"... Мы на выставку поедем —
Поделиться опытом!"
Поделиться опытом!"
"Размышления на американской выставке
Приближаются дни, когда вся наша страна будет провожать, а вернее, сопровождать сердцем и мыслями Никиту Сергеевича в Америку. Едет не только глава правительства Советского Союза, — едет человек, олицетворяющий народность нашей власти, народность нашей политики, народность нашей культуры. И мы верим, что простота, прямота и честность, с которой проводит нашу дипломатию Н. С. Хрущев, что эти народные, любимые нами, выражающие наш советский характер, качества помогут, наконец, прояснить небо над миром и дадут человечеству уверенность в завтрашнем дне.
Народы изголодались по миру на земле. Задолго до того, как были произнесены евангельские слова: "Не мир, но меч принес я на землю",— мечом разрешались все вопросы, поднимавшиеся в любом из уголков нашей планеты,— тысячи лет не мира, но меча! Пора, по классическому выражению, "перековать" этот меч на "орало", на мирные орудия производства. Для этого необходимо построить человеческие взаимоотношения на прочном фундаменте разума и обоюдного понимания. Разум, а не аффект; трезвые показания разума, а не фантасмагории, подсказанные аффектом, должны помочь народам увидеть друг друга, как они есть. Прекрасно сформулировал вашингтонский корреспондент английской газеты "Обсервер" Патрик О’Доновен это новое веянье разума в международных отношениях. Он назвал его попыткой "отложить в сторону идеологические разногласия как нечто такое, чего нельзя изменить и лучше принять, как неизбежное". Это позволит, пишет О’Доновен, заниматься фактами. "Есть надежда,— добавляет О’Доновен, говоря о Н. С. Хрущеве, —установить с ним и с его народом более тесные практические взаимоотношения".
И мне, вступая вместе с моим читателем на американскую выставку в Москве перед ее уже не далеким закрытием, тоже хочется заняться фактами. Именно факты и честный анализ их могут показать устроителям выставки, что было интересно и неинтересно нашему народу и в чем заключается, как нам кажется, главный фактический просчет выставки, который легко можно было бы восполнить.
Начну с некоторой аналогии. У входа в небольшой (сравнительно) уголок американского искусства устроители поставили панно с выдержкой из диалога Платона "Филеб или об удовольствии". Выдержка должна, по-видимому, показать нашим зрителям, что даже такой древний авторитет, как Платон, одобрял почти две с половиной тысячи лет назад абстрактное искусство. Привожу выдержку (для большей точности в прекрасном старом переводе проф. Карпова, Москва, 1879 г.).
"Сократ. ...не вдруг ясным представится то, что я говорю; надобно постараться объяснить. Под красотой форм я пытаюсь теперь понимать не то, что хотят понимать многие, например красоту животных или какой-нибудь живописи. Моя речь —о чем-нибудь прямом и круглом, и в числе подобных предметов —о тех, которые делаются при помощи циркулей: о плоскостях и твердых телах, построяемых по правилам и наугольникам, если ты понимаешь меня. Это прекрасно, говорю, не относительно к чему-нибудь, как что другое, но прекрасно всегда, по самой природе, и возбуждает некоторые особенные удовольствия, нисколько не сходные с чесаньем (то есть с чисто физическим удовольствием чесаться, когда чешется. —М. Ш). Есть и цвета, имеющие такой характер".
Казалось бы, внушительная цитата. Но все дело в том, что мы привыкли понимать и приводить каждую цитату не изолированно, а именно в том ее смысловом направлении, в каком употребляет ее автор. Без этого ведь нет и правильного понимания самой цитаты. А дальше в Филебе выясняется, что Сократ (и Платон через Сократа) продолжает абстрагирование в искусстве до последнего предела абстракции, очищает искусство вообще почти от всякой материи, доведя понимание прекрасного до простой белой краски, и в этом видит наивысшее наслаждение:
"Сократ. Стало быть, если скажем, что малая, но чистая белизна бывает белее, а вместе с тем прекраснее и истиннее, чем большая, но смешанная, то скажем совершенно правильно?.. Может быть, довольно этого, чтобы понять, что всякое малое и немногосложное удовольствие, если оно чисто от скорби, бывает приятнее, истиннее и прекраснее, чем великое и многосложное.
Вот теперь, когда в полном свете раскрывается цитата Платона, мы понимаем сознательный примитивизм и антидиалектичность его трактовки "гедонизма", удовольствия, получаемого от очищенных от всего материального и смыслового —линий и красок. И если именно это ставит абстрактное искусство себе в эпиграф,
то мы можем только пожелать ему дойти до предела, до чистой белой краски и, может быть, вообще до чистой бумаги, и уже не рассуждать о глубоких психологических сложностях абстрактных произведений.
Таков логический вывод из обращения абстракционистов к Платону,—а привела я весь этот пример с неудачной интродукцией в мир американского искусства (где, кстати сказать, есть и прекрасные образцы подлинного реализма), во-первых, для того, чтобы дать почувствовать основной фактический недостаток организации
выставки: элемент случайности, непродуманнсти и несвязности в показе выставочного материала. А, во-вторых, указать и на особенности нашего советского зрителя—он привык, разглядывая вещи, воспринимать их связно и додуманно. Выставки в нашем Советском Союзе всегда устраивались и устраиваются так, чтоб от них можно было многому новому научиться, и мы называем их подчас нашими народными университетами. Слишком малая степень познавательного для нас и слишком беглый и незаконченный показ этого познавательного на американской выставке и оставили наибольшее чувство неудовлетворенности в нашем советском зрителе, знающем многие замечательные достижения американского народа.
Расскажу теперь, что мне кажется наиболее интересным на выставке. Очень хорош прежде всего геодезический павильон; он оригинально построен архитектором Б. Фуллером в форме купола и широко задуман внутри,—и если б только он один был на выставке и на осмотр его, что называется, шаг за шагом, от витрины к витрине, было бы отпущено больше времени (а то ведь сейчас, стоит вам остановиться у стенда, как в павильоне гаснет свет!) я если бы устроители выставки не ограничились только фотографиями и общими надписями, а раскрыли бы экспонаты детально, как это делалось в бельгийском Дворце науки,—его одного было бы достаточно для хорошей и интересной выставки. Мы узнаем здесь, на стендах, подлинный пытливый гений американцев, проникающий и в глубинные недра земли, и в окружающую наш небесный потолок безвоздушную сферу, и в самого человека, насколько сильна его сопротивляемость внешним условиям —ускорению и отсутствию тяготения для будущего путешествия в космос. Очень интересна многолетняя работа американцев на океане, так называемая "скважина Мохо". Началась она еще в 30-х годах. Как известно, земная кора под тяжелой водной массой океана более тонка, нежели на суше, и чтоб добраться до тайн земных недр, американцы начали сверлить свою знаменитую скважину в океане. Но, к сожалению, об этой интересной работе рассказано на стенде обидно мало; хотелось бы узнать и увидеть все это поподробнее! Такое же сожаление испытываете вы у некоторых других стендов. Вот утверждение, что американскими учеными открыто благодаря электронному микроскопу матернальное существование передатчиков наследственности, пресловутых "генов", до сих пор бывшее гипотетическим. Проверить это сообщение, заглянуть хотя бы в фотографии опытов не удастся. Еще более интересен, хотя тоже досадно лаконичен рассказ о том, что в Калифорнийском технологическом институте был "синтезирован гемоглобин в бесклетчатом веществе, содержащем лишь мелкие зернышки протоплазмы клетки, ферменты, фосфатные соединения и разные аминокислоты". Вообще весь раздел, посвященный изучению искусственного воссоздания жизни, крайне любопытен на выставке,—от анализов структуры протеина (составной части живой клетки) до попыток создать живую клетку лабораторным путем. Американцы любят жизнь, они многое сделали для продления жизни и очень по-серьезному работают над проблемой старения (независимо от болезней). Но кусочки этих работ надо буквально выуживать на выставке, хотя в американской медицинской науке они занимают огромное место.
Достойно всяческой похвалы то, что делается в Америке для облегчения инвалидности. —начиная от ушных аппаратов с их великолепными мембранами (жаль, что на выставке мы не могли найти последних образцов "Зенита") и до так называемого "гидравлического колена", особого протеза, позволяющего безногому сгибать колено. Поскольку сами американцы пишут в своих проспектах: "Медицинская помощь в Америке стоит дорого", мы могли бы остановиться на вопросе о доступности всех этих прекрасных достижений для широкой массы. И операций на сердце и легком, с подключением искусственного сердца и легкого; и удачных диагнозов рака с помощью изотопов; и новых средств против полиомиелита; и даже "успокоительных таблеток" из змеиного корня...
Устроители выставки приложили много труда и старания, чтобы познакомить нас с образом жизни "среднего американца", и кое-что из показанного действительно интересно. Очень хороши предметы быта (посуда, кастрюли, орудия чистки и приготовленья пищи, машины для быстрого замораживания продуктов, образцовая кухня, мебель, показательный домик). Пожалуй, наибольшее, что понравилось мне из этих экспонатов,— это удобная система мусоропроводов, при которой мусор мгновенно мелко изрубливается электрическими ножами и измельченный спускается в трубы.
Но образ жизни — очень индивидуальная вещь; каждый народ, каждая общественная система имеют свои на этот счет вкусы и идеалы. Электронная кухня, например, которую сулят американцы в будущем, рассматривается нами, как совершенно громоздкая вещь в личном быту и очень удобная вещь для общественных столовых и больших ресторанов. Бесчисленные бытовые удобства американцев как бы закрепляют навечно за женщиной ее миссию "домашней хозяйки, жены, кухарки. Они облегчают ей эту роль, но самим процессом облегчения индивидуального домашнего быта как бы увековечивают этот быт, превращают его для женщины в профессию. А мы любим новинки, действительно раскрепощающие женщину,— новые типы домов с общественной кухней, со своей для всех, живущих в доме, столовой: с прачечными, где машины-гиганты стирают белье не для одной семьи... И тут вкусы и невольные, подчас даже самому себе неясные ожидания у зрителя и устроителя выставки расходятся.
Словно гигантская тяжесть, наваливается постепенно на посетителя выставки обилие предметов индивидуального пользования, создающих как бы власть вещей над человеком. А устроители выставки наивно думают, что наш советский зритель охватывается жаждой обладания "собственностью". Из того факта, что посетители выставки охотно разбирают значки (в тот же день, кстати сказать, теряя их или забывая о них), директор Информационного агентства США мистер Аллен вывел недавно такое заключение: "Быть может, здесь имеет место не только страсть к сувенирам. В стране, где почти все имущество принадлежит государству, особый интерес вызывают материальные вещи, которые люди могут считать своей собственностью... "
Этот вывод (сделанный в выступлении 13 августа в Национальном клубе печати) до того неожидан, что даже не хочется посмеяться над ним. Боже мой, неужели в стране, которую мы знаем и любим по множеству прочитанных книг, до такой степени мало знают о нашей Советской державе, занимающей шестую часть земной суши?! Да, тут не смеяться, а плакать впору. Присмотритесь, мистер Аллен, к нашей жизни, как мы присматриваемся к вашей. Ведь то, что вы называете "собственностью государства", принадлежит у нас всему народу, а словечко "почти" никак не подходит к тому, что мы можем иметь в собственности индивидуальной, начиная с дач, домов, роялей, автомобилей, библиотек, кончая теми же стиральными машинами и холодильниками. И маловато этих последних именно потому, что спрашивают их миллионы: изготовление не поспевает за спросом.
Чем мы интересуемся у американцев, так это технологией, которой, кстати сказать, выставка нам так и не показала. Косметические упражнения в павильоне Елены Рубинштейн производятся, правда, открыто, выпуская оглупленные (если честно говорить!) намазанные женские лица. А вот книжечки мод, где главное —это выкройка, даются посетителям без выкроек, хотя в Америке выпускаются ежегодно сто десять миллионов таких выкроек для шитья на дому. Технология кройки, технология строительства жилых домов, технология устройства санузлов,
технология создания вентиляций в квартирах, озонирующих установок и прочего и прочего, важного для индивидуального и общественного быта, в Америке разработана лучше, чем у нас, и мы тут многому можем и хотим поучиться.
Но даже мимолетного отблеска урока, чего-то действительно полезного и поучительного мы на американской выставке в этой области не получили. И электронная машина "РАМАК" ответит вам на все вопросы об Америке, кроме простейшего вопроса "как". А ведь дружба и обмен начинаются со взаимообогащения, и если б мистер Аллен нашел время пойти на нашу выставку народных достижений, он бы там на все свои вопросы "как" получил исчерпывающие дружеские ответы.
О том, что представляет сильную сторону выставки,—об американских автомобилях, отличных джипах и сельскохозяйственных машинах писать долго не стоит,—их достоинства всем известны. Циркорамой я уже имела случай любоваться в Брюсселе... И еще одно маленькое "кстати" для мистера Аллена. Недавно мне пришлось перелистывать огромный иностранный "путеводитель" по Европе. Там было полушутя и даже ласково указано, что многие отели и хозяева больших океанских пароходов вынуждены десятками тысяч изготовлять ложки и стаканчики с монограммами отелей и ресторанов, ввиду привычки американских туристов "прихватывать" их с собой в качестве сувенира о поездке.
Давайте будем больше знать друг друга, внимательней присматриваться к характеру и быту народов и в наших взаимоотношениях базироваться на дружелюбно изученных фактах. И тогда не одну, а десяток выставок будем мы приветствовать на нашей земле!"
("Известия", 1959, № 200 (23 августа), с. 5).
Комментариев нет:
Отправить комментарий