"Я культурно проводил воскресенье..." - 40

Позади был уже расстрел рабочих в Новочеркасске, мудрый генштаб проводил в жизнь операцию прикрытия "Анадырь" по доставке составов с валенками к портам, где грузились на суда ракеты для Карибского кризиса через месяц, в Совет Министров СССР на имя Н.С.Хрущёва шли потоком письма трудящихся с припевом "в продовольственных магазинах хоть шаром покати"*), Председатель Президиума Верховного Совета Л.И.Брежнев после напряжённого августовского отдыха в Ялте готовился начать визит в Югославию с охоты, а вконец изолгавшиеся херстовские газетёнки и брехунки треста "Скриппс-Говард" пугали доверчивых читателей за океаном "какой-то растущей угрозой" **), когда в конце сентября 1962 года через польскую границу в Советский Союз въехал неисправный автобус с группой иностранных туристов, среди которых находились будущий нобелевский лауреат Милтон Фридман, в том же году объяснивший, что крах фондовой биржи в октябре 1929-го вовсе не был главной причиной Великой депрессии, и жена его Роуз. Путешествие было не из приятных: незапланированная остановка в Бресте, грязная гостиница, первое посещение общественного туалета. В книге воспоминаний " Two Lucky People" ***) выдающийся американский экономист подробно останавливается на последнем эпизоде, упоминая уморительные подробности: "Я стал свидетелем одной из самых смешных сценок, которую доводилось в жизни наблюдать: открыв дверь кабинки, принятой мной за незанятую, я увидел мужчину, взгромоздившегося ногами на "западный" унитаз и собирающегося приступить к своим делам. Очевидно, всю жизнь он довольствовался только "восточным" вариантом уборной, состоящим по существу лишь из дырки в полу, и не знал, как пользоваться новомодным западным оборудованием". Конечно, с таким культурным багажом – Милтона Фридмана в СССР подкарауливали не только доступные наблюдательному путешественнику открытия, но и целый букет инфекционных заболеваний. На пятый день дорожных приключений, через Минск, Смоленск и нищую сельскую местность, похожую до боли на её описания столетней давности, прибыли в столицу. В Москве поразила бедность людей и витрин на фоне дворцов – Советов и пионеров. В гостиничном номере интуристовской гостиницы постоянно бубнил что-то громкоговоритель и не выключался. Советские экономисты, которых Фридманы принимали раньше у себя в Чикаго, вдруг куда-то все пропали. Никак было до них в Москве не дозвониться. А может, они были и не экономисты вовсе. Наконец, нашёлся один отважный профессор, пригласивший Фридманов в «факультетский клуб» при Московском университете. Гостям понравилась тамошняя еда, лучшая, какую удалось отведать в советской стране, но ошарашил рассказ профессора о том, что ему приходится каждый раз, оставляя свой автомобиль, прятать от воров «дворники». Приятно удивило, что пропаганда не вселила во встреченных советских собеседников веры в «низкий уровень жизни американцев». Не спрашивали, есть и у Фридманов дом, есть ли машина. Зато спрашивали, сколько у них домов, сколько машин. Одна дама-экскурсовод из Интуриста ужасно раcстроилась, когда Милтон и Роуз честно признались ей, что они не в восторге от московской жизни, и поведали кое-какие подробности своей жизни в США. Та даже заплакала и сказала: "Ах, зачем вы приезжаете и говорите нам, как всё у нас плохо! Нам ведь потом тут жить!". Похожей на фильм Хичкока оказалась попытка Фридманов отдать привезённые с собой американские журналы малознакомому молодому человеку. Пригласили его зайти в гостиницу, но молодой человек предложил встретиться на углу поблизости. Пришли на угол - молодой человек стоял на противоположенном углу. Приблизился, шепнул, что за ним следят, назначил следующую встречу на станции метро. В метро предложил совершить передачу журналов в неком монастыре, куда долго добирались с пересадками. Монастырь тоже оказался ненадёжным местом, тогда Милтон сказал перепуганной Роуз, что хватит, надо возвращаться в гостиницу. Втроём сели во второе подошедшее такси, молчали, пока у одной из станций метро молодой человек не попросил незаметно передать ему журналы, выскочил из машины и - был таков. На дворе, напомню, стояла хрущёвская "оттепель". Настроение Фридманов итак было ещё то, но самая сильная депрессуха навалилась после посещения синагоги на Рош-а-Шана. Узнали у говорившей на идиш торговки в рыбном ряду рынка, где находится одна из двух московских синагог, отправились туда, вышли из такси за квартал, шли пешком, высматривая идущих туда же празднично одетых людей. Празднично одетых не было вовсе, но на ступенях синагоги целая толпа оборванцев просила подаяния. Находившиеся внутри мало отличались по внешнему виду от нищих снаружи. Небритые лица, рабочая одежда, полное отсутствие детей и молодёжи, непрерывный галдёж во время службы, подошёл вдруг неопрятный мужик и - в синагоге! в праздник! - попросил поменять его американскую десятку, полученную от каких-то туристов, на рубли по официальному курсу - ему держать у себя валюту было нельзя, уголовщина получалась. Фридманы быстро ушли и уехали назад в гостиницу, но осадок остался. На следующее утро был перелёт в Киев, мать городов русских. После дня экскурсий и похода на балет вымолили для себя выходной в Интуристе и вновь - в синагогу, киевскую, на второй день Рош-а-Шана. Там не стояло оцепление нищих, толпа стариков у входа не была одета так убого, как московская, но зато киевские евреи окружили каждого заморского гостя плотным кольцом, и начался вечер вопросов-ответов. Почему американки такие худые? А правда, что у вас нет внутренних паспортов? Можете помочь найти дядю в Филадельфии? Ваше правительство хочет войны? В синагогу так и не попали, потому что какой-то тип вдруг покрутил шеей и сказал: "Вам лучше сейчас уйти, а то у нас всех будут неприятности". Единственной профессиональной задачей, которую ставил перед собой в СССР Фридман, было узнать, какое количество бумажных денег и монет выпустил в обращение Госбанк. Естественно, никто не открыл важнейшую государственную тайну заезжему мистеру-твистеру, не нашлось таких дураков. Не солоно хлебавши пришлось лететь дальше - в Белград, словно на смену заканчивавшему свой важнейший государственный визит Брежневу, тоже ставшему затем видным экономистом и даже почётным соавтором бессмертного научного открытия - "экономика должна быть экономной". Шоковая терапия той осенней поездки в Советский Союз была настолько действенной, что Роуз Фридман признавалась: хотя чета Фридманов часто возвращалась потом в страны, где уже удалось побывать, никакого желания вновь оказаться в СССР у них никогда не возникало. Вот и Андрей Илларионов, помогавший одно время президенту Российской Федерации лучше постигать экономику, пишет: "Однажды я задал супругам Фридманам вопрос, который возникал у меня каждый раз, когда мы с ними встречались: «Смогли ли бы они, окажись они в России, стать теми, кем стали в Америке? Не только в науке, но хотя бы в части формирования собственного мировоззрения? Своего понимания свободы?». Помолчав немного, они дружно ответили: нет"****). Интересно, о чём именно они молчали недолго, перед тем, как дружно ответить?

*) http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=838767
**) http://oldgazette.ru/prizyv/02091962/02091962-4.djvu
***) Friedman, Milton D.; Friedman, Rose D. Two Lucky People: Memoirs.- University of Chicago Press, 1998.- p.282-290.
****) http://www.cato.ru/pages/69?idcat=432&parent_id=2