Молчать, большевик!
— Что, не нравится? Боитесь все же расплаты-то!
Эсесовцы, схватив Жукова, подтащили его к столу и, раскрыв коробку, выложили перед офицером длинные иглы.
(Окончан. в следующем номере).
Комментариев нет:
Отправить комментарий