"Льется речка в дальний край, погляди, послушай..."

"...Что ж ты, Коля-Николай,

Делаешь с Катюшей?"

55 лет назад в СССР люди труда не могли не протянуть руку и оступившемуся товарищу по производству:

«Взялись – держите слово.

Если перечислять все проступки второго горнового третьей печи Карима Ахмедзянова, получится огромный список. Правда, в цехе у него дела идут нормально, работает, старается, за чужой спиной не прячется, а вот дома... Не пожилось Ахмедзянову с первой женой. Разрыв с ней он объясняет тем, что она, видите ли, не работала, а он мало зарабатывал.
Нашел себе вторую супругу. Положение как-будто изменилось: теперь и жена работает, и у Карима зарплата неплохая. Да что толку. Никому от этого не легче.

Поехал на курорт, в цехкоме просил денежной помощи, а с собой увез семь тысяч. Конечно, эти деньги предназначались и на обновки родным. Какая может быть радость в семье, если Ахмедзянов променял всех и вся на водку? А как напьется, зверем ходит, как бы задраться с кем, оскорбить. Первый объект для этого—жена. С ней у Ахмедзянова один разговор на кулаках. Последний раз жена, испугавшись побоев, спряталась у кого-то из соседей. Карим пошел ее разыскивать, коли не открывали, срывал двери, учинял погромы в квартире. А когда вызвала дружинников, набросился на них.

Вот за это его и разбирали товарищи. Выступила следователь, сообщив, что Ахмедзянову грозит строгое наказание от двух до пяти лет тюрьмы.

Человек сядет на скамью подсудимых, производственник, с которым бок о бок многие работали шестнадцать лет. Но защищать его, брать на поруки никто не спешил, хотя большинство отмечало, что трудится он неплохо. Как заступаться за такого? Уж слишком неблаговидными поступками прославил он себя в быту. Коллектив третьей печи, где работает Ахмедзянов, отказался говорить  что-либо в защиту. Ничего положительного не отметили и мастера. Им, особенно т. Лисенкову, приходилось бывать дома у Каримова не раз, чтобы как-то наладить, навести мир в семье, приунять Карима.

И все-таки нашлись такие, кто в последний раз протянул Ахмедзянову руку помощи. Это были работники пятой печи: горновой И. М. Новиков, машинист вагон-весов Д. И. Осолодков.

—Мне Карим друг,—заявил Новиков, —и я постараюсь наставить его на настоящий путь.

—Зря мы записываем Ахмедзянова в число «пропащих» натур. Он еще может найти себя, заставить себя перебороть дурные наклонности,— поддержал Новикова Осолодков,- если нужно, то я стану постоянно бывать у Ахмедзянова дома. Возьму его под настойчивый контроль.

Что ж, хорошие намерения! Причем высказывались они таким решительным, самоотверженным тоном, что коллектив в большинстве поддержал Новикова и Осолодкова.

Но взять на себя ответственность за человека—это серьезная обязанность. Ты связал себя словом перед коллективом, ты будешь ответственным за него. От Новикова, Осолодкова и других, выступивших в защиту Ахмедзянова, потребуется много сил, характер у него не из легких. А уж коли взялся за гуж, не говори, что не дюж. Не оправдает Ахмедзянов доверия, отвечать вместе с ним будут «опекуны», раз они взялись его перевоспитывать, доводить до ума.

А. Катаев, газовщик доменной печи № 6».