"... Такие
дали и такие зори,
Дрейфующие льдины в Белом море,
Игра сполохов на небе ночном".
70 лет назад
в СССР уже больше года болтались по следственным тюрьмам снова чувствовавшие себя
сынами своей великой Родины Николай Иванович Якута и Михаил Петрович Кудрявцев:
"Они явились с повинной...
В органы государственной безопасности недавно явились с повинной американские шпионы Н. Якута и М. Кудрявцев, давшие показания о подрывной деятельности американской разведки против СССР.
История этих двух шпионов проливает дополнительный свет на преступные методы американских разведывательных органов, вербующих себе агентов из числа так называемых "перемещенных лиц", готовящих их для диверсионной деятельности в специальных школах, созданных в Западной Германии, и тайно забрасывающих их затем на советскую территорию.
О том, как и с какой целью это делается, и рассказали Н. Якута и М. Кудрявцев.
Начало тому пути, который привел Якуту в ряды американских шпионов, положила трусость, проявленная им на поле боя с гитлеровскими войсками. В результате Якута попал в плен и стал прислужником врагов своей Родины. Им помыкали, его бросали с места на место, пока под ударами победоносной Советской Армии он и ему подобные не докатились до западных рубежей Германии, где и оказались вторично "плененными" — на этот раз американскими войсками.
Якута вспоминает, как всех их — русских, французов, голландцев, бельгийцев, поляков — американские "освободители" палками загоняли, подобно скоту, в грузовики; держали без еды и пищи в открытых загонах, огороженных колючей проволокой. Все это делалось с откровенной целью довести людей до отчаяния, когда любой выход начинает казаться спасением.
В таком состоянии Якута ухватился за предложение приехавшего из Мюнхена вербовщика чернорабочих. И вот он попадает в кабалу к шайке русских белоэмигрантов — подрядчиков Моисеева, Сомова и других, которые, беспощадно эксплуатируя своих наемников, восстанавливали их руками немецкий аэродром для американцев.
Так Якута постепенно превращался из военнопленного в "перемещенное лицо", то есть в человека без родины, без прав, без защиты.
Прошло еще немного времени, и Якута попал в руки белоэмигранта Болдырева, поставлявшего "живой товар" в Южную Америку и Африку. Якута оказался в Африке.
"Едва ли советские люди,— говорит Якута,— могут себе представить, что значит очутиться в такой обстановке, что значит чувствовать, что у тебя нет защиты, нет заступников, нет страны, которая стоит за тобой, чей авторитет может тебя поддержать, нет ее представителей, к которым можно пойти".
Каторга в Марокко, на которой трудились и умирали "перемещенные лица", представляла собою предприятие, крупным акционером которого являлся князь Белосельский, бежавший в 1917 году из России в Париж. Его компаньонами и помощниками были белоэмигранты Федченко, Брюно и другие.
Именно там, в Марокко, "перемещенных лиц" начали подвергать усиленной антисоветской обработке, вдалбливая им мысль, что будто бы те, кто примет активное участие в борьбе с СССР, могут рассчитывать "выйти в люди".
На сцене появился некий Байдалаков— председатель одного из белоэмигрантских "союзов". Он разыгрывал из себя русского человека, сочувствующего страданиям соотечественников, уговаривал их ехать в Западную Германию, где якобы есть специальная школа, в которой "перемещенных лиц" обучают всему, что может понадобиться им, если они пожелают вернуться в СССР.
Якута был одним из тех, кого не составляло особого труда "уговорить". Морально опустошенный, пристрастившийся к вину, которым в изобилии снабжал его Байдалаков, Якута соглашается отправиться в Западную Германию, в шпионскую школу организации, возглавлявшейся Байдалаковым. По дороге в Германию Якута завозится в Париж, где получает "политическую шлифовку" под руководством белоэмигранта, сына бывшего царского министра Столыпина А. П.
Шпионская школа, как сообщил Якута, находится в 20 километрах от г. Франкфурт-на-Майне, в курортном городке Бад-Хомбург. Она скрывается под вывеской "Института для изучения СССР" и расположена на Кайзер Фридрих Променаде № 57-59. До переезда в Бад-Хомбург "школа" находилась в Лимбурге.
Преподавательский состав школы состоит из белоэмигрантов и предателей: начальник школы Мартино —сын старого эмигранта, царского офицера; помощник начальника Тарасов —тоже эмигрант; "предметы" читали Байдалаков, Паремский, Редлих, Утехин, Околович и др.
Когда курс "школы" был закончен, Якуту и других "учеников" повезли в окрестности Мюнхена. Там на уединенной вилле на берегу Штарнбергерзее их встретили трое американцев. В числе их был некий Холлидей; называли его условно Игорем Сергеевичем.
Американцы произвели тщательную проверку анкетных данных всех привезенных. Далее последовали испытания на американском полигоне: прыжки с парашютом, стрельба. И, наконец, Якута и трое его спутников очутились на вилле курортного местечка Бад-Висзее, на берегу озера Тегернзее, недалеко от Мюнхена.
Здесь, в Бад-Висзее, Якута превратился в "Поля", а тот молодой человек, с которым ему предстояло в дальнейшем нс расставаться, получил кличку "Боб".
Это был М. Кудрявцев. Его история более короткая, чем у Якуты. Кудрявцеву едва исполнилось четырнадцать лет, когда его родные места оказались временно оккупированными гитлеровцами. В то время, как мужественные советские юноши избрали путь борьбы с ненавистным врагом, Кудрявцев смалодушничал, поддался фашистской пропаганде и стал пособником оккупантов. Но этому скользкому пути он проходит почти все те этапы, какие прошел и его старший напарник "Поль" —Якута. Он также попадает в Марокко. После обработки в скаутской организации перед ним появляются те же байдалаковы, которые приводят его в шпионскую школу в Бад-Хомбурге, а потом —на берегу Тегернзее.
Ежедневно ему вбивают в голову основные "заветы" американской разведки: ненавидеть и уничтожать все советское, убивать, взрывать.
Но как ни сильно было воздействие этой систематической обработки, стремившейся сделать из молодого человека сознательного врага Советской страны, он не раз задумывался над тем, что происходит. Причиной этих сомнений были те немногие вести, которые он узнавал от людей, переписывавшихся с родными, и то, что иногда удавалось слышать в советских радиопередачах о жизни на Родине.
"Я могу с уверенностью сказать,—говорит Кудрявцев,—что если бы не систематическое запугивание "перемещенных лиц" американскими выдумками о карах, какие якобы ждут возвращающихся в СССР, многие "перемещенные" с радостью вернулись бы домой".
Тем не менее Кудрявцев —"Боб", подобно "Полю" —Якуте, исправно занимался в американской шпионской школе "повышенного типа" в Бад-Висзее. Тут обучение вели уже не только "русский" начальник школы Борис Борисович Мартино и другие белоэмигранты, а и американцы, не скрывавшие своей принадлежности к разведывательной службе США. Это все тот же капитан Холлидей, он же "Бил", он же "Игорь Сергеевич", считавшийся специалистом по составлению инструкций для забрасываемых в СССР диверсантов. Другие инструктора-американцы, известные под кличками "Володя", "Макс", "Тони", вели занятия по радиоделу, тайнописи, определению типов советских самолетов и вооружения, по шифрам н прочим предметам шпионского ремесла.
Одной из самых больших забот американских разведчиков было получить гарантию того, что в случае провала забрасываемого в СССР шпиона он не выдаст своей связи с американской разведкой. С этой целью обучающихся стараются уверить, что от расстрела не может спасти даже добровольная явка к советским властям того, кто вздумал бы изменить своим американским хозяевам. Засылаемым в Советский Союз агентам строжайше вменяется в обязанность в крайнем случае указывать на то, что они являются агентурой белоэмигрантских организаций, которые на деле являются не чем иным, как филиалами американской разведывательной службы.
После окончания обучения шпионов в американской школе Бад-Висзее все они вновь прошли поверочные испытания. Их экзаменовали в умении пользоваться радиостанцией, шифрами, тайнописью, обращаться с оружием, читать карты и планы. Многие из этих испытаний проводились на американском полигоне. Там же американский сержант-радист производил запись на пленку радиопочерка каждого из проверяемых. Тут были даны и дополнительные инструкции о том, что если они хорошо "закрепятся" в СССР, то им следует проводить работу по дискредитации советских и партийных работников, деятелей литературы и науки, составлять анонимные провокационные доносы.
Так продолжалось две недели. Затем капитан Холлидей усадил обученных шпионов в автомобиль и повез их в Мюнхен на военный склад, расположенный в казармах американских войск. Пока под наблюдением американского лейтенанта "Поля" производилась последняя пригонка снаряжения для прыжков с самолетов с парашютами, тщательно укладывался груз, состоявший из карт, оружия, патронов, радиостанции, кодов и пачек советских денег; пока со всех вещей спарывались всякие метки и малейшие знаки, могущие изобличить их американское происхождение; пока в одежду зашивались золотые монеты, капитан Холлидей давал последние наставления.
В числе этих наставлений снова было следующее: подтвердив, что в случае провала на советской земле они ни в коем случае не должны признаваться в принадлежности к американской разведке, Холлидей дал "дружеский" совет: лучшим средством избежать тяжелых последствий провала является самоотравление. Он показал "Полю" и "Бобу" маленькие ампулы с мгновенно убивающим ядом. Эти ампулы по его приказанию были тут же зашиты в воротнички их рубашек. Стоило надкусить угол воротника, и смерть наступила бы тотчас.
И вот наступил час отлета из Мюнхена. Первым этаном перелета было путешествие до Салоник в Греции в сопровождении сотрудника американской разведки майора Гарольд Ирвинг Фидлера ("Володи") и еще одного американского майора. Там Якуту —"Поля" и Кудрявцева — "Боба" усадили в кабину четырехмоторного бомбардировщика, лишенного каких бы то ни было опознавательных знаков.
Самолет без обычных огней шел на большой высоте. Но вот стрелка побежала вниз. Загорелся сигнальный огонек — команда: приготовиться в прыжку. Оба надели снаряжение, в последний раз приладили груз и стали у двери. Вышедший из пилотского отсека американец откинул запор двери. За его спиной стоял другой американец, исподлобья глядевший на шпионов.
Кудрявцев первый шагнул в черную пропасть за бортом самолета. Якута задержался, и тогда американский офицер-штурман резко толкнул его, и он, потеряв равновесие, вывалился из самолета...
С того момента, когда Якута и Кудрявцев оказались на советской земле, и вплоть до дня своей явки в органы государственной безопасности они, по собственному их признанию, чувствовали свое бессилие слиться с массой советских людей, замаскироваться. Именно этот страх быть узнанными и разоблаченными непрестанно гнал каждого из них с места на место.
Одиночество на советской земле становилось невыносимым. Все чаще появлялась мысль о том, что лучше быть узнанными, чем бродить вот такими волками. Все чаще Якута и Кудрявцев возвращались мыслями к давно покинутым родным местам. Все чаще они задумывались над своей судьбой, начиная понимать, что они втянуты американцами во враждебное советским людям и им самим дело. Все чаще вспоминались картины пережитого в Германии, в Африке, вставали в памяти фигуры всех этих бывших царских прокуроров и генералов, фигура Холлидея с его "дружеским подарком"—ампулой смертельного яда.
Не сговариваясь между собой, они тем не менее действовали вполне согласно, откладывая свои радиопередачи "мистеру Тони". Они не могут теперь точно сказать, как завязался между ними первый разговор на эту тему, но в конце концов они договорились: закопать свое снаряжение и, пользуясь имеющимися у них фальшивыми документами, устроиться на работу. Никто не будет знать их прошлого, деньги у них есть, работать они умеют, и жизнь начнется снова.
Однако чем больше Якута и Кудрявцев размышляли над этим планом, тем яснее становилось им самим, что с тем грузом тайны, который есть у них за плечами, они никогда не смогут прямо смотреть в глаза окружающим их советским людям, никогда им не удастся почувствовать себя равноправными гражданами Советского
Союза.
И вот, когда это стало ясно, они явились в советские органы безопасности того городка, где нашли себе временный приют. Там они сдали свое снаряжение, состоявшее из коротковолновых радиопередатчиков и приемников, радиомаяка для наводки самолетов на места приземления, оружия (в том числе бесшумного), шифров, кодов, карт, компасов; принадлежностей для тайнописи; чистых бланков документов различных советских учреждений; паспортов и военных билетов; свои фальшивые документы, полученные от американской разведки, деньги советскими знаками и в золоте; конспиративные адреса за границей, на которые они должны были посылать шифрованные шпионские донесения (Бельгия, Льеж, 11 рю Адриен де Витте Жюль Буссард; Норвегия, Алвик Гардангер, ФМБ П. Касторный; Берлин — Целендорф, Вольцогенштрассе, 15, "Как и Штурман О. Х. Г.").
Они подробно рассказали о заданиях, полученных от американской разведки: обосновавшись в районе Москвы, приступить к сбору и передаче по радио шпионских сведений о промышленных и военных объектах; вербовать агентуру для шпионажа и диверсий; путем анонимных писем дискредитировать знатных людей страны, партийных и общественных деятелей, советских работников; убивая советских людей, овладевать документами; сообщать в американский разведывательный центр о советских документах, необходимых для снабжения других засылаемых в СССР агентов; при помощи радиомаяка способствовать американским самолетам в выброске следующих шпионов, а в случае войны —помогать вражеским самолетам в бомбардировке советских объектов.
Н. Якута и М. Кудрявцев, отказавшиеся выполнять задания американской разведки и явившиеся с повинной, не только не были "уничтожены", чем их запугивали в американской разведке, но получили полную возможность свободно жить и трудиться на родной земле. Теперь оба они снова чувствуют себя сынами своей великой Родины. Они стараются трудиться для пользы и счастья советского народа, который вернул их в свои ряды из пропасти, где еще остаются многие обездоленные "перемещенные лица", ставшие жертвами американских империалистов и их преступных замыслов.
К. Петров".
Дрейфующие льдины в Белом море,
Игра сполохов на небе ночном".
"Они явились с повинной...
В органы государственной безопасности недавно явились с повинной американские шпионы Н. Якута и М. Кудрявцев, давшие показания о подрывной деятельности американской разведки против СССР.
История этих двух шпионов проливает дополнительный свет на преступные методы американских разведывательных органов, вербующих себе агентов из числа так называемых "перемещенных лиц", готовящих их для диверсионной деятельности в специальных школах, созданных в Западной Германии, и тайно забрасывающих их затем на советскую территорию.
О том, как и с какой целью это делается, и рассказали Н. Якута и М. Кудрявцев.
Начало тому пути, который привел Якуту в ряды американских шпионов, положила трусость, проявленная им на поле боя с гитлеровскими войсками. В результате Якута попал в плен и стал прислужником врагов своей Родины. Им помыкали, его бросали с места на место, пока под ударами победоносной Советской Армии он и ему подобные не докатились до западных рубежей Германии, где и оказались вторично "плененными" — на этот раз американскими войсками.
Якута вспоминает, как всех их — русских, французов, голландцев, бельгийцев, поляков — американские "освободители" палками загоняли, подобно скоту, в грузовики; держали без еды и пищи в открытых загонах, огороженных колючей проволокой. Все это делалось с откровенной целью довести людей до отчаяния, когда любой выход начинает казаться спасением.
В таком состоянии Якута ухватился за предложение приехавшего из Мюнхена вербовщика чернорабочих. И вот он попадает в кабалу к шайке русских белоэмигрантов — подрядчиков Моисеева, Сомова и других, которые, беспощадно эксплуатируя своих наемников, восстанавливали их руками немецкий аэродром для американцев.
Так Якута постепенно превращался из военнопленного в "перемещенное лицо", то есть в человека без родины, без прав, без защиты.
Прошло еще немного времени, и Якута попал в руки белоэмигранта Болдырева, поставлявшего "живой товар" в Южную Америку и Африку. Якута оказался в Африке.
"Едва ли советские люди,— говорит Якута,— могут себе представить, что значит очутиться в такой обстановке, что значит чувствовать, что у тебя нет защиты, нет заступников, нет страны, которая стоит за тобой, чей авторитет может тебя поддержать, нет ее представителей, к которым можно пойти".
Каторга в Марокко, на которой трудились и умирали "перемещенные лица", представляла собою предприятие, крупным акционером которого являлся князь Белосельский, бежавший в 1917 году из России в Париж. Его компаньонами и помощниками были белоэмигранты Федченко, Брюно и другие.
Именно там, в Марокко, "перемещенных лиц" начали подвергать усиленной антисоветской обработке, вдалбливая им мысль, что будто бы те, кто примет активное участие в борьбе с СССР, могут рассчитывать "выйти в люди".
На сцене появился некий Байдалаков— председатель одного из белоэмигрантских "союзов". Он разыгрывал из себя русского человека, сочувствующего страданиям соотечественников, уговаривал их ехать в Западную Германию, где якобы есть специальная школа, в которой "перемещенных лиц" обучают всему, что может понадобиться им, если они пожелают вернуться в СССР.
Якута был одним из тех, кого не составляло особого труда "уговорить". Морально опустошенный, пристрастившийся к вину, которым в изобилии снабжал его Байдалаков, Якута соглашается отправиться в Западную Германию, в шпионскую школу организации, возглавлявшейся Байдалаковым. По дороге в Германию Якута завозится в Париж, где получает "политическую шлифовку" под руководством белоэмигранта, сына бывшего царского министра Столыпина А. П.
Шпионская школа, как сообщил Якута, находится в 20 километрах от г. Франкфурт-на-Майне, в курортном городке Бад-Хомбург. Она скрывается под вывеской "Института для изучения СССР" и расположена на Кайзер Фридрих Променаде № 57-59. До переезда в Бад-Хомбург "школа" находилась в Лимбурге.
Преподавательский состав школы состоит из белоэмигрантов и предателей: начальник школы Мартино —сын старого эмигранта, царского офицера; помощник начальника Тарасов —тоже эмигрант; "предметы" читали Байдалаков, Паремский, Редлих, Утехин, Околович и др.
Когда курс "школы" был закончен, Якуту и других "учеников" повезли в окрестности Мюнхена. Там на уединенной вилле на берегу Штарнбергерзее их встретили трое американцев. В числе их был некий Холлидей; называли его условно Игорем Сергеевичем.
Американцы произвели тщательную проверку анкетных данных всех привезенных. Далее последовали испытания на американском полигоне: прыжки с парашютом, стрельба. И, наконец, Якута и трое его спутников очутились на вилле курортного местечка Бад-Висзее, на берегу озера Тегернзее, недалеко от Мюнхена.
Здесь, в Бад-Висзее, Якута превратился в "Поля", а тот молодой человек, с которым ему предстояло в дальнейшем нс расставаться, получил кличку "Боб".
Это был М. Кудрявцев. Его история более короткая, чем у Якуты. Кудрявцеву едва исполнилось четырнадцать лет, когда его родные места оказались временно оккупированными гитлеровцами. В то время, как мужественные советские юноши избрали путь борьбы с ненавистным врагом, Кудрявцев смалодушничал, поддался фашистской пропаганде и стал пособником оккупантов. Но этому скользкому пути он проходит почти все те этапы, какие прошел и его старший напарник "Поль" —Якута. Он также попадает в Марокко. После обработки в скаутской организации перед ним появляются те же байдалаковы, которые приводят его в шпионскую школу в Бад-Хомбурге, а потом —на берегу Тегернзее.
Ежедневно ему вбивают в голову основные "заветы" американской разведки: ненавидеть и уничтожать все советское, убивать, взрывать.
Но как ни сильно было воздействие этой систематической обработки, стремившейся сделать из молодого человека сознательного врага Советской страны, он не раз задумывался над тем, что происходит. Причиной этих сомнений были те немногие вести, которые он узнавал от людей, переписывавшихся с родными, и то, что иногда удавалось слышать в советских радиопередачах о жизни на Родине.
"Я могу с уверенностью сказать,—говорит Кудрявцев,—что если бы не систематическое запугивание "перемещенных лиц" американскими выдумками о карах, какие якобы ждут возвращающихся в СССР, многие "перемещенные" с радостью вернулись бы домой".
Тем не менее Кудрявцев —"Боб", подобно "Полю" —Якуте, исправно занимался в американской шпионской школе "повышенного типа" в Бад-Висзее. Тут обучение вели уже не только "русский" начальник школы Борис Борисович Мартино и другие белоэмигранты, а и американцы, не скрывавшие своей принадлежности к разведывательной службе США. Это все тот же капитан Холлидей, он же "Бил", он же "Игорь Сергеевич", считавшийся специалистом по составлению инструкций для забрасываемых в СССР диверсантов. Другие инструктора-американцы, известные под кличками "Володя", "Макс", "Тони", вели занятия по радиоделу, тайнописи, определению типов советских самолетов и вооружения, по шифрам н прочим предметам шпионского ремесла.
Одной из самых больших забот американских разведчиков было получить гарантию того, что в случае провала забрасываемого в СССР шпиона он не выдаст своей связи с американской разведкой. С этой целью обучающихся стараются уверить, что от расстрела не может спасти даже добровольная явка к советским властям того, кто вздумал бы изменить своим американским хозяевам. Засылаемым в Советский Союз агентам строжайше вменяется в обязанность в крайнем случае указывать на то, что они являются агентурой белоэмигрантских организаций, которые на деле являются не чем иным, как филиалами американской разведывательной службы.
После окончания обучения шпионов в американской школе Бад-Висзее все они вновь прошли поверочные испытания. Их экзаменовали в умении пользоваться радиостанцией, шифрами, тайнописью, обращаться с оружием, читать карты и планы. Многие из этих испытаний проводились на американском полигоне. Там же американский сержант-радист производил запись на пленку радиопочерка каждого из проверяемых. Тут были даны и дополнительные инструкции о том, что если они хорошо "закрепятся" в СССР, то им следует проводить работу по дискредитации советских и партийных работников, деятелей литературы и науки, составлять анонимные провокационные доносы.
Так продолжалось две недели. Затем капитан Холлидей усадил обученных шпионов в автомобиль и повез их в Мюнхен на военный склад, расположенный в казармах американских войск. Пока под наблюдением американского лейтенанта "Поля" производилась последняя пригонка снаряжения для прыжков с самолетов с парашютами, тщательно укладывался груз, состоявший из карт, оружия, патронов, радиостанции, кодов и пачек советских денег; пока со всех вещей спарывались всякие метки и малейшие знаки, могущие изобличить их американское происхождение; пока в одежду зашивались золотые монеты, капитан Холлидей давал последние наставления.
В числе этих наставлений снова было следующее: подтвердив, что в случае провала на советской земле они ни в коем случае не должны признаваться в принадлежности к американской разведке, Холлидей дал "дружеский" совет: лучшим средством избежать тяжелых последствий провала является самоотравление. Он показал "Полю" и "Бобу" маленькие ампулы с мгновенно убивающим ядом. Эти ампулы по его приказанию были тут же зашиты в воротнички их рубашек. Стоило надкусить угол воротника, и смерть наступила бы тотчас.
И вот наступил час отлета из Мюнхена. Первым этаном перелета было путешествие до Салоник в Греции в сопровождении сотрудника американской разведки майора Гарольд Ирвинг Фидлера ("Володи") и еще одного американского майора. Там Якуту —"Поля" и Кудрявцева — "Боба" усадили в кабину четырехмоторного бомбардировщика, лишенного каких бы то ни было опознавательных знаков.
Самолет без обычных огней шел на большой высоте. Но вот стрелка побежала вниз. Загорелся сигнальный огонек — команда: приготовиться в прыжку. Оба надели снаряжение, в последний раз приладили груз и стали у двери. Вышедший из пилотского отсека американец откинул запор двери. За его спиной стоял другой американец, исподлобья глядевший на шпионов.
Кудрявцев первый шагнул в черную пропасть за бортом самолета. Якута задержался, и тогда американский офицер-штурман резко толкнул его, и он, потеряв равновесие, вывалился из самолета...
С того момента, когда Якута и Кудрявцев оказались на советской земле, и вплоть до дня своей явки в органы государственной безопасности они, по собственному их признанию, чувствовали свое бессилие слиться с массой советских людей, замаскироваться. Именно этот страх быть узнанными и разоблаченными непрестанно гнал каждого из них с места на место.
Одиночество на советской земле становилось невыносимым. Все чаще появлялась мысль о том, что лучше быть узнанными, чем бродить вот такими волками. Все чаще Якута и Кудрявцев возвращались мыслями к давно покинутым родным местам. Все чаще они задумывались над своей судьбой, начиная понимать, что они втянуты американцами во враждебное советским людям и им самим дело. Все чаще вспоминались картины пережитого в Германии, в Африке, вставали в памяти фигуры всех этих бывших царских прокуроров и генералов, фигура Холлидея с его "дружеским подарком"—ампулой смертельного яда.
Не сговариваясь между собой, они тем не менее действовали вполне согласно, откладывая свои радиопередачи "мистеру Тони". Они не могут теперь точно сказать, как завязался между ними первый разговор на эту тему, но в конце концов они договорились: закопать свое снаряжение и, пользуясь имеющимися у них фальшивыми документами, устроиться на работу. Никто не будет знать их прошлого, деньги у них есть, работать они умеют, и жизнь начнется снова.
Однако чем больше Якута и Кудрявцев размышляли над этим планом, тем яснее становилось им самим, что с тем грузом тайны, который есть у них за плечами, они никогда не смогут прямо смотреть в глаза окружающим их советским людям, никогда им не удастся почувствовать себя равноправными гражданами Советского
Союза.
И вот, когда это стало ясно, они явились в советские органы безопасности того городка, где нашли себе временный приют. Там они сдали свое снаряжение, состоявшее из коротковолновых радиопередатчиков и приемников, радиомаяка для наводки самолетов на места приземления, оружия (в том числе бесшумного), шифров, кодов, карт, компасов; принадлежностей для тайнописи; чистых бланков документов различных советских учреждений; паспортов и военных билетов; свои фальшивые документы, полученные от американской разведки, деньги советскими знаками и в золоте; конспиративные адреса за границей, на которые они должны были посылать шифрованные шпионские донесения (Бельгия, Льеж, 11 рю Адриен де Витте Жюль Буссард; Норвегия, Алвик Гардангер, ФМБ П. Касторный; Берлин — Целендорф, Вольцогенштрассе, 15, "Как и Штурман О. Х. Г.").
Они подробно рассказали о заданиях, полученных от американской разведки: обосновавшись в районе Москвы, приступить к сбору и передаче по радио шпионских сведений о промышленных и военных объектах; вербовать агентуру для шпионажа и диверсий; путем анонимных писем дискредитировать знатных людей страны, партийных и общественных деятелей, советских работников; убивая советских людей, овладевать документами; сообщать в американский разведывательный центр о советских документах, необходимых для снабжения других засылаемых в СССР агентов; при помощи радиомаяка способствовать американским самолетам в выброске следующих шпионов, а в случае войны —помогать вражеским самолетам в бомбардировке советских объектов.
Н. Якута и М. Кудрявцев, отказавшиеся выполнять задания американской разведки и явившиеся с повинной, не только не были "уничтожены", чем их запугивали в американской разведке, но получили полную возможность свободно жить и трудиться на родной земле. Теперь оба они снова чувствуют себя сынами своей великой Родины. Они стараются трудиться для пользы и счастья советского народа, который вернул их в свои ряды из пропасти, где еще остаются многие обездоленные "перемещенные лица", ставшие жертвами американских империалистов и их преступных замыслов.
К. Петров".
Комментариев нет:
Отправить комментарий