"… Зачем же в долину Хенгана послали
Бесчестный, кровавый разбойничий сброд?"
65 лет назад даже в
сознании менее сознательного на первых порах Хван Чера поворот к новой
счастливой и осмысленной жизни был неразрывно связан с помощью великого
советского народа:
"Повесть о
борющейся Корее
Е. Книпович
А. Чаковский.
"Хван Чер стоит на посту". "Знамя", №№ 11 и 12 за 1951 г.
Около двух лет тому
назад прогрессивную печать всех континентов обошел фотографический снимок.
Бруствер траншеи, на нем – карта. На первом плане – склонившиеся над ней
американские офицеры в походной форме. Справа от них – человек в штатском
костюме. Он что-то показывает на карте своим спутникам.
Снимок сделан в Корее
в траншее, расположенной непосредственно возле 38-й параллели.
Офицеры на снимке –
это члены американской миссии при марионеточном правительстве Южной Кореи.
Человек в штатском – Джон Фостер Даллес, "поджигатель войны № 1".
Через несколько дней
после этой запечатленной на снимке встречи – утром 25 июня 1950 года –
лисынмановские банды, в сопровождении огромного количества американских
"советников" и "экспертов", вторглись в пределы Северной
Кореи.
Действие повести А.
Чаковского "Хван Чер стоит на посту", посвященной первым месяцам
борьбы героического народа Кореи против американской интервенции, начинается
несколько раньше трагических дней июня 1950 года.
В первых главах
повести перед читателем встает Корея весны 1950 года, цветущая страна мирного
труда.
Повесть открывается
картиной весеннего трудового радостного утра в Пхеньяне. В мирной деятельности
показаны в первых главах и основные герои книги: немолодой уже, закаленный в
болях революционер Тэн Дон Хек – один из руководителей новой, народной Кореи,
его мать – старая Цой, юноша-крестьянин Хван Чер, его невеста – работница Чон
Хи.
Автор раскрывает
черты, которые роднят его героев между собой, несмотря на разницу в возрасте, в
уровне политического развития, значительности тех общественных функций, которые
они несут. Тэн – человек с большим жизненным опытом, "включавшим в себя и
практику классовой борьбы и овладение передовой революционной теорией", -
это сознательный, активный руководитель строительства новой жизни в родной
стране. Юная ударница Чон Хи и даже менее сознательный вначале Хван Чер
иногда почти инстинктивно тянутся к новому, учась "на ходу", в
практике повседневных дел, высокому чувству государственной, хозяйской
ответственности за всю жизнь родной страны, за ее счастье и процветание.
Героев роднит и это
патриотическое чувство любви к своей стране и неразрывно с ним связанный
интернационализм, осознанный и четкий у Тэна и еще только созревающий у Хван
Чера и Чон Хи. Советский Союз для Тэна – это не просто великий сосед. "В
первом в мире социалистическом государстве Тэн видел источник огромной
социальной мудрости, вдохновения народов, ведущих освободительную борьбу,
образец строительства новой, свободной жизни для всех народных
демократий".
Тэн видит огромные
масштабы братской бескорыстной помощи Советского Союза корейскому народу в
осуществлен7ии мирного строительства. Но и в сознании Хван Чера поворот к новой
счастливой и осмысленной жизни также неразрывно связан с помощью великого
советского народа, чья армия освободила страну от ненавистного японского
владычества, чей пример помогает простому корейскому крестьянину во всех его
начинаниях. Вот почему Тэн и Цой, Хван Чер и Чон Хи едины в своем чувстве к
стране Советов.
Образы основных героев
книги, развитие их характеров, их судьбы в дни мира и войны типичны для
сегодняшней Кореи. Весь путь героев книги свидетельствует о том, что никакой
силой нельзя покорить народ, ставший хозяином своей страны, узнавший радость
свободного труда.
И все же читатель
испытывает некоторое чувство неудовлетворенности. Бывают повести
"перенаселенные", в которых многие герои второго, а иногда и первого
плана несут параллельные или вовсе схожие идейно-художественные функции, дробя
и ослабляя внимание читателя.
Повесть А. Чаковского
страдает другим недостатком. Если говорить об изображении корейского народа,
книга "населена" слишком мало. Повествование, как луч прожектора,
выхватывает лишь несколько людей, общественные и личные отношения которых
должны вместить в себя все многообразие и все трагическое величие судеб
корейского народа. Изображению судеб, отношений, хоть оно и правильно,
порой нехватает той человеческой теплоты, той живой конкретности, которые необходимы для
глубокого реалистического раскрытия темы.
"Стихи о
Корее" Н. Грибачева, "Корейская поэма" А. Малышко, очерки
С.Борзенко, талантливая книга А. Кожина "Борющаяся Корея" дают иногда
более непосредственное ощущение героических биографий сыновей и дочерей Кореи,
чем повесть А. Чаковского.
Писателю нередко
помогает сам советский читатель, в чьем сознании живет неизгладимая память о
героизме нашего народа в дни Великой Отечественной войны, чье сердце бьется в
лад с сердцами борцов и строителей нового Китая, партизан Вьетнама, бойцов
народной Кореи и всей многомиллионной армии народов, ведущих борьбу за
национальную независимость, за мир, за будущее человечества.
Читатель ловит каждый
намек повести, чувством своим восполняет даже порою беглый рассказ о том, как
руководитель мирного строительства Кореи – Тэн становится полководцем народной
армии, как вдохновленный бессмертным подвигом 28 гвардейцев-панфиловцев,
вырастает в сознательного, мужественного бойца Хван Чер, как Чон Хи, черпая
силы в примере русской девушки Зои, гибнет на боевом посту.
Несгибаемую силу
свободного, уверенного в своей правде человека автор раскрывает и в образе
старой Цой, сборщицы подписей под Стокгольмским Воззванием, попавшей в руки
американской полиции. Ни пытки, ни мучительная казнь не могут сломить дух героини.
Автор порой достигает
заметного успеха в патетическом изображении картин массового героизма
корейского народа. Как символ борьбы корейского народа за независимость, встает
в книге эпизод обороны острова Вальмидо. Преградившего путь к порту Чемульпо,
куда американцы высадили десант в сентябре 1950 года. Силы интервентов и силы
гарнизона острова были несоизмеримы. И все же большей части тихоокеанской
эскадры США и сотням самолетов пришлось три дня штурмовать крошечный остров,
залить его железом и огнем, заживо сжечь всех его защитников, расплавить орудия
береговых батарей, чтобы начать высадку в тыл корейской армии. И хотя
обуглившаяся черная земля острова тогда уже остыла, интервентам все же
казалось, что она горит у них под ногами.
Интервенты… Вот они
встают на страницах книги, от низших по рангу, вроде американизированного
гестаповца Лэгмена, и до генерала Дугласа Макартура, потомственного палача
народов Востока, начавшего свою кровавую карьеру на Филиппинах под эгидой отца
– генерала Артура Макартура.
Рисуя американскую
интервенцию в Корее, А. Чаковский сумел верно раскрыть основные черты и
истинные причины военной авантюры американского империализма. Так же, как и
грязная война во Вьетнаме, так же, как и вся цепь провокаций, направленных
вплоть до сегодняшнего дня против нового Китая, - авантюра против Кореи – это
одна из попыток развязать третью мировую войну, втянуть в войну в первую
очередь новый Китай.
Автор прав, показывая,
что главный босс – не Макартур и не Джон Фостер Даллес, несмотря на все его
"заслуги" в деле разжигания новой войны. Главный босс – это Морган,
это монополии США, ради прибылей которых льется кровь.
А. Чаковский правильно показал в своей повести полное подчинение
государственного аппарата США – военного и гражданского – американским
монополиям.
Моральный дух армии определяется тем, в каких целях и
ради чьих интересов ведется война. Ведя несправедливую, грабительскую войну,
американцы насаждают в своих войсках дух бандитизма. Со страниц повести встает
целая галлерея преступников – грабителей, убийц, садистов, чьим подвигам могли
бы позавидовать палачи Майданека и Освенцима. Сотни мирных жителей, детей,
женщин, стариков, расстрелянных из пулеметов, перемолотых колесами грузовиков,
обстрел с воздуха "объектов", к которым причислено все – вплоть до
группы детей-школьников и крестьянской повозки, - таковы подвиги
фентонов, лэгменов,
андерсенов, изображенных в повести Чаковского.
За армией интервентов,
как привидения, всегда идут силы проклятого прошлого свободной страны, прежние
ее палачи и угнетатели. Несколькими штрихами очерчен в повести престарелый иуда
Ли Сын Ман – "президент", извлеченный из резерва американской
разведки, точно так же, как в свое время был извлечен оттуда пресловутый
"император ночных кабачков" – Бао Дай. Весьма типичен облаченный в
американскую форму японский разведчик Миязаки.
Повесть "Хван Чер
стоит на посту" обладает несомненными достоинствами. Но читатель вправе
посетовать, что А. Чаковский, сам побывавший в Корее, многое видевший своими
глазами, не использовал всех предоставившихся ему возможностей и не во всем
глубоко разработал тему".
"Литературная
газета", 1952, № 47 (17, апрель), с. 3).
Комментариев нет:
Отправить комментарий