"Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных..."

"...Вы с нами, вы с нами,

Хоть нет вас в колоннах".

70 лет назад побывавшие в тюрьмах во время фашистской оккупации, говорили, что такого зверского обращения и нечеловеческих пыток, какие были потом в тюрьмах у коммунистов, они себе даже представить не могли:

"Мэрсин Мэтай

21 месяц в титовских застенках

Два года назад Мэрсин Мэтай, работник албанской миссии в Белграде, был схвачен полицией Ранковича и без предъявления каких-либо обоснованных обвинений брошен в тюрьму. Несмотря на неоднократные требования албанского правительства, титовская клика не выпускала Мэтая из белградских застенков. И только в начале нынешнего года Мэрсин Мэтай вырвался, наконец, на свободу и вернулся на родину. Ниже мы печатаем его записки, опубликованные в албанской газете "Зери и популлит".

Тому, кто не видел всего этого своими глазами, трудно представить себе, что такое тюрьмы титовской Югославии, режим, царящий там.

С полным основанием народ назвал их "очагами смерти". Тот, кто попадает сюда, почти никогда не выходит живым. А количество таких тюрем множится изо дня в день. С 1948 года все, что могло быть приспособлено под камеры пыток, - склады, подвалы, магазины с толстыми стенами, даже школы, - перешло в распоряжение кровавого палача Ранковича. Все эти "очаги смерти" – казематы одной большой тюрьмы, в которую превращена сегодня Югославия. Растут зловещие корпуса новых застенков. Только в Бедграде за последнее время построены: тюрьма Ада-Цингалия, окруженная рекой Сава, тюрьмы в Обилича Венац и в Дэдинье; большая тюрьма строится в Зэмуне.

Тысячи и тысячи лучших сыновей югославского народа, честные патриоты и коммунисты, все те, кто любит свой народ и свою родину, кто верен делу пролетарского интернационализма, Советскому Союзу и товарищу Сталину, заключены в эти "очаги смерти". Не проходит дня, чтобы янычары Ранковича не хватали очередные жертвы. Титовский террор намного превосходит террор времен гитлеровской оккупации. Автомобили кровавой УДБ (охранки) днем и ночью разъезжают по улицам югославских городов. В ужасе смотрит население на "Марицы" – длинные, наглухо закрытые машины. Они применяются при массовых арестах югославских патриотов. Каждую ночь "Марицы" доставляют в огромную белградскую тюрьму Главнячу новых людей. Построенная еще в годы турецкого ига, она значительно расширена титовскими палачами. В народе Главняча известна под зловещим названием "ад Ранковича".

В этой тюрьме я просидел 19 страшных месяцев. Позже меня перевели в тюрьму в городе Сремска Митровица, где я пробыл еще 2 месяца. Эта тюрьма представляет собой целый город, состоящий из большого количества железобетонных зданий с решетками. Здесь, в этой самой большой тюрьме Югославии, томятся тысячи заключенных.

То, что я видел в этих застенках, и особенно то, что слышал, я никогда не забуду. Здесь стража, надсмотрщики, офицеры могут убивать, кого хотят, могут пытать заключенных, как им заблагорассудится. Здесь существует только закон плетки и резиновой дубинки, цепей для подвешивания и других орудий пыток.

В течение 21 месяца, проведенных мною в заключении в Главняче и Сремска Митровица, я день и ночь слышал крики и стоны истязаемых людей. Измученные заключенные не могли спать даже ночью. Каждый с тревогой ждал, что с минуты на минуту его вызовут на допрос и начнутся средневековые кровавые пытки.

Не счесть жертв палача Ранковича, томящихся в "очагах смерти".

Вот Бранко Полянац, бывший генерал-лейтенант Национально-освободительной армии Югославии. Он был арестован уже давно и содержался в камере № 6 Главнячи под особым наблюдением. С 15 июля 1950 г. по 1 августа, т. е. 15 дней подряд, каждый день его подвешивали за руки на железные перекладины. Только ночью его спускали, да и то только для того, чтобы подвергнуть новым еще более жестоким пыткам. В течение всего этого времени ему почти не давали ни пить, ни есть.

Баняц Милош – старый коммунист, бывший капитан Национально-освободительной армии Югославии. После ареста его доставили в Главнячу, где подвергли избиениям, продолжавшимся месяцами: день за днем, ночь за ночью. Его подвешивали на цепях за руки и продолжали пытать в таком положении. Каждую ночь по два часа подряд его избивали резиновыми дубинками, прожигали ему пальцы и руки до костей.

Палачи, пытающие заключенных, это звери в человеческом облике. Особенно отличались своей жестокостью Дубайич и Лепоглавич. От их рук погибли десятки югославских патриотов.

Жарко Попара, старый коммунист, в марте 1950 г. сошел с ума в руках этих выкормышей Ранковича. Три дня и три ночи подряд его крики раздавались под сводами Главнячи.

Среди арестованных немало людей, которые годами содержатся абсолютно изолированно, без суда и следствия. В камере № 8, например, находилась женщина-врач, в прошлом майор Национально-освободительной армии Югославии. Она томится в тюрьме с 1948 г. и ни разу не вызывалась в суд.

Заключенные как в Главняче, так и в Сремска Митровица содержатся в ужасающих условиях. Маленькие, темные и сырые камеры набиты людьми до отказа. Здесь очень мало воздуха и почти нет света. Запрещаются какие-либо разговоры, даже вполголоса. При малейшем нарушении этого запрета стражники закрывают небольшое отверстие, через которое в камеру проникает воздух. Мы задыхались, многие падали в обморок.

Большинство заключенных в результате голода, пыток и нечеловеческих страданий заболело туберкулезом. Никакой медицинской помощи никто никогда не получает.

Старые югославские коммунисты, которым пришлось побывать в тюрьмах во времена короля Петра и снова во время фашистской оккупации, говорили, что подобного зверского обращения и нечеловеческих пыток они себе даже представить не могли.

Но никакие истязания и издевательства не могут сломить югославских коммунистов, верных делу своей родины. На стенах камер Главнячи высечены и выцарапаны окровавленными, обожженными руками заключенных надписи: "Не падайте духом, товарищи! Наше дело правое, народ с нами, а правда народа не может не победить!"

Не могу не вспомнить о таком факте. В одиночной камере № 5 первого этажа Главнячи находился в заключении югославский коммунист. Однажды, когда его вызвали на допрос, он остановился посреди тюремного двора и закричал, обращаясь ко всем нам: "Товарищи, держитесь мужественно до конца! О нас знает Москва, о нас знает Сталин!"

…21 месяц провел я в тюрьмах Ранковича. Трудно словами описать зверский террор, царящий там. Но еще труднее описать героизм и самоотверженность югославских патриотов. Палачам не сломить их волю, не покорить их! Отважные патриоты верят, что победа будет за ними, что солнце свободы взойдет над югославским народом. Правду нельзя заключить в тюрьму. Ее нельзя убить".

("Литературная газета", 1951, № 59 (19 мая), с. 4).