"… Чтоб
никто порушить не посмел
Ни границы, ни в семье покоя,
Ни великих наших дум и дел".
Ни границы, ни в семье покоя,
Ни великих наших дум и дел".
"Режиссеры и исполнители
Рассказывает бывший связной эмигрантского "центра помощи политзаключенным Эстонии"
Вольдемар Хольм около двадцати лет ходит на судах Эстонского морского пароходства. Видимо, примелькался в зарубежных портах Балтики, появились знакомые из числа эстонских эмигрантов. И вскоре почувствовал, что его обрабатывают. Наконец предложили познакомиться с настоящим эстонцем в Стокгольме — с Антсом Киппаром.
Это имя, не раз звучавшее в передачах "Свободной Европы", "Голоса Америки", подсказало Хольму, куда его втягивают. Он обратился в республиканский Комитет государственной безопасности. Его попросили не отказываться от знакомства и от тех предложений, которые последуют. Так Вольдемар Хольм стал "связным" находящегося в Швеции "центра помощи политзаключенным Эстонии". И " выполнял" все его задания семь лет.
Сейчас эта сторона
его загранплавания перестала быть тайной. Пресса и телевидение республики с помощью
Хольма показали подлинное лицо и деятельность центра. Подробности шокирующей "борцов
за свободу" истории по просьбе собственного корреспондента "Известий"
рассказывает Вольдемар Хольм.
Начну с того, что меня по будило взяться за выполнение столь трудного поручения. Мой дед, красноармеец, погиб под Нарвой в 1918 году. Мама воевала в партизанском отряде. После освобождения Эстонии — вновь на партийной работе. Несколько раз бандиты пытались ее убить. Так что о врагах и друзьях эстонского народа знаю не понаслышке. И когда настала моя пора, я не колебался.
Разумеется, постепенно и я познакомился с биографией Киппара, деятельностью "центра помощи политзаключенным Эстонии". Коротко о его председателе. Перед освобождением Эстонии от фашистов Киппар бежал в Швецию. Сперва занимался заброской лазутчиков в нашу страну. С годами пробился в руководство эмигрантской организации "эстонский национальный совет". Погорев на финансовых махинациях, в третий раз восстал из пепла уже в роли председателя центра, который был создан на деньги западных спецслужб для идеологических диверсий против Эстонской ССР, сбора политической, военной информации и координации действий отдельных антисоветчиков. Вывеска гуманитарного характера была нужна для внешней респектабельности. Иначе вряд ли бы позволили расквартироваться центру в нейтральной Швеции, создать филиалы в Финляндии.
Для Киппара центр превратился в неплохую кормушку и способ возвыситься над другими, как он доказывал, "ненужными" эмигрантскими организациями. Он сумел практически монополизировать поставку информации своим покровителям — западным радиостанциям, агентствам, газетам, взял на себя и режиссуру крупных и мелких антисоветских провокаций в столицах скандинавских стран. Это, конечно, требовало немалых средств.
Вначале он уверял меня, что центр существует на пожертвования эмигрантов. Вскоре я убедился: им давно уже надоели политические поборы. На одни пожертвования центр и неделю бы не просуществовал. Я видел финансовые отчеты — большие суммы списывались на освободительную борьбу, на "борцов".
В основном же деньги оседали у самих деятелей центра, преимущественно у самого председателя. Иногда про себя улыбался: знал бы щедрый "американский дядя" (слова Киппара) или финансисты из "радиоголосов", что чаще всего они оплачивают высосанную из пальца информацию.
Всего один пример. Несколько лет назад центр пытался организовать в Эстонии заранее разрекламированные "забастовки молчания". Безнадежная затея провалилась. Но не признаваться же в этом. И по всем каналам пошли материалы об успехе забастовок. И заверещал по всем каналам "Голос Америки". А стокгольмское телевидение со ссылкой на центр показало — это я сам видел — репортаж с места событий, спутав при этом Таллин с Ригой: демонстрировали панораму Риги, говорили же о Таллине.
Киппару позарез были нужны документальные доказательства националистической деятельности в Эстонии.
— Пусть твои товарищи,— советовал он,— вывесят на заброшенном хуторе флаг буржуазной Эстонии. И сфотографируют. Или наш лозунг на стене напишут — и тоже снимут.
Инструкции, которые передавал Киппар своим единомышленникам, он из-за тщеславия, амбиций надиктовывал на магнитофонные кассеты, где поучал, чтобы отправляемые в центр письма шли за подписью "эстонские ученые... ", "деятели культуры", "партия независимости". Так на Западе формировался миф о якобы имеющемся в республике значительном националистическом, антисоветском подполье. Видел я и списки "эстонских политзаключенных". В них было лишь несколько человек, действительно осужденных за антисоветскую деятельность. Остальные — уголовники, бывшие бандиты послевоенной поры.
Меня все время поражало циничное, безразличное отношение Киппара к судьбам тех, кого он втянул, подтолкнул словами, подачками к антисоветской деятельности. Он и не скрывал своего пренебрежения к так называемым диссидентам. Да, они полезны, дают пищу западной пропаганде, будоражат общественное мнение. Но еще полезнее они в роли "пострадавших" (а в действительности осужденных в соответствии с советскими законами за конкретные преступления, а не "убеждения") .
— Чем больше их будут сажать, тем лучше для дела и для центра,—повторял он. — Смена и замена им найдется. Это уж ваша проблема получше сыграть на настроениях людей, недовольных жизнью, разозленных нехваткой товаров, обиженных властями. Вам теперь надо только не бояться и не лениться.
Очень жалел Киппар об упущенной возможности столкнуть сразу после войны Америку и Советский Союз в Эстонии. Вот если бы эстонцы поддержали "лесных братьев" (бандитов из националистического подполья), то и Америка войска бы двинула.
Легко, сидя в нейтральной Швеции, обрекать на гибель других. После такого разговора я не ждал уже от него слов сочувствия к тем, кого незадолго до этого Верховный суд Эстонии признал виновыми в антисоветской деятельности. Зато сенсацию об аресте Лангле Парек, "выдающейся женщины-архитектора", Киппар мастерски (что умел, то умел) распродал многим радиостанциям.
Расскажу о ней подробнее, поскольку и сегодня ее выдают за несгибаемого борца. Парек окончила техникум, работала в проектной организации в Тарту. Вместе со своим племянником — техником-строителем по специальности— Хейки Ахоненом и другими готовила и через зарубежных корреспондентов переправляла в центр клеветнические материалы. Там их печатали и нелегально перебрасывали назад вместе с другими антисоветскими брошюрами для распространения в республике.
Назывались сборники намеренно вызывающе: "Дополнение к свободному распространению мыслей и новостей в Эстонии". Так, кстати, именовали свои издания, выпускаемые во время оккупации, пособники нацистов.
Центр не очень-то заботился о своих подшефных: их попрошайничество злило Киппара. Одно из писем Парек заканчивала так: "Мои данные: рост 170 сантиметров. По журналу "Бурда" размеры одежды —42. Сапоги —39, туфли —38,5". И не всякие там сапоги. "Они не должны быть светлого цвета, ведь у нас ужасно грязно".
Отбывая наказание, Парек обратилась в Президиум Верховного Совета Эстонии с просьбой о помиловании: "Мое прошение содержит и твердое обещание не вступать более в противоречие с действующими в нашем государстве законодательствами и не устанавливать связей с антисоветскими эмигрантскими организациями". Ей поверили, и она была помилована. Но и сегодня Л. Парек, спекулируя на "белых пятнах истории", бедах времен культа личности, подбивает людей, особенно молодежь, на прямые конфликты и с законом, и с законной властью.
Тесна ее связь с центром. Правда, теперь она с ним разговаривает увереннее и требует неизмеримо большего, чем одежда и сапоги. Все в мире дорожает, антисоветчина —тоже. Нужны жертвы и с той стороны, хотя бы финансовые. "Направляем благодарность за весть о помощи активистам освободительного
движения и пострадавшим. (В 1986 году центр передал своим сподручным в Эстонии 35 тысяч рублей. Создал фонд под кодовым названием "растворимый кофе" — фонд для финансирования националистических акций). Это первый шаг по оказанию помощи, без которой ни одно освободительное движение в оккупированных странах (терминология заимствована у центра) существовать не способно. Мы сможем освободиться от дилетантства, перейти от работы в стадии ползанья на коленях к более планомерной, активной и массовой деятельности". Далее идут объяснения, для чего нужны деньги: чтобы освободить время и энергию от заработка на жизнь, покрыть расходы на технические средства, дорогостоящие звонки за границу, поездки, на оборудование конспиративных квартир, мест хранения и размножения клеветнической литературы, на оплату риска. Я кратко пересказываю письмо в центр, направленное группой, с которой связана и Л. Парек. На письме пометка: не для оглашения.
В передаваемых со мной инструкциях Киппар постоянно приказывал, требовал, просил: делайте хоть что-нибудь, сообщайте о чем-нибудь. "У меня тяжелое положение. Мне нечего сказать западным странам о борьбе в Эстонии. Мы просим информацию, чтобы отвечать на вопросы западных журналистов, радиостанций, телецентров".
Вот почему приходилось центру расщедриваться. В последние годы намного возросла пересылка денежных средств, аппаратуры. Вручали мне деньги, миниатюрную фото- и записывающую технику, видеокамеры, магнитофонные и видеокассеты. Всего —на десятки тысяч рублей. В чьи руки это попало —думаю, вполне понятно.
Я допытывался у Киппара:
—Швеция —нейтральная страна, мои действия нарушают ее нейтралитет, действия центра —тем более, вдруг меня задержат с солидными суммами советских рублей, практически шпионской аппаратурой?
Киппар успокаивал: у центра есть покровители в спецслужбах, выручат. Называл он и фамилии сотрудников западных разведок. Больше того, настойчиво пытался превратить меня, связного, и в шпиона по совместительству. Вручил мне крупномасштабную карту Эстонии, отпечатанную для американской армии, с нанесенными военными и оборонными объектами. С маленькой просьбой —проверить на месте, все ли точно нанесено, то есть проехать по районам республики с миниатюрным фотоаппаратом, специальным дозиметром и т. д. Техникой он меня снабдил новейшей, первоклассной.
Мои слова, вероятно, вызовут бурное негодование политиков за пределами Эстонии, поэтому сошлюсь на инструкцию (есть и мини-кассета с ее записью, а голос Киппара известен):
—Мы внесли значительные изменения в карту советских военных баз в Эстонии —военно-морских, ракетных, танковых, аэродромов. Есть еще артиллерийские войска, радарные установки.
Во все времена и во всех странах это называлось военным шпионажем. Но и на этом поприще Киппар не удерживался от греха придумать что-нибудь пострашнее. Не без его усилий родилась очередная лже-сенсация о якобы военном назначении Новоталлинского порта. Правда, она долго не продержалась.
Ее опровергли финские специалисты, широко привлекавшиеся к строительству. Но тогда Киппар был доволен. Еще бы —западные хозяева даже похвалили его за дезинформацию.
Он все мечтал о полулегальных и нелегальных националистических группах в Эстонии. Не дождался — умер в начале прошлого года. Пока командует его заместитель, Юриаадо. Замечу, сам Киппар считал его ленивым и нерасторопным. Такое впечатление, что Юриаадо занимается всей этой деятельностью скорее из-за амбиций, стремления быть заметным в эмигрантских кругах. Да и эстонцем его, как и других руководителей центра, трудно назвать. Выросли в Швеции, эстонским владеют неважно, говорят с большим акцентом. Смущает их и настроение большинства эмигрантов, которые с интересом следят за переменами в нашей стране, за перестройкой и демократизацией всей нашей жизни. Не нравятся им и перебежчики, "страдальцы за свободу". Сколько раз у меня допытывались: почему ваши диссиденты не хотят и не умеют работать? Что ответишь на такой вопрос...
Но "центр" все еще остается центром подрывного проникновения в Советскую Эстонию. Ему нужны любые провокационные выходки в республике. Их режиссура по-прежнему отрабатывается за рубежом.
—Почему вы ничего не предпринимаете? Литва, Латвия готовятся к демонстрациям, а вы пассивны,—не выдержал Юриаадо и сам позвонил в Таллин Мадиссону, создавшему группу, "по преданию гласности пакта Риббентропа—Молотова" (так западные пропагандисты называют договор о ненападении, заключенный в 1939 году между СССР и Германией). Мадиссон —давний ставленник центра, ранее он был судим за антисоветскую деятельность. Позже стал маскировать ее таким вот прикрытием.
Звонок Мадиссону был сделан в августе прошлого года. И, он немедленно взялся исправлять оплошность. Сообщил центру, когда и в каком месте лучше проводить митинг. А уж "голоса" стали упорно и навязчиво уговаривать таллинцев, куда, в какой час им надо идти на митинг. И опять в эти февральские дни не умолкают провокационные призывы "голосов". Стандартный прием, рассчитанный на привлечение больше любопытных, чем сочувствующих антисоветчикам и демагогам.
После 23 августа, выполнив "спецзадание хозяев", Мадиссон выехал в Израиль, но оказался в Стокгольме. Там, говорят, он добивается как более "молодой кадр" вакантного места председателя центра.
Перемена в руководстве центра —это лишь, так сказать, техническая причина, по которой я решил прекратить все дела с центром, главное же —это необходимость рассказать о нем всю правду.
Надеюсь, мои слова —слова очевидца, семь лет видевшего закулисные махинации этой шпионской и антисоветской организации, послужат предостережением для тех, кто поверил фальшивым речам и уговорам.
* * *
Спокойный рассказ о невероятном семилетием напряжении сил и нервов. Семь лет непрерывного риска. Как выдержал? Краткий ответ: очень хорошо понимал, во имя чего рискует.
Л. Левицкий".
Начну с того, что меня по будило взяться за выполнение столь трудного поручения. Мой дед, красноармеец, погиб под Нарвой в 1918 году. Мама воевала в партизанском отряде. После освобождения Эстонии — вновь на партийной работе. Несколько раз бандиты пытались ее убить. Так что о врагах и друзьях эстонского народа знаю не понаслышке. И когда настала моя пора, я не колебался.
Разумеется, постепенно и я познакомился с биографией Киппара, деятельностью "центра помощи политзаключенным Эстонии". Коротко о его председателе. Перед освобождением Эстонии от фашистов Киппар бежал в Швецию. Сперва занимался заброской лазутчиков в нашу страну. С годами пробился в руководство эмигрантской организации "эстонский национальный совет". Погорев на финансовых махинациях, в третий раз восстал из пепла уже в роли председателя центра, который был создан на деньги западных спецслужб для идеологических диверсий против Эстонской ССР, сбора политической, военной информации и координации действий отдельных антисоветчиков. Вывеска гуманитарного характера была нужна для внешней респектабельности. Иначе вряд ли бы позволили расквартироваться центру в нейтральной Швеции, создать филиалы в Финляндии.
Для Киппара центр превратился в неплохую кормушку и способ возвыситься над другими, как он доказывал, "ненужными" эмигрантскими организациями. Он сумел практически монополизировать поставку информации своим покровителям — западным радиостанциям, агентствам, газетам, взял на себя и режиссуру крупных и мелких антисоветских провокаций в столицах скандинавских стран. Это, конечно, требовало немалых средств.
Вначале он уверял меня, что центр существует на пожертвования эмигрантов. Вскоре я убедился: им давно уже надоели политические поборы. На одни пожертвования центр и неделю бы не просуществовал. Я видел финансовые отчеты — большие суммы списывались на освободительную борьбу, на "борцов".
В основном же деньги оседали у самих деятелей центра, преимущественно у самого председателя. Иногда про себя улыбался: знал бы щедрый "американский дядя" (слова Киппара) или финансисты из "радиоголосов", что чаще всего они оплачивают высосанную из пальца информацию.
Всего один пример. Несколько лет назад центр пытался организовать в Эстонии заранее разрекламированные "забастовки молчания". Безнадежная затея провалилась. Но не признаваться же в этом. И по всем каналам пошли материалы об успехе забастовок. И заверещал по всем каналам "Голос Америки". А стокгольмское телевидение со ссылкой на центр показало — это я сам видел — репортаж с места событий, спутав при этом Таллин с Ригой: демонстрировали панораму Риги, говорили же о Таллине.
Киппару позарез были нужны документальные доказательства националистической деятельности в Эстонии.
— Пусть твои товарищи,— советовал он,— вывесят на заброшенном хуторе флаг буржуазной Эстонии. И сфотографируют. Или наш лозунг на стене напишут — и тоже снимут.
Инструкции, которые передавал Киппар своим единомышленникам, он из-за тщеславия, амбиций надиктовывал на магнитофонные кассеты, где поучал, чтобы отправляемые в центр письма шли за подписью "эстонские ученые... ", "деятели культуры", "партия независимости". Так на Западе формировался миф о якобы имеющемся в республике значительном националистическом, антисоветском подполье. Видел я и списки "эстонских политзаключенных". В них было лишь несколько человек, действительно осужденных за антисоветскую деятельность. Остальные — уголовники, бывшие бандиты послевоенной поры.
Меня все время поражало циничное, безразличное отношение Киппара к судьбам тех, кого он втянул, подтолкнул словами, подачками к антисоветской деятельности. Он и не скрывал своего пренебрежения к так называемым диссидентам. Да, они полезны, дают пищу западной пропаганде, будоражат общественное мнение. Но еще полезнее они в роли "пострадавших" (а в действительности осужденных в соответствии с советскими законами за конкретные преступления, а не "убеждения") .
— Чем больше их будут сажать, тем лучше для дела и для центра,—повторял он. — Смена и замена им найдется. Это уж ваша проблема получше сыграть на настроениях людей, недовольных жизнью, разозленных нехваткой товаров, обиженных властями. Вам теперь надо только не бояться и не лениться.
Очень жалел Киппар об упущенной возможности столкнуть сразу после войны Америку и Советский Союз в Эстонии. Вот если бы эстонцы поддержали "лесных братьев" (бандитов из националистического подполья), то и Америка войска бы двинула.
Легко, сидя в нейтральной Швеции, обрекать на гибель других. После такого разговора я не ждал уже от него слов сочувствия к тем, кого незадолго до этого Верховный суд Эстонии признал виновыми в антисоветской деятельности. Зато сенсацию об аресте Лангле Парек, "выдающейся женщины-архитектора", Киппар мастерски (что умел, то умел) распродал многим радиостанциям.
Расскажу о ней подробнее, поскольку и сегодня ее выдают за несгибаемого борца. Парек окончила техникум, работала в проектной организации в Тарту. Вместе со своим племянником — техником-строителем по специальности— Хейки Ахоненом и другими готовила и через зарубежных корреспондентов переправляла в центр клеветнические материалы. Там их печатали и нелегально перебрасывали назад вместе с другими антисоветскими брошюрами для распространения в республике.
Назывались сборники намеренно вызывающе: "Дополнение к свободному распространению мыслей и новостей в Эстонии". Так, кстати, именовали свои издания, выпускаемые во время оккупации, пособники нацистов.
Центр не очень-то заботился о своих подшефных: их попрошайничество злило Киппара. Одно из писем Парек заканчивала так: "Мои данные: рост 170 сантиметров. По журналу "Бурда" размеры одежды —42. Сапоги —39, туфли —38,5". И не всякие там сапоги. "Они не должны быть светлого цвета, ведь у нас ужасно грязно".
Отбывая наказание, Парек обратилась в Президиум Верховного Совета Эстонии с просьбой о помиловании: "Мое прошение содержит и твердое обещание не вступать более в противоречие с действующими в нашем государстве законодательствами и не устанавливать связей с антисоветскими эмигрантскими организациями". Ей поверили, и она была помилована. Но и сегодня Л. Парек, спекулируя на "белых пятнах истории", бедах времен культа личности, подбивает людей, особенно молодежь, на прямые конфликты и с законом, и с законной властью.
Тесна ее связь с центром. Правда, теперь она с ним разговаривает увереннее и требует неизмеримо большего, чем одежда и сапоги. Все в мире дорожает, антисоветчина —тоже. Нужны жертвы и с той стороны, хотя бы финансовые. "Направляем благодарность за весть о помощи активистам освободительного
движения и пострадавшим. (В 1986 году центр передал своим сподручным в Эстонии 35 тысяч рублей. Создал фонд под кодовым названием "растворимый кофе" — фонд для финансирования националистических акций). Это первый шаг по оказанию помощи, без которой ни одно освободительное движение в оккупированных странах (терминология заимствована у центра) существовать не способно. Мы сможем освободиться от дилетантства, перейти от работы в стадии ползанья на коленях к более планомерной, активной и массовой деятельности". Далее идут объяснения, для чего нужны деньги: чтобы освободить время и энергию от заработка на жизнь, покрыть расходы на технические средства, дорогостоящие звонки за границу, поездки, на оборудование конспиративных квартир, мест хранения и размножения клеветнической литературы, на оплату риска. Я кратко пересказываю письмо в центр, направленное группой, с которой связана и Л. Парек. На письме пометка: не для оглашения.
В передаваемых со мной инструкциях Киппар постоянно приказывал, требовал, просил: делайте хоть что-нибудь, сообщайте о чем-нибудь. "У меня тяжелое положение. Мне нечего сказать западным странам о борьбе в Эстонии. Мы просим информацию, чтобы отвечать на вопросы западных журналистов, радиостанций, телецентров".
Вот почему приходилось центру расщедриваться. В последние годы намного возросла пересылка денежных средств, аппаратуры. Вручали мне деньги, миниатюрную фото- и записывающую технику, видеокамеры, магнитофонные и видеокассеты. Всего —на десятки тысяч рублей. В чьи руки это попало —думаю, вполне понятно.
Я допытывался у Киппара:
—Швеция —нейтральная страна, мои действия нарушают ее нейтралитет, действия центра —тем более, вдруг меня задержат с солидными суммами советских рублей, практически шпионской аппаратурой?
Киппар успокаивал: у центра есть покровители в спецслужбах, выручат. Называл он и фамилии сотрудников западных разведок. Больше того, настойчиво пытался превратить меня, связного, и в шпиона по совместительству. Вручил мне крупномасштабную карту Эстонии, отпечатанную для американской армии, с нанесенными военными и оборонными объектами. С маленькой просьбой —проверить на месте, все ли точно нанесено, то есть проехать по районам республики с миниатюрным фотоаппаратом, специальным дозиметром и т. д. Техникой он меня снабдил новейшей, первоклассной.
Мои слова, вероятно, вызовут бурное негодование политиков за пределами Эстонии, поэтому сошлюсь на инструкцию (есть и мини-кассета с ее записью, а голос Киппара известен):
—Мы внесли значительные изменения в карту советских военных баз в Эстонии —военно-морских, ракетных, танковых, аэродромов. Есть еще артиллерийские войска, радарные установки.
Во все времена и во всех странах это называлось военным шпионажем. Но и на этом поприще Киппар не удерживался от греха придумать что-нибудь пострашнее. Не без его усилий родилась очередная лже-сенсация о якобы военном назначении Новоталлинского порта. Правда, она долго не продержалась.
Ее опровергли финские специалисты, широко привлекавшиеся к строительству. Но тогда Киппар был доволен. Еще бы —западные хозяева даже похвалили его за дезинформацию.
Он все мечтал о полулегальных и нелегальных националистических группах в Эстонии. Не дождался — умер в начале прошлого года. Пока командует его заместитель, Юриаадо. Замечу, сам Киппар считал его ленивым и нерасторопным. Такое впечатление, что Юриаадо занимается всей этой деятельностью скорее из-за амбиций, стремления быть заметным в эмигрантских кругах. Да и эстонцем его, как и других руководителей центра, трудно назвать. Выросли в Швеции, эстонским владеют неважно, говорят с большим акцентом. Смущает их и настроение большинства эмигрантов, которые с интересом следят за переменами в нашей стране, за перестройкой и демократизацией всей нашей жизни. Не нравятся им и перебежчики, "страдальцы за свободу". Сколько раз у меня допытывались: почему ваши диссиденты не хотят и не умеют работать? Что ответишь на такой вопрос...
Но "центр" все еще остается центром подрывного проникновения в Советскую Эстонию. Ему нужны любые провокационные выходки в республике. Их режиссура по-прежнему отрабатывается за рубежом.
—Почему вы ничего не предпринимаете? Литва, Латвия готовятся к демонстрациям, а вы пассивны,—не выдержал Юриаадо и сам позвонил в Таллин Мадиссону, создавшему группу, "по преданию гласности пакта Риббентропа—Молотова" (так западные пропагандисты называют договор о ненападении, заключенный в 1939 году между СССР и Германией). Мадиссон —давний ставленник центра, ранее он был судим за антисоветскую деятельность. Позже стал маскировать ее таким вот прикрытием.
Звонок Мадиссону был сделан в августе прошлого года. И, он немедленно взялся исправлять оплошность. Сообщил центру, когда и в каком месте лучше проводить митинг. А уж "голоса" стали упорно и навязчиво уговаривать таллинцев, куда, в какой час им надо идти на митинг. И опять в эти февральские дни не умолкают провокационные призывы "голосов". Стандартный прием, рассчитанный на привлечение больше любопытных, чем сочувствующих антисоветчикам и демагогам.
После 23 августа, выполнив "спецзадание хозяев", Мадиссон выехал в Израиль, но оказался в Стокгольме. Там, говорят, он добивается как более "молодой кадр" вакантного места председателя центра.
Перемена в руководстве центра —это лишь, так сказать, техническая причина, по которой я решил прекратить все дела с центром, главное же —это необходимость рассказать о нем всю правду.
Надеюсь, мои слова —слова очевидца, семь лет видевшего закулисные махинации этой шпионской и антисоветской организации, послужат предостережением для тех, кто поверил фальшивым речам и уговорам.
* * *
Спокойный рассказ о невероятном семилетием напряжении сил и нервов. Семь лет непрерывного риска. Как выдержал? Краткий ответ: очень хорошо понимал, во имя чего рискует.
Л. Левицкий".
Комментариев нет:
Отправить комментарий