"В необъятной дали, в гребнях вспененных вод..."

"... У причалов чужих,
где б ты ни был, моряк,
Над тобою сияет, с тобою
плывет
Государства Советского
пламенный флаг".

50 лет назад высокий уровень охраны советской границы на всем ее огромном протяжении имел в мире должную репутацию:
"Граница у причала
Репортаж с контрольно-пропускного пункта
— Прошу вас, господин, пройти и соседнюю комнату...
— В соседнюю? А чемоданы?..
— Чемоданы уже осмотрены — не беспокойтесь.
Господин N, яркий брюнет с проседью на модных бакенбардах, был встревожен. Глянул на часы: до отхода теплохода в рейс оставалось 52 минуты, а в зале теснилась большая многоязычная толпа пассажиров. Они торопились пройти пограничный и таможенный досмотр, чтобы потом устроиться в своих каютах.
Да, в зале сейчас, кажется, торопились все.
Кроме пограничных офицеров. Словно забыв о существовании часов и расписания, они не спеша беседовали с пассажирами рассматривали паспорта и другие документы.
Шумно было за стеной, а здесь, в этих комнатах, властвовала тишина. Может быть, поэтому господину N и показался гремящим очень спокойный голос таможенника:
— Снимите, пожалуйста, пиджак. Он, видимо, вам тесен.
— Позвольте заметить — костюм сшит недавно, у отменного мастера.
— Тогда, значит, жилет мал. Видите, как морщит. Дайте-ка его...
— Жилет? Не чувствую...
— Ну и грузен ваш жилет— словно древняя кольчуга. Покурите здесь минут десять, а потом мы продолжим беседу о модах…
...С этими офицерами я встретился на морском рубеже. Здесь властвует море, и все, что делают люди, так или иначе связано с ним.
Поэтому было бы естественным считать, что пограничники — подполковник Николай Петрович Татаренко и майор Николай Иванович Власенков — бывалые моряки. Но внешне они абсолютно сухопутные люди. Так, впрочем, впрочем, складывалась их жизнь на границе. Татаренко долгие годы служил в Средней Азии, затем его перевели под Ленинград и лишь недавно — сюда, на юг,  к теплому морю. А майор Власенков — коренной сибиряк омич, в 1942 году служил на одном из участков дальневосточной границы потом учился, стал офицером, кочевал по заставам и отрядам, пока, наконец, тоже попал сюда, на море. С тех пор прошло двадцать лет...
Под их наблюдением отрезок государственного морского рубежа: порт, причалы, куда швартуются свои, советские лайнеры и суда под чужими флагами. Здесь начинаются тринадцать экспрессных, скорых, пассажирских и иных морских линий. Они протянулись от порта к далеким, за пятью морями берегам.
Таков их участок границы, которая была, есть и останется священной в самом прямом и естественном содержании этого слова. Она гостеприимно встречает друзей и всегда закрыта для врагов, для контрабанды.
Майор Власенков напомнил, что контрабанда — дело старинное, очень давний способ попытки проваза тайных грузов, валюты, золота, оружия, произведений искусства через границу без ведома и соглисия государства.
— Высокий уровень охраны нашей советской границы на всем ее огромном протяжении давно имеет в мире должную репутацию, — заметил майор. — Однако мы были бы слепцами если бы полагали, что контрабандисты всех видов и мастей откажутся от своих черных целей. Потоки туристов растут. Вот на это и рассчитывают некоторые господа...
...Эти двое — пожилой коммерсант и студент — внешне, кажется ничем не отличались от других пассажиров только что прибывшею теплохода. Подошла их очередь — они равнодушно раскрыли чемоданы. Служащий таможни быстро осмотрел их содержимое. Можно, пожалуй, переходить к следующему. Можно, если бы взгляд стоящего рядом старшего лейтенанта В. Кульнева не задержался на чуть-чуть утолщенных планках. Чемоданы пришлось исследовать, и… из ловко замаскированных тайников началась почти магическая процедура извлечения золота: 915 монет были вынуты из "планок".
Затем состоялся короткий, но выразительный диалог:
— Изящная работа, ничего не скажешь. Сами модернизировали чемоданы?
— ?!
— Понятно... А почему вы, господа, не написали в таможенной декларации, мол-де, так и сяк, везем через советскую государственную границу 915 золотых монет?
— ?!
— Ясно: торопились, запамятовали... Так вот, в соответствии с советским законом золото конфискуется в пользу нашего государства. Можете проходить! Следующий!..
Да, платину, золото, бриллианты, валюту контрабандисты уже не первый год пытаются перебросить через советскую границу многочисленными "старыми" и "новыми" способами. Происходит это еще и так...

Некое семейство везло издалека две с половиной тонны багажа "домашних вещей". И вот из бездонной глубины одеял и ковров были извлечены 1 843 грамма золота. Снова— традиционная немая сцена почти по "Ревизору".
Владимир Владимирович Шевколович ничем не привлекал внимания уезжавших за рубеж пассажиров. Словно его вовсе и не было сейчас в наряде. Но вот некий молодой господин равнодушно поставил для проверки увесистые чемоданы, модную спортивную сумку, грузный портфель, а в руках, между прочим, продолжал крепко держать миниатюрный приемник, который тихонько передавал вальсы Штрауса.
— Приемник давно купили?—спросили господина.
— Да, порядочно. А что?
— Так просто — видно, новая модель... Пожалуйста, дайте сюда транзистор, а сами можете отдохнуть...
Шевколович снял крышку и за схемой обнаружил плотно упакованные пачки иностранной валюты в крупных ассигнациях. Видимо, их то и должны были заслонить знаменитые венские вальсы...
Другой пассажир К. вез с собой книги. Нормальное дело — чтение, особенно в пути. Но стоило Шевколовичу "проанализировать" плотные обложки — и из них была извлечена ловко впрессованная крупная партия валюты.
...А эту даму таможенники до сих пор вспоминают... Такой холеной, равнодушной,
неподвижно каменной она появилась в досмотровом зале. Красива, строго одета. Вещей у нес было немного — чемодан, дорожный портфель и сумка. Она сложила все это перед контролерами — смотрите, мол... Все шло нормально, "статую" уже можно было пропускать на теплоход, и все же что-то остановило Шевколовича. Тот еще и еще раз мысленно "оглядел" ламу. Чемодан? Нет! Сумка? Нет. А вот широченный, плотно обтегающий талию пояс.
— Дайте, пожалуйста, пояс...
Спустя полчаса перед элегантной дамой положили ее пояс и несколько извлеченных из пего пластин платины общим весом 1.540 граммов.
Когда Шевколовича однажды спросили, каким же образом он "рассекретил" эту загадку, он ответил:
— Работа!
Теперь, пожалуй, пора сказать, о каком именно участке нашего морскою рубежа идет речь. Секрета в данном случае нет. Эта славная пограничная часть несет свою боевую службу на Черном море, и она называется отдельный контрольно-пропускной пункт "Одесса". За успешную охрану государственной границы Центральный Комитет ВЛКСМ вручил комсомольской организации пункта переходящее знамя, учрежденное для лучшей пограничной части.
...Мы начали свой рассказ с того, как жилет одного пассажира оказался тяжелым, словно кольчуга. Чем же окончилась та история?
— Это ваш пиджак? — спросили у господина N.
— Мой...
— А это?
На стойку положили странные прутья. Они уже были точно измерены — 25 сантиметров длины в каждом. Они уже были точно взвешены — 5.640 граммов. Это была платина. которая, разумеется, стала собственностью нашего государства.
— Пожалуйста, следующий,— обращаясь к пассажирам, сказал офицер, памятуя, что теплоход должен уйти в далекий рейс без опоздания.
Н. Мар,
г. Одесса".
("Правда", 1973, № 98 (8 апреля), с. 6).