"Художник, береги и охраняй бойца…"

"…в рост окружи его сырым и синим бором
вниманья влажного. Не огорчи отца
недобрым образом иль мыслей недобором".

70 лет назад в СССР гнев и негодование рождались у театральных зрителей против головоногих людишек, космополитов, развязно поносивших произведения советского искусства:

"Театр

"Илья Головин"

В нашей Советской стране партия и народ заботливо помогают развитию талантов. Внимательное и чуткое отношение к каждому человеку, проявляющему творческие способности на производстве, в науке, в искусстве, стало у нас непреложным законом жизни. Но это в свою очередь дает партии и народу неоспоримое право сурово критиковать ошибки и заблуждения любого, даже очень талантливого и очень заслуженного человека. Принципиальная, прямая, справедливая критика еще более помогает росту, расцвету талантов.

Об этом правдиво и ярко рассказал Сергей Михалков в своей новой пьесе "Илья Головин". Он показал заблуждения талантливого композитора, сбитого с толку критиками-космополитами, свернувшего в своем творчестве с реалистического пути и ставшего на путь формализма.

Партия с высоко трибуны своего центрального органа — "Правды" критикует ошибки Головина. Она указывает, что "формалистические выкрутасы", "нелепые и фальшивые звукосочетания" не нужны народу...

Илья Головни воспринимает эту справедливую критику как личную обиду. Ему кажется, что простые люди не доросли еще до понимания такой музыки, какую сочиняет он, Головин, и что только потомки по-настоящему оценят его творчество.

Уединившись на даче, расположенной "в стороне от большой дороги", композитор глубоко переживает обиду. Ему кажется, что раскритиковали его неверно и несправедливо, безжалостно " выбросили из жизни". Он саркастически философствует:

— Представим себе. В ста километрах от Москвы, в стороне от шоссе, умер композитор Головин... Ничего трагичного. Спи, дорогой формалист! Такого композитора, как ты, мы всегда найдем!

Но композитор заблуждается. Его жизнь и деятельность интересуют советских людей. На районной партийной конференции делегаты спрашивают, над чем работает Головин? Этот же вопрос интересует и начальника строительства Бажова, и генерала-танкиста Рослого. Однако интерес к творчеству композитора  у этих людей об'ясняется вовсе не тем, что они сочувствуют ему, как, якобы, несправедливо обиженному. Нет. Строго критикуя композитора, они хотят сохранить Головина для социалистического искусства.

Раздумьям Головина, его спорам с друзьями и с самим собою, благотворному, оздоравливающему влиянию на него советской общественности в пьесе отведено главное место. Это, собственно, и есть тема пьесы.

Пьесу С. Михалкова поставил Московский Художественный театр. Советские люди, сидящие в зрительном зале, с волнением следят за переживаниями композитора, глубоко осуждают его заблуждения. У них рождаются гнев и негодование против головоногих людишек, космополитов, раболепствующих перед растленной буржуазной культурой Запада и иногда сбивающих с пути честных, но слабохарактерных людей. Зрители искренно радуются тому, что Головин, наконец, понял свою ошибку.

О пьесе Михалкова нельзя сказать, что она очень насыщена действием. Однако высокая и благородная идея этого произведения помогла театру создать значительный, политически острый спектакль.

И постановщики спектакля — народный артист СССР В . О. Топорков, заслуженный деятель искусств Н. М. Горчаков, и народный артист РСФСР М. М. Яншин, и исполнители основных ролей много потрудились для того, чтобы воплотить замысел автора в ярких сценических образах.

Выступающий в заглавной роли В. О. Топорков умно и глубоко доказывает внутренний мир композитора Головина, вообразившего, что он стоит выше всех и что его, творца "новой" музыки, поймут и оценят только потомки. Талантливый композитор, человек большой музыкальной культуры, Головин, однако, слабо разбирается в законах общественного развития. Он думает, что искусство может существовать само по себе, развиваться независимо от развития общественных отношений. Ему кажется странным и непонятным, что простые люди вмешиваются в его мир. мир музыки, искусства.

—Вот сейчас про меня пишут, что я в своем творчестве чужд народу,—говорит он, обращаясь к домработнице Луше, а правильнее сказать.—к самому себе, споря с самим собою.—Я, Луша, уверяю вас. что я —советский человек... Почему же про меня говорят, что я далек от мыслей и чувств, которыми живет мой народ? Почему? Разве мне не дорого мое отечество? Меня называли в числе передовых композиторов современности... Мне подражали... И вдруг всех, кто меня хвалил, всех, кто меня ценил и понимал, всех этих людей, Луша, об'явили эстетами...

Кто ж  хвалил формалистические выкрутасы композитора? Кто " понимал" хаотичное нагромождение его " эмоциональных звучаний"?

Это прежде всего критик-космополит Залишаев. Народный артист РСФСР Л. А. Волков правдиво, талантливо изображает этого мерзкого суб’екта. Залишаев —сплошное словоблудие, приспособленчество, нечистоплотность. Он чужд и враждебен нашей советской действительности. Залишаев охаивает искренних, честных художников, развязно поносит произведения советского искусства. Но в то ж е время он юлит, извивается, как уж...

Хвалит и "понимает" музыку Головина его жена Алевтина Ивановна. Но это "доброжелатель" совсем другой категории, и неправильно ставить знак равенства между нею и Залишаевым. Алевтина Ивановна — добрая, по очень недалекая женщина. Она из тех "околотеатральных" и "окололитературных" дам, которые с апломбом берутся судить обо всем, но ни в чем глубоко не разбираются, а лишь повторяют " модные" чужие слова. Народная артистка РСФСР А. И. Степанова выразительно и живо ведет эту роль.

С симпатией относятся зрители к умному, добросердечному начальнику строительства Бажову (народный артист РСФСР П. П. Дорохин) и прямому, искреннему генералу Рослому (народный артист РСФСР И. Я . Судаков). Это передовые представители народа. Один из них строит завод, другой занят военными делами, по и тот, и другой по-большевистски заинтересованы в успехах советского искусства. Ошибки и заблуждения Головина глубоко волнуют их и по-хорошему беспокоят.

Прямой, откровенный разговор генерала Рослого с Головиным помогает композитору разобраться в своих ошибках. Рослый рассказывает, как во время войны танкисты нашли в доме Головина старую тетрадку с нотами. Это были наброски оперы, сделанные композитором еще в то время, когда оп был далек от формалистических выкрутасов. Простые люди оцепили мелодичность и ясность этой музыки. Они написали слова на нее и пронесли "головинскую" песню по фронтам, сражаясь за свою советскую родину.

Очень хорошо звучит в спектакле эта песня танкистов. Чудесная музыка ее, написанная композитором А. И. Хачатуряном, так же, как и его фортепианный концерт, исполняемый в последнем акте, органически дополняют пьесу и помогают общему успеху спектакля.

Передумав о многом, прочитав труды Ленина, Сталина и поняв сущность своих заблуждений. Илья Головин признается:

—Я за роялем сидел, старые каноны рушил, думал: Америку в искусстве открываю, а этой самой Америке только того и надо.

И далее он говорит:

—Темно в этой башне, в которую я сам себя затворил и откуда хотел своим талантом мир удивить...

Понял Головин свои ошибки, понял искренность и доброжелательность критики, и ему стало легко, он распрямил свои опущенные плечи. Зрители тоже глубоко и удовлетворенно вздохнули вместе с героем пьесы ...

Правдиво и тепло изображает артистка Л. А. Кошукова дочь Головина Лизу, хотя надо прямо сказать: этот образ недостаточно четко определен автором пьесы.

Следует также отметить игру народной артистки РСФСР А. П. Зуевой, хорошо исполняющей рель домашней работницы Головиных Луши.

Что касается роли Федора Головина, сына композитора, то эта роль и в пьесе, а следовательно, и в спектакле дана не совсем убедительно. Федор —художник. Но это художник, далекий от жизни, пишущий "для себя".

Лиза говорит ему:

—Настоящий современный художник, а тем более молодой, должен далеко видеть и, главное, ставить перед собой пели другие. Понимаешь? Цели, цели другие. Ты любишь природу? Деревню? Пожалуйста! Вот вчера я видела, петунинские колхозницы с покоса шли. Разве нельзя написать такую картину? Идут женщины —загоревшие, усталые, но веселые. Рядом с молоденькой девушкой, может быть, комсомолкой —пожилая женщина, мать... Тут тебе и пейзаж —раздолье русское, и лица, каждое лицо —характер, портрет. Как красивы на фоне неба и луга, и цветные пятна —платки, юбки, легкие поднятые вверх грабли! А все вместе звучит, как песня. Да, да! Как широкая песня... Понимаешь, о чем я говорю?

Но Федор кривит губы. Его "не волнует" это. Он любуется махровыми маками, написанными им уже в сотый раз.

Автору хотелось показать Федора и с хорошей стороны. Это все-таки талантливый удожник, любящий сын. Федора любит подруга Лизы —Майя. Говорят, что и он ее любит. Но показать эти хорошие черты Федора ни С. Михалкову, ни артисту Ю. Л. Леонидову не удалось. Перед нами —молодой бездельник. Живет этот великовозрастный сынок, видимо, на отцовском иждивении, не делает ничего полезного, и у зрителя, естественно, возникает к нему чувство антипатии.

Перерождение Федора, выражающееся в намерении написать какую-то осмысленную картину, не трогает, не волнует зрителя.

Еше более бледно представлена в пьесе и спектакле Майя.

Впрочем, линия Федора  и Майи —не основная...

Спектакль заканчивается хорошей жизнеутверждающей сценой. Илья Головин возвращается на родину из-за границы, с конференции сторонников мира, на которую с'ехались представители всех народов, на которой он в числе других делегатов представлял общественность Советского Союза. Там, на этой конференции, выступал он против войны. Потом сел к роялю и сыграл делегатам свое новое сочинение — "Песню о Родине". И когда он кончил играть и посмотрел в зал, то увидел простых людей, которые хотят жить. трудиться, воспитывать детей, писать книги, обрабатывать землю, сочинять и слушать музыку.

—И я подумал,—рассказывает Головин,— что, если бы меня не поняли те люди, перед которыми я только-что выступал: и негр, и китаец, и грек, и американец,— словом, все эти умные, честные, образованные люди, собравшиеся вместе ради того, чтобы переделать жизнь и утвердить мир на земле? Артем Иванович,— обращается он к Бажову.—если вы встретите генерала Рослого, скажите ему, что композитор Головин стал воином! Да! Именно так и скажите. И еще скажите ему, что здесь, именно здесь я начну свою Пятую симфонию, симфонию, которая будет звать людей на подвиг во имя Свободы и созидания, против насилия, против Войны!

И зритель верит, что Головин создаст такую симфонию.

В. Полторацкий".

("Известия", 1950, № 7 (8, январь), с. 3).