"О, как я помню миг неповторимый…"

"…Когда товарищ Сталин наш любимый

 С отцовской лаской на нее взглянул
И по-отцовски головой кивнул".

55 лет назад и в Советском Таджикистане не всякая теща легко соглашалась ехать куда-нибудь в жопу даже вместе с партийным зятем:

"Рассказ о коммунисте

Таджикские поэты лауреат Ленинской премии Мирзо Турсун-заде и Боки Рахим-заде закончили работу над поэмой "Путь солнечного луча". Эта поэма посвящена сегодняшней жизни Таджикистана, братской дружбе народов нашей страны, людям — строителям новой жизни. Сегодня мы печатаем одну из глав этой поэмы.

Мирзо Турсун-заде, Боки Рахим-заде

Мы рассказ об одном коммунисте начнем, -

Что он видел, что делал, как жил день за днем?

Погруженный в раздумье, в прохладе ночной,

С назначением новым идет домой.

Он—солдат, для него назначенье— приказ.

Надо в дальний отправиться путь в добрый час,

Не затем, чтоб шуметь, чтоб себя показать,

Не для славы своей надо ехать опять,

А затем, чтоб трудиться упорным трудом,—

Только так, только так мы к победе придем.

Назначенье, которое прибыло вдруг,

Знак доверья, свидетельство прежних заслуг.

В чем же эти заслуги? А в том, что всегда

Шел он честной дорогой борьбы и труда.

Снова надо работать в пустынной глуши,

Раздавать, не скупясь, все богатства души,

Но и здесь ведь недавно пустыня была, -

Мы в пути, всюду ждут нас большие дела.

Он шагает безмолвным поселком ночным,

Люди, годы былые встают перед ним.

Ни один из годов прожитых не забыт,

Знал он радость побед, знал он горечь обид.

Сколько было преград на пути боевом!

Он бывал на коне, а порой—под конем.

Утолял его правды прозрачный родник,

А порой отравлял ему жизнь клеветник.

Но, не дрогнув, шагал он за Лениным вслед,

Был вожатым его вечный ленинский свет.   

Вдохновлен этим светом, он выдержал бой

С показухой, невежеством и похвальбой.

Карьериста-чиновника низкий обман,

Дутых цифр и преступной приписки обман

Выползали, старались втоптать его в грязь,

И казалось, что наглость ликует, грозясь,

Что пронзят ему сердце поклеп и навет,

Чтобы вырвать из сердца партийный билет.

Но Ильич, как всегда, коммунисту помог,

Ибо Ленина в сердце своем он сберег,—

Это сердце он партии отдал  родной...

Вот поселком безмолвным идет он домой,

И на память приходят о хлопке стихи.

Сколько в них легковесности и чепухи!

Мол, работа—что праздник, мол, хлопок расцвел...

Он-то знает, как день хлопкороба тяжел,

Он-то знает, как в поле работа трудна:

Цвета хлопка в его волосах седина.

Он смеется: бездумные строки звенят,—

Мол, пустыня легко превращается в сад.

Но пустынную землю,— пойми, виршеплет! —

День за днем орошал человеческий пот.

Он-то знает, что значит земля без воды:

Ведь морщины его—той пустыни следы...

Вот пред ним возникает домашний очаг,

Дети, мать и жена с ожиданьем в очах.

Согласится ли теща уехать? Нужны

Уговоры— развеять обиду жены.

— Что за жизнь!—от жены он услышит упрек,

Мы похожи на ветром гонимый листок!

Этот дом покидать так не хочется ей,

Уезжать от подружек, соседей,  друзей.

Так детишки привыкли к знакомым полям,

К светлой школе, к заботливым учителям...

Вот на цыпочках, тихо, в свой дом он вошел,

Положил свою папку на письменный стол.

Дом заснул, но жена в спящем доме сидит

И на дверь в ожиданье глядит и глядит...

Коммунист, удивительна участь твоя,

Редко видит тебя и жена, и семья,

На работе ты занят с утра допоздна,

А жена—ждать должна, а жена—ждать должна...

Подошел он к жене с назначеньем в руке,

Наклонился, погладил ее по щеке.

Глянул вверх— и ему показал потолок

Пару стоптанных, старых, крестьянских сапог.

Так отец завещал: пусть висят на гвозде,

Пусть сопутствуют сыну всегда и везде,

Пусть напомнит ему эта пара сапог

Пыль былого, мозоли натруженных ног.

И каких бы он званий, чинов ни достиг,

Пусть он помнит всегда каждый день, каждый миг,

Что отец, с кетменем в огрубевших руках,

Прошагал в этих старых, худых сапогах!..

Надо двинуться в путь через несколько дней.

Там работать— он знает— гораздо трудней.

Он садится, он курит, он смотрит в окно.

Здесь он с кустиком каждым сдружился давно.

Он живет еще здесь, но душа уже там,

В мыслях он уже ходит по новым местам,

В тех местах он еще никому не знаком,

А должны его люди признать вожаком.

Но с чего он начнет? Как людей поведет?

Как же общий язык он со всеми найдет?

А об этом пора призадуматься, брат:

На семнадцати там языках говорят!

Надо людям отдать свою жизнь до конца,

Чтоб единым биением бились сердца,

Чтоб забота— одна и тревога—одна,

Чтоб работа— одна и дорога—одна.

Чтобы корни в ту землю пустить, чтоб всегда

Глубоко под землей их поила вода,

Чтобы капелькой стал он в потоке живом,

Чтобы солнечным всех одарял он теплом!

Перевел с таджикского Семен Липкин".

("Известия", 1964, № 263 (3, ноябрь), с. 4).