"... Сброшу поклажу ненужных забот,
Тайная вечеря зимнего ельника
К делу и жертве меня призовет".
Тайная вечеря зимнего ельника
К делу и жертве меня призовет".
"Глен Соутер: Я начинаю новую жизнь
"Известия" сообщали на днях, что Президиум Верховного Совета СССР предоставил политическое убежище гражданину США Глену Соутеру.
20 июля миллионы советских телезрителей познакомились с Гленом Соутером. Что произошло с Гленом в США и других странах, где он бывал по долгу службы,— тема этой статьи.
В Норфолке, штат Вирджиния, на крупнейшей базе американских военно-морских сил царило необычное оживление. Операторы и аналитики аэрокосмической разведки буквально выхватывали друг у друга из рук только что распечатанные машиной слегка влажные снимки. Еще бы! В СССР произошла крупная неприятность на атомной станции. И хотя название станции многие выговаривали с трудом, слово "Чер-но-быль» на разные лады повторялось то в одном, то в другом конце просторного зала оперативной разведывательной информации. Тут же давались различные экспертные оценки числа возможных жертв и разрушений в Чернобыле, но все они сводились к одному: сильно повреждена кровля одного из энергоблоков станции; число жертв, по-видимому, не превышает 20 человек, главным образом пожарных.
Эти данные были немедленно переданы командованию разведывательного управления ВМС для Европы и Атлантики и вскоре стали предметом обсуждения на экстренном совещании представителей Пентагона, ЦРУ и Белого дома. Каково же было удивление операторов аэрокосмического центра в Норфолке, когда, включив телевизор, они услышали сводку последних известий, в которой говорилось о "тысячах погибших в Чернобыле и его окрестностях", об "опасности заражения радиоактивными осадками практически всей Западной Европы".
Этот эпизод в особо засекреченном разведцентре американских ВМС подробно воспроизвел один из участников событий тех апрельских дней 1986 года эксперт-аналитик ВМС США Глен Соутер. Сейчас этот худощавый симпатичный тридцатилетний американец беседует с нами.
В отличие от других американских граждан, переехавших, как и он, в Советский Союз по политическим мотивам, Глен Соутер много читал и знал о нашей стране. Будучи студентом университета "Олд Доминион", он увлекся творчеством Маяковского, стал изучать русский язык, собирать материалы и монографии о жизни поэта-революционера. Его рефераты о Маяковском и выступления на конкурсах чтецов со стихами поэта неизменно привлекали внимание студенческой молодежи. И, как оказалось, не только молодежи...
Летом 1986 года, за неделю до официальной церемонии выпуска в университете, Глен был "приглашен" в местное отделение ФБР. Вызов был совершенно неожиданным и, на первый взгляд, не предвещал никаких неприятностей. Агенты американской охранки дали понять, что их весьма интересует образ жизни и поведение одного из коллег Глена, а потому они сочли возможным обратиться с этими деликатными вопросами к господину Соутеру как человеку вполне лояльному и заслуживающему доверия. Однако с первых же слов разговора Глен почувствовал, что главным объектом интереса ФБР в действительности является он сам. А по тому, как настойчиво один из сотрудников пытался разобраться, откуда же взялся и насколько искренен интерес Глена к русскому языку и Советскому Союзу, можно было предположить, что любитель Маяковского оказался жертвой элементарного доноса. Впрочем, так оно, вероятно, и было. Глен вспомнил, как однажды после баскетбольного матча он спустился в студенческий кафетерий выпить бутылочку "пепси". Глен присел за столик, где было несколько его друзей из группы, изучавшей русский язык. Они обменялись традиционными —"Привет!" —"Привет!" и заговорили по-русски. Вдруг рядом кто-то "зашикал":
—Красные? Что им здесь делать?
—Возможно, именно тогда и ушел первый донос, —вспоминал потом Глен Соутер.
Предположения переросли в уверенность, когда Глену предложили никуда не выезжать и пройти дополнительное испытание на "детекторе лжи", несмотря на то, что за несколько месяцев до этого он уже проходил подобную проверку на базе аэрокосмической разведки базы ВМС в Норфолке, где он служил, будучи одновременно студентом.
Глен четко представил себе тех, для кого уже сам интерес к русскому языку являлся преступлением. Это были студенты из группы "молодые республиканцы". Именно эта группа намалевала в кабинете русского языка на рельефной карте Советского Союза фашистскую свастику и гриб ядерного взрыва, а когда преподаватель выразил возмущение этим хулиганским поступком, ночью ножом исполосовали 300-долларовую карту, приведя ее в полную негодность.
Сопоставив все факты, Глен Соутер понял, что его уже рассматривают как "врага нации" и даже "русского шпиона". Теперь его удел —всю жизнь находиться "под колпаком" ФБР и ЦРУ. И тогда он принял решение. Он понимал, что это жест отчаяния. Он не представлял, что ждет его в будущем. В момент, когда самолет оторвался от взлетной полосы аэропорта, он ощутил почти физическую боль —это был разрыв с родными, близкими людьми, с частью самого себя. Но это была и единственная возможность остаться самим собой.
Конечно, увлечение советской поэзией, интерес к жизни Страны Советов —это лишь штрихи к портрету Глена Соутера. Мировоззрение молодого американца формировала сама жизнь, те порядки, с которыми он повседневно сталкивался, находясь на службе в 6-м флоте США, а позднее —работая аналитиком аэрокосмической разведки базы ВМС в Норфолке.
В тот памятный Глену день отдел, в котором он работал, получил задание срочно проанализировать расположение целей предстоящих ракетных ударов по Ливии. Приказ "сверху" пришел именно тогда, когда пропагандистская машина Соединенных Штатов вовсю раскручивала тему "ливийской опасности". Средства информации заполнили сообщения о якобы прибывших на территорию США "ливийских террористах", о таинственных "взрывах" на американских объектах в Западной Германии. В числе целей, намечавшихся для бомбардировки, находилось здание, вплотную примыкавшее к французскому посольству в Триполи.
Дежурный эксперт, заметивший это, обратил внимание на возможные дипломатические осложнения, если здание посольства окажется поврежденным.
Услышанный им ответ прозвучал раздраженно и резко:
—Не вмешивайся не в свои дела. Французы стерпят. Им не привыкать. В Ханое в свое время им тоже досталось, и —ничего!
Этот диалог произвел на Глена тягостное впечатление. Он вспомнил другой эпизод, имевший место за несколько лет до этого случая. Тогда в египетском порту Александрия он получил задание фотографировать военные объекты и сооружения египтян.
—Зачем это делать? —спросил он вахтенного офицера,— Египтяне только-только начали доверять нам, и будет большим конфузом, если меня схватят за руку.
—Не волнуйся, выручим тебя. А израильтяне оценят твою работу по достоинству...
Далеко не всегда интерес США к своим союзникам диктуется сугубо дружескими чувствами. Очень часто Соединенные Штаты просто не верят им. Из космоса США следят не только за "потенциальным противником", но и за ближайшими партнерами по военно-политическим блокам. Пролетая, скажем, над Москвой, американский спутник-шпион "снимает" информацию из районов Ближнего Востока и Персидского залива, Средиземноморья, Восточной и Южной Европы. И это не только для того, чтобы просто знать положение дел в этих районах земного шара, но и для принятия ответственных военных решений. Например, в случае возникновения кризисной ситуации в Средиземном море Соединенные Штаты планируют осуществить блокирование проходов из Черного в Средиземное море путем минирования международных и территориальных вод по линии Эгейских островов.
Глен Соутер много плавал на кораблях 6-го американского флота. Он служил на авианосце "Нимиц", который, по его словам, "по самую палубу загружен ядерными боеголовками", а также на штабных кораблях "Олбани" и "Пьюджет саунд", где тоже размещено ядерное оружие. Какое-то время Глен был личным фотографом командующего 6-м флотом и его доверенным представителем для контактов с общественностью и прессой. Глен всегда знал, что и где нужно сказать, какие вопросы высветить в цветах радуги, а какие убрать в глубокую тень. Одним из таких вопросов, бередивших душу и совесть молодого американца, были оперативные планы американского военного командования в Европе, в которых предусматривались превентивные, то есть упреждающие, ядерные удары по возможному противнику. Глен диву давался, с каким безмятежным спокойствием американские офицеры обсуждали на оперативных совещаниях варианты применения "нескольких ядерных бомб" уже на начальной стадии вооруженного конфликта. С санкции чуть ли не армейских генералов (?!).
Теперь Глен далек от оперативных совещаний в штабе командующего 6-м флотом США и от повседневных будней американских операторов и аналитиков базы аэрокосмической разведки. У него началась новая жизнь, в новом для него обществе, новой стране.
—Только что вернулся из Прибалтики,—говорит Глен Соутер.— Сколько тепла, уважения и симпатий я испытал в Таллине, Вильнюсе, Риге. Сейчас у меня интересная работа, хорошие условия. Появляются друзья и, что совсем немаловажно, серьезные жизненные планы. Я безмерно рад, что гласность, демократия, перестройка становятся близкими и по-новому открытыми для меня —американца— понятиями. Я вижу и чувствую, что нахожусь в динамичном обществе, в котором еще много проблем, но и огромное желание решать эти проблемы,—сказал Глен Соутер.
И еще, Я выражаю искреннюю благодарность Президиуму Верховного Совета СССР за положительное решение вопроса о предоставлении мне убежища в Советском Союзе. Я благодарен также КГБ СССР за принятые меры по обеспечению моей личной безопасности.
В. Кротов".
Комментариев нет:
Отправить комментарий