"... Совсем не где-нибудь еще,
А за Курилами.
Письмо идет сюда
Порой три месяца,
Но знаю точно, что ко мне оно дойдет".
А за Курилами.
Письмо идет сюда
Порой три месяца,
Но знаю точно, что ко мне оно дойдет".
"Призовая атака
На свадьбу к сыну Анатолий Алексеевич так и не смог поехать.
За окнами адмиральского кабинета метались ветки, усиливая ощущение беспокойства: шутка ли, на карту поставлена не только честь соединения, но и всего Тихоокеанского флота! Ведь стрельбы-то на приз Главнокомандующего Военно-Морским Флотом СССР. В соперниках — и североморцы, и балтийцы, и черноморцы.
Был у контр-адмирала и еще один повод для волнений: проверялась не только выучка подводников — держал экзамен и весь его метод обучения командиров, успешно применявшийся на том флоте, где контр-адмирал служил до недавнего времени. Теперь предстояло утвердить свою школу и здесь, в далекой тихоокеанской базе.
Анатолий Алексеевич поставил себе непростую задачу: взять один из слабых корабельных боевых расчетов (КБР) и вывести его в призеры ВМФ.
Первую атаку капитана 2-го ранга Кийко на тренажере контр-адмирал оценил так:
— Не торпедная атака, а налет гуннов на водокачку!
В учетном журнале кабинета торпедной стрельбы в графе "Замечания проверяющих" написал: "Атака не эффективна. Командир производил поиск цели на завышенных скоростях. От торпед "противника" уклонялся нерешительно".
Таких тренировок заведующий кабинетом торпедной стрельбы мичман Анатолий Николаевич Иванов не видел за все свои долгие годы службы. Адмирал приходил на тренажер сразу же после подъема флага и сам отбирал магнитофонные кассеты с вариантами торпедных атак. Потом прибывали корабельные боевые расчеты: командиры подлодок в свите ближайших при торпедной атаке помощников — старпомов, штурманов, гидроакустиков, торпедных электриков... Все рассаживались согласно боевому расписанию, вооружались номограммами, циркулями, планшетами, гидроакустики надевали наушники и вслушивались во вкрадчивый шепот винтов чужих кораблей. Здесь все было, как море, то есть никто не знал, как поведет себя в следующую минуту цель; разве что на приборных панелях лежали пласты настоящего солнца.
Анатолий Алексеевич подробно разбирал достоинства и недостатки каждой атаки,
не чураясь при этом куска мела и классной доски. Лодочные боевые расчеты быстро перекрывали месячные нормы тренировок.
Разноголосо жужжали и пели приборы, нагревались крышки решающих устройств, акустики выскакивали в перекуры из кабинета, растирая затекшие уши...
Анатолий Алексеевич собирал всех "стреляющих" офицеров в класс и читал им лекции. "В море надо ходить не доучиваться, а совершенствоваться",— частенько повторял он. "Стреляющий адмирал" — называл его теперь про себя Иванов. Войдя во вкус, старый мичман, бывалый торпедный электрик сам выбирал перед тренировками в своей обширной "шумотеке", где хранятся магнитные ленты различных атак, бобины с самыми невероятными записями.
Тренажер, которым заведует Иванов, один из лучших на флоте и по содержанию, и по оснащению.
— Вот, смотрите,— Иванов с гордостью показывает на ладони плоскую коробочку.— Когда я пришел на службу, такой блочок занимал три огромных шкафа, набитых электроникой...
Я слушал и вспоминал рассказ прославленного подводника, Героя Советского Союза вице-адмирала в отставке Г. И. Щедрина. Кстати, Григорий Иванович начинал свою службу в этих же самых краях.
— У нас тогда никакого кабинета торпедной стрельбы не было... Групповые упражнения на бумажке отрабатывали. Да... Так вот, наш дивизионный минер Толя Казанцев, сын знаменитого изобретателя железнодорожного тормоза, сконструировал стрельбовой тренажер, собрал из велосипедных деталей. Не одну получку на это дело потратил. Прибор нехитрый, но здорово продвинул командирскую подготовку на бригаде. Я потом два года подряд наркомовские призы брал: в 38-м—"тулку"-двустволку, в 39-м — велосипед…
— По каким параметрам?— переспрашивает Анатолий Алексеевич и усмехается: —По глазам определил. Слушал меня на занятиях чуть-чуть внимательнее, чем остальные... А если серьезно, у этого командира торпедная хватка, он даровит и настойчив.
И вот ученик в море, а Анатолий Алексеевич меряет шагами кабинет, поглядывает в окно и ждет радиодонесения...
Капитан 2-го ранга Николай Кийко худощав, краснолиц и улыбчив. Бывают такие улыбки, которые впечатаны в лицо навечно, не сходят с губ даже в самые напряженные минуты. Улыбался Кийко и тогда, когда старпом доложил "гидрологию" — акустическую характеристику забортных глубин: глуше не бывает... Только улыбка эта была похожа на болезненную гримасу.
— Шум по всему горизонту! — сообщил малоприятную весть мичман А. Кокшаров.
— Акустик, дать главную цель!
— Есть!
Легко сказать "дать", легко ответить "есть", а как ее дать, эту главную цель, если она упрятана в многовымпельном ордере, если корабли однотипного класса, турбины у всех поют одинаково, да к тому же у всех работают гидролокаторы. На экранчике шумопеленгатора вместо четкой развертки —клубок зеленой кудели.
В ушах —слитный хор гребных винтов. Акустик Кокшаров в эти секунды похож на жреца, переводящего оракула на язык смертных.
—Главную цель предполагаю в секторе...
—Скорость по оборотам? Контрольный замер —товсь! Ноль!
Подводная лодка жадно вбирала в гидрофоны шумовой шлейф кораблей, она втягивала его, наматывая на числовые барабанчики решающих устройств, распуская в огненные нити горящих на табло цифр, превращая хаос звуков в градусы пеленгов, углов, поворотов...
— Акустик, пеленг на ближайший корабль охранения?!
Всего лишь на мгновение полыхнула среди помех зеленая молния развертки. Но Кокшаров — мастер! — успел взять пеленг. И тут экран погас, в наушниках полная тишина. По вводной посредника "сгорело" питание.
— Перейти на резервное...
Перешли. А что толку: цель потеряна. Кокшаров чуть не плакал: все равно что растянуться за метр до финишной ленты. Пеленги "плывут"... Ждет командир, ждут торпедисты, ждет вся лодка. Тщетно.
— Акустик. Пеленг на главную цель!
— Цель не прослушивается.
Мичман прижал наушники: неужели все, неужели уходит из рук главкомовский приз...
Вдруг в координатном перекрестье возник и задрожал заветный эллипс. Главная цель заработала гидролокатором!
— Центральный! Пеленг на главную цель...
Теперь все зависело от командира, от Кийко. Из-за скверной "гидрологии", из-за"отказа" питания пришлось подойти к цели слишком близко: даже не на "пистолетный выстрел", как говорят подводники, а на "дистанцию кинжального удара". На все про все оставались мгновения. Вот когда сказались исступленные — по-другому и не назовешь! — тренировки в кабинете. Щелочками сузились глаза, прикушены губы.
И победный доклад акустика:
— Пеленги на торпеды и главную цель — совпадают!
Капитан 2-го ранга Кийко потом признавался: "Этот зигзаг у меня до сих пор перед глазами". И слабая улыбка играла на губах.
Призовая комиссия установила: обе торпеды попали в цель. Залп — образцовый.
По старой традиции подводники серебрят чеки счастливых торпед и украшают ими стол в кают-компании вместо подставок для ножей. Кийко обе чеки хранит в кармане "канадки". Будет время — отдаст в мастерскую.
Моряк в третьем поколении, давший флоту и сына-моряка, Анатолий Алексеевич не только "стреляющий адмирал", но и плавающий. Однажды в высокоширотном походе, стоя на мостике, он обледенел так, что в шахту рубочных люков его спускали, как ледяное изваяние. А переход на плавмастерской через штормовую Атлантику, когда он семь суток не покидал ходовую рубку...
Двадцать один год прослужил Анатолий Алексеевич в Заполярье. Он присматривал уже квартиру в Ленинграде, но пришел приказ сменить место службы, и человек не первой молодости с лейтенантской легкостью собрал чемоданы двинулся через всю Россию— с Крайнего Севера на Дальний Восток.
В наградных планках у контр-адмирала нет черно-оранжевой ленточки "За победу над Германией". Он из поколения мальчишек блокадного Ленинграда. Но огненным знаком войны он отмечен: на кровать восьмилетнему Анатолию упала в ноги зажигательная бомба.
Мне не приходилось выбирать героя для этого очерка. Анатолия Алексеевича я знаю уже семь лет. Он первый мой флотский командир, и я сдавал ему когда-то зачеты по торпедному оружию. Случалось —краснел, случалось— радовался скупым баллам.
Не раз и не два выходил он на нашей лодке в море. Вдруг вспомнилось: обед в кают-компании—семь лейтенантов и Анатолий Алексеевич, тогда — капитан 1-го ранга. Поясняя что-то из тактики их подводных лодок, каперанг расставляет на столе сливовые косточки: "Где место командира в бою?" Сам того не замечая, он был похож на Чапаева.
(Спец. корр. "Правды"),
Комментариев нет:
Отправить комментарий