"Юрий Гагарин, Зиганшин-татарин..."

"... Никита Хрущёв,
А ты кто будешь таков?"
50 лет назад новоиспеченный майор Гагарин обогнал по популярности среди советских людей даже младшего сержанта Зиганшина, который вместе со своими рядовыми товарищами по несчастью Поплавским, Крючковским и Федотовым 49 дней в начале 1960 года дрейфовал в Тихом океане на сорванной со швартовки барже, питаясь ремнями, мылом и кирзовыми сапогами. Спасал их американский авианосец "Кирсердж", потому что собственное советское вышестоящее начальство по своей всегдашней привычке справедливо считало, что у нас, даже и без этих четырех военных, младших сержантов да рядовых - до хера и больше, разыскивать их особо не парилось, полагая всю четвёрку сразу и благополучно утопшей. Зиганшин, надо отдать ему должное, честно признал победу Гагарина в рейтинге народного обожания почти сразу. Уже на следующий день, 13 апреля 1961 года, "Комсомольская правда" опубликовала следующее короткое письмо: "Обнимаем капитана звездолета. А. ЗИГАНШИН, Ф. ПОПЛАВСКИЙ, А. КРЮЧКОВСКИЙ, курсанты мореходного училища, Ломоносов. Нам особенно отрадно было узнать, что сложная задача проникновения первого в мире человека в космическое пространство оказалась по плечу лишь нам, строителям коммунизма. Как бы порадовался В.И. Ленин, если бы сегодня он был вместе с нами. Его посланцы в будущее самоотверженно выполняют и выполнят все заветы любимого Ильича. Советские люди твердо уверены в том, что любая цель, поставленная великой партией Ленина, будет достигнута. Удалось же нам, простым советским парням, устоять в 49-дневном дрейфе в бушующей стремнине Тихого океана. Именно поэтому и наш первый посланец в космос летчик Юрий Алексеевич Гагарин преодолел все трудности первого в мире полета в космос. Ты, наш родной товарищ, благополучно прошел через магнитные бури, космические излучения, невесомость... и нам радостно сознавать, что ты бодр, здоров. Крепко обнимаем тебя, наш дорогой товарищ Юрий Алексеевич Гагарин - капитан первого в мире космического плавания!" Конечно, ребята были заметно уязвлены скоротечностью высшего накала народной любви и немного ехидничали, заявляя, будто питание кирзовыми сапогами тоже входило в заветы Ильича. Такого Ленин никогда и нигде не говорил. По крайней мере, не писал.