"... за бомбовозом строит бомбовоз,
и ждет невыплаканных детских слез,
и детям мира вновь готовит раны".
и ждет невыплаканных детских слез,
и детям мира вновь готовит раны".
"За океан и обратно
Уезжая из Ческе-Будеёвице, я спросил у супругов Шедовых, можно ли мне назвать на страницах "Известий" их имя.
— Почему бы нет,— ответил мне глава семьи Витезслав.— Наш рассказ об Америке, о том, как мы там жили,— чистая правда. Пусть и фамилия будет настоящая.
...Решение уехать в США они приняли в конце 1968 года. Сегодня снова и снова возвращаясь к прожитым на чужбине годам, к тому роковому для них решению, они винят в первую очередь самих себя. Да, той осенью правые контрреволюционные силы пророчили развал чехословацкого общества, сеяли панику и неуверенность. Да, в программах западного телевидения, которые легко принимаются в Южной Чехии, велась квалифицированная обработка чехословацких телезрителей, безудержная реклама "процветающего" и "свободного Запада".
Так было. "Но ведь у нас на плечах была собственная голова. Могли бы задуматься поглубже, взвесить все всерьез. Ведь никто из наших коллег по работе, соседей по дому не сделал такого шага... Нет,— со всей трезвостью оценивают супруги Шедовы случившееся,— это была прежде всего наша ошибка».
Итак, в январе 1969 года Иванна и Витезслав пришли в паспортный отдел Ческе-Будеёвице и предъявили приглашение, которое им прислала родная тетя, живущая в Австрии. Вскоре, как уже бывало не раз и прежде, они получили разрешение на двухнедельную зарубежную поездку. А через два месяца самолет уносил молодых супругов и их пятилетнюю дочь Диту из Австрии в Америку. Так началась их новая жизнь. Почти пять лет продолжалась она...
В Лос-Анджелесе, куда они прилетели, их встретила старшая сестра Иванны. Она покинула родину еще в 1945 году шестнадцатилетней девчонкой, напуганной неразберихой первых послевоенных дней. Там она вышла замуж за второразрядного голливудского киноактера, жила весьма скромно и отнюдь не разделяла оптимизма неожиданно нагрянувших родственников. Когда выяснилось, что семья Шедовых не знает английского языка и что Иванна "всего-навсего" учительница, а ее муж — музыкант, игравший в небольшом театральном оркестре, сестра и вовсе развела руками. "Ну, вы отчаянные люди! Рискнуть на такой шаг, не имея ни дома, ни денег, да еще с маленьким ребенком на руках!"
Приняв такой остужающий душ, Иванна не посмела признаться, что под сердцем она носит второго ребенка.
— Нет, вы не подумайте, что моя сестра — злая или холодная душа,— сказала Иванна, продолжая свой рассказ.— По тамошним меркам она встретила нас довольно сносно. Просто сестра, человек уже накопивший заокеанский жизненный опыт, мгновенно оценила, в какую сумму мы ей обойдемся...
Естественно, они не собирались сидеть на шее у сестры и ее мужа. Наивно полагая, что в этой стране "огромных возможностей" и перед ними откроются широкие перспективы, супруги Шедовы надеялись на удачу.
...Прошло несколько дней. Сначала, как они считают, им повезло: Витезслав нашел работу. Место, правда, было незавидное —разнорабочий на стройке. С Иванной дело обстояло по-иному, хотя она и имела высшее образование. Но, во-первых, в США не признают диплома, выданного чехословацким университетом, во-вторых, кому нужна в Лос-Анджелесе учительница математики, преподающая свой предмет на чешском языке? Эмигрантское землячество, куда она обратилась за помощью, отмахнулось от нее. "Учитесь вязать,—сказали ей,—вещи, сработанные вручную, да еще по "славянским мотивам", пользуются здесь спросом".
С квартирой вопрос решился так. Они сняли маленькую комнатку, которая одновременно служила им и столовой, и спальней, и кухней. Платить за нее пришлось ровно четверть заработка мужа. Иванна часто вспоминала оставленную в Ческе-Будеёвице квартиру: три просторные комнаты, кухня, все удобства, а плата была почти символической.
И вот не успела Иванна довязать первую шаль, как Витезслав потерял место. Строительство закончилось, на следующую стройку ее мужа не взяли. От зари до зари он бродил по городу в поисках работы. Надо ли говорить, сколько было у него соперников. Пособие по безработице? На него могли рассчитывать даже не все коренные американцы.
Забегая вперед, скажу, что за полтора года Витезслав сменил пять мест. Дома, в Ческе-Будеёвице, он всю жизнь работал только на одном: в оркестре городского театра.
Уборщик, грузчик, помощник официанта, парковый рабочий... "Вы не пробовали устроиться по специальности? " —спрашиваю я у Витезслава. "Не так-то это просто. У меня была серьезная музыкальная школа. А в США некоторые большие города имеют в лучшем случае один симфонический оркестр. Да и его оркестранты должны иметь побочный приработок, чтобы прокормиться".
Чтобы прокормиться... Совсем иначе семья Шедовых представляла себе заокеанскую жизнь, когда садилась в Вене на самолет. Однако проходили месяцы,а Иванна и Битезслав никак не могли переступить за рамки этой проблемы. Дома им никогда не приходилось думать о хлебе насущном. Он был, потому что была работа, постоянный спрос на каждую пару рабочих рук. Здесь эта пара рук ничего не значила. Здесь общество словно сошло с ума, не замечая миллионов незанятых людей, равнодушно наблюдая за их трагедией.
Было бы смешно утверждать, что супруги Шедовы ничего не слышали прежде о безработице в Америке. Конечно, слышали, знали, но, во-первых, они, поверив увещеваниям эмигрантских радиопропагандистов, надеялись на удачу, а, во-вторых, как объяснил Витезслав, думали, что безработица отсеивает лишь больных и старых людей, к коим чета Шедовых себя не причисляла. Им безработица представлялась чем-то абстрактным, почти нереальным. И только столкнувшись с ней на деле, они поняли, какой это страшный бич. Близилось время, когда на свет должен был появиться второй ребенок Шедовых. Супруги вспомнили, каким радостным событием было в их семье рождение первой дочери, как хлопотали тогда вокруг нее врачи и акушерки, а после больницы— обе бабушки, подруги Иванны, сослуживцы. Сейчас Иванну и Витезслава снедали совсем другие заботы: где достать 900 долларов хотя бы на двухдневное пребывание в родильном доме? Сколько стоило хлопот, пока больница согласилась принять роды в кредит: половину оплаты вперед, остальное —в рассрочку на несколько месяцев. Если на родине они получили коляску и приданое от государства, то здесь снова пришлось обращаться за помощью к сестре, к знакомым из эмигрантского землячества. Им не отказали, но "подарок" был сопровожден оскорбительным внушением: в Америке не любят нищих...
Безжалостно выдворенная из роддома после 48 оплаченных часов, Иванна пережила сильное нервное потрясение. На оплату этих первых после родов 48 часов они не только истратили все былые сбережения, но и залезли в долги.
Было принято решение: как только рассчитаются с больницей за маленького Патрика, тут же уедут из этого негостеприимного города, подальше от горе-знакомых, подальше от сестры. Здесь, в этом обществе равнодушия, пришли они к выводу: сражаться и погибать надо в одиночку. Так они оказались в Сиэтле, где из полутора лет муж десять месяцев был безработным. Затем перебрались в Чикаго. В этом городе им как будто улыбнулось счастье. Она устроилась официанткой, а муж —и вовсе по специальности.
Рано утром Иванна уходила в ресторанчик. Работала две смены подряд —раз такая возможность представилась, ею надо было пользоваться. Что-то будет впереди... Витезслав весь день сидел дома с детьми. Уложив их спать, он, не дожидаясь жены, отправлялся в ночное заведение, где играл в небольшом оркестре. Сегодняшние посетители этого заведения, конечно, уже давно забыли суетливого контрабасиста-чеха с вымученной улыбкой на устах. Возвращался Витезслав утром, когда Иванна уже уходила на работу.
В общем-то по американским стандартам в их существовании не было ничего особенного — так здесь живут миллионы. Деньги. Если их нет, ты обездолен, ты никто. Их надо "делать". Делать даже если исчезает румянец со щек твоих детей, если даже безвозвратно стареет и становится все невесомей, прозрачней любимая. Но как бы ты ни старался, тревога за будущее никогда не оставит тебя.
Там, в Чикаго, они жадно набрасывались на каждую весточку из дома. Впрочем, писали только родители Иванны (отец Витезслава не мог простить сыну предательского бегства). Новости из ЧССР были хорошие. Положение давно стабилизировалось. Народ жил спокойно и уверенно. Супруги Шедовы постепенно начинали понимать, почему американские газеты, радио и телевидение начисто забыли о Чехословакии: время сенсационных сообщений кончилось, а нормальный ход событий американских журналистов не волновал.
Кто купит такую информацию?
Обошла молчанием американская пресса и опубликованный еще в феврале 1973 года указ президента ЧССР об амнистии. Она распространялась и на лиц, незаконно покинувших Чехословакию и не совершивших преступлений перед страной. Письмо с этой новостью получил на сей раз и Витезслав. "Вернись,— писал отец сыну,—народ простил вас. А если хочешь увидеть меня в живых, поторопись. С сердцем стало совсем худо".
В те дни они особенно остро осознали, что у них есть родина, что можно снова увидеть старинную квадратную площадь в Ческе-Будеёвице, побывать в Шумавских лесах, послушать чешские песни, обнять дорогих людей, достать в утренние часы из почтового ящика свежие газеты на родном языке. Зачем, во имя чего бросили они все это? Человек, воспитанный в социалистическом обществе, не может жить одиночкой, и мир капитала навсегда останется для него чуждым.
*
...В окрестностях Ческе-Будеёвице на краю большого кукурузного поля стоит обыкновенный деревенский дом. Вот уже два года в его дворе супруги Шедовы сооружают пристройку для себя и своих детей. Оба работают: Витезслав —на старом месте, в оркестре городского театра, Иванна —в геодезическом управлении.
Конечно, пристройка могла бы вырасти и быстрее —у родителей Иванны немало друзей среди мастеров, да и коллеги Витезслава не раз предлагали устроить субботник. Но семья Шедовых отклоняет эти предложения. Не потому, что там, за океаном, стали нелюдимыми. Им по-человечески стыдно. Стыдно принимать помощь земляков, от которых они сбежали в трудное время. Но, если надо что-то сделать для других, они всегда предложат свои услуги. И движет ими не только желание искупить хотя бы этим свою вину, а нечто большее.
Г. Устинов,
соб. корр. "Известий".
Прага".
Комментариев нет:
Отправить комментарий