"Пароходик, пароход, мимо пристани плывёт…"

"… Красный флаг за кормой,
Чёрный дым за трубой.
Погоди-ка, пароходик,
Захвати с собой!"

70 лет назад чинили подмётки сапог советские педагоги:

«Как мы садились на пароход

На учительской конференции разрешался последний вопрос, и учителя уже думали о том, как бы скорее попасть к местам своей работы. Мучила мысль – удастся ли попасть на пароход.

Диспетчер пристани сообщил: «22-го в 3 часа дня придет «Орджоникидзе». 21-е августа прошло в ожидании.

Двадцать второго с утра у проходной будки на пристани Самарово собралась толпа пассажиров. 3 часа – парохода нет. «Пароход придет вечером» - объявил дежурный. Пассажиры разбрелись по селу, оставив караульных у багажа.

Вечером жаждущие отъезда вновь собрались у проходной будки. «Пароход берет дрова на устье Иртыша, придет ночью» - последовало известие. Снова пассажиры стали расходится кто куда. В речной вокзал

попасть невозможно – он забит битком, идти на квартиру опасно (вдруг загудит пароход), и едущим пришлось коротать ночь под открытым небом.

Пошел дождь: мелкий, холодный… Но деваться некуда, приходится ждать, прижавшись к заборам.

Ночью сообщили: «Пароход будет утром». Полуголодные, промокшие пассажиры терпеливо ожидают утра, затем полудня. Вдруг как гром обрушивается весть: «Пароход будет в 12 ночи».

Дождь льет и льет… Вот и ночь. Парохода все нет. Наступает утро. 9 часов… 12… 2 часа. «Сейчас должен загудеть». Но гудок раздался только в 7 часов вечера.

Все стараются заглушить надоедливую мысль – посадят ли? И что же?.. «Посадки не будет. Пароход остановится только в Увате». Однако люди,

знающие великую силу блата, уже тащились с чемоданами к пароходу, подмигивая и делая таинственные жесты охране у проходной будки. Остались лишь мы – горсточка учителей со связками книг, да еще несколько пассажиров.

К счастью, пароход подошел к барже брать дрова. Нам уже сообщили, что он будет останавливаться и в Тюлях, и в Реполово, и в Филинске. Мы ринулись к барже. Мертвецки пьяный сторож баржи был не в состоянии задержать нас, и вот мы у парохода.

Пароходская команда, повинуясь зычному голосу капитана: «Пассажиров не пускать!», уже заняла оборону. Но наши ряды пополнились, мы пошли напролом. Связки книг и тетрадей, чемоданы полетели на палубу парохода. Люди, рискуя упасть в воду, прыгали с двухметровой высоты, следуя за вещами. И сколько радости было в их глазах, когда они попадали на пароход. Ведь опоздать учителю к началу учебного года – это ущерб государственным интересам.

Билеты продавали нам со штрафом в 30-50-100 рублей, не выдавая никаких квитанций. Военнослужащие долго спорили, но все же сдались. Одна старушка заикнулась было, что дорого, но, услышав ледяной голос кассира: «Не хотите? Тогда мы вас выпрем обратно», - часто моргая глазами, развернула платок и отсчитала деньги.

Я ходил по пароходу счастливый, стуча оторванными при посадке подметками сапог. Пароход высадил меня в Реполово и я во-время попал в родную школу. Но я не желал бы ни за что на свете повторить такую поездку еще раз.

Н. Губин». 

("Сталинская трибуна", Ханты-Мансийск, 1946, № 178 (8, сентябрь), с. 2).