"Бьется сердце города живое вместе с невской быстрою волной..."

"... В час прилива, в час прибоя
Вместе с зорькой золотою,
Вместе с Родиной, со мною
Расцветает город мой.."

 55 лет назад в СССР смело мутил воду некто Якобсон из Ленинграда:  "Многие читатели, приславшие отклики на статью «Красота человека», пишут о том, что надо усилить борьбу со «стиляжничеством» (М. Запорощенко, К. Иванов и другие). Но они осуждают главным образом только «стиль» в одежде. Это неверно. То, как человек одевается, - лишь одна сторона вопроса. Следовательно, нужно смотреть глубже. Допустим, что некий юнец под влиянием критики перестал носить желтоклетчатый пиджак с ниспадающими плечами, снял с себя галстук, на котором изображена висящая на хвосте мартышка, и постриг тарзанью гриву. Но изменился ли он при этом внутренне? От перемены пиджака до отказа от дурных привычек, вкусов и манер - большая дистанция. Суть в том, что «стиляги» - это прежде всего мещане, люди плохо воспитанные, чаще всего тунеядцы, люди, ничтожно мало или ничего не сделавшие для общества, но с большой претензией. Здесь очень полезно вспомнить слова А. М. Горького о том, что превращение порядочного человека в мещанина «начинается там, где человек, теряя сознание своей действительной социально - культурной ценности, дает широкий простор скрытому в нем древнему индивидуализму мещанина и кричит: «Я такой прелестный, оригинальный, неповторимый, а жить мне по воле моей не дают». Вот такие «оригинальные, неповторимые» люди, к сожалению, встречаются и сейчас. Доброго имени у них нет, они не заслужили его. Но им хочется заявить о своем «я», как - то выделиться. И они подчеркивают себя эксцентричным поведением, вычурной одеждой. При этом в одежде подражают некоторым западным образцам. Но заимствуют по невежеству своему не хорошее, а плохое. Это же относится и к музыке и к танцам. Мне кажется, что читатели согласятся со мною. Не согласен будет только некто Якобсон, приславший раздраженное письмо из Ленинграда. Он считает, что «все эти дискуссии в журналах по поводу поведения и «хорошего тона» излишни» и что «надо подумать о прекращении травли так называемых «стиляг». Не хочет Якобсон придерживаться каких-либо общепринятых норм, кричит: «А жить мне по моей воле не дают!» Мы должны огорчить «мятежного» автора письма и сказать, что «жить по своей воле» возможно только на Необитаемом острове, будучи на нем в единственном числе".