"Зной палит и метель хороводит..."

"...Рвется в небе гроза как снаряд,

А с заставы при всякой погоде
В ночь идет пограничный наряд".

50 лет назад во многие советские сосны были вделаны телефонные розетки:

"Вот какой Пахомов!           

В Коржиков

Почти весь день мы ехали по таёжной дороге, усыпанной жёлтыми листьями. Из-под колёс то и дело вылетали белобокие сороки, серые рябчики. Потом из кустов выскочила лиса, и шофёр прибавил скорость: "Догоним!"

Но тут впереди появился шлагбаум – весь в красных и зелёных полосках, а из зелёной будки вышел пограничник.

- Документы! – Нас уже давно заметили с наблюдательной вышки.

Как только мы подъехали к заставе, навстречу выбежал мой товарищ – начальник заставы капитан Щербаков, обнял и повёл домой, приказывая на ходу:

- Сегодня отдыхайте, а завтра утром в наряд, на границу! С Пахомовым.

Я обрадовался:"На границу! В наряд", - и сказал:

- С Пахомовым так с Пахомовым.

- Нет, ты спроси, с каким Пахомовым! – гордо сказал Щербаков.

- А с каким? – спросил я и остановился, потому что прямо нам навстречу по двору шла самая настоящая дикая коза. Косуля. Она аккуратно перебирала тонкими ножками и осторожно разглядывала нас красивым глазом.

- Знаешь, кого она ищет? – сказал Щербаков. – Пахомова. Он её у рыси чуть ли не из когтей вырвал. Вот и не отходит теперь от него. Да его любая зверушка в тайге знает, белки на руки садятся. А недавно у него был такой случай!..

- Какой? – живо перебил я.

Но Щербаков только лукаво повёл головой: "Потерпи. Служба".

А вечером мы пили в пограничной столовой чай, и Щербаков рассказывал мне самую настоящую пограничную историю.

                                                                          *

В наряд ефрейтор Пахомов отправился рано утром. Следом за ним шёл младший наряда Щеглов. Солнце только на минуту поднялось на верхушки сопок, тронуло деревья в лесу и тут же нырнуло в облако. Стало сумрачно. Сеяла морось. Было слышно, как с листьев берёзы в папоротник срываются холодные капли: кап-кап… А перед границей на нашей стороне шелестит река.

Пахомов быстро шёл по тропе в гору, внимательно оглядывая окрестность.

Но между делом по таёжной привычке присматривал, какому дереву подпилить старые сучья, какому расчистить место, чтобы просторней росло.

- Чудак ты, Пахомов, - говорили ему товарищи. – Чего ты красоту находишь? Тайга ведь.

- А охраняем что? – отвечал Пахомов. – Землю, реки, моря, тайгу…

Они сейчас приметил ёлочку: не так растёт. Шагнул к ней, нагнулся и сразу взмок: след! Под ёлкой оттиснулся глубокий чёткий след. За ним второй, тетий – уже полны воды. Три человека разом прошли! Такого у Пахомова не бывало.

- Сообщай на заставу! – крикнул он младшему и кивнул головой наверх: там, за туманом, у перевала виднелась сосна, в которую была вделана телефонная розетка. Щеглов бросился наверх, но вдруг остановился: впереди на тропе тоже отпечатались три следа, только шли они в обратную сторону!

Пахомов проверил следы: одинаковые! Он прошёл вверх – к вспаханной контрольно-следовой полосе. И там были глубокие следы: три пары туда и три обратно. Будто люди побывали на нашей стороне и вернулись.

- Звони! – крикнул Пахомов младшему, а сам побежал к реке.

У реки след как раз и поворачивал обратно.

- Ну нет! – крикнул Пахомов. – Не за водой же вы к нам ходили!

Он осмотрелся. Ничего. Только ползёт по реке туман, на камне надул щёки глазастый бурундук, над головой, на сосне вертит хвостом голубая сойка…

Смотрит, на воде у берега качаются листья папоротника. Пахомов наклонился. Листья-то примятые! Значит, кто-то за них хватался. Пахомов с камня на камень перебежал на другую сторону, глядит, у самых ног снова следы. И опять туда и обратно. Чем дальше, тем след свежей.

Пахомов поднял автомат и быстро побежал по следу. Но прошёл час, а нарушителей не видно. И дождь прибавился. Вот-вот смоет следы. Пахомов снял сапоги. Бегом. Потом сбросил гимнастёрку. Бегом! Наконец, остановился у дерева, слышит: шум. Вот кусты шелестят, вот ветки потрескивают. Может, зверь? Да нет! Зверь ходит мягче, зверь по-человечески не шепчет!

Обошёл он этот шум стороной, лёг за кустарником и видит: прямо на него идут шестеро! Только трое – лицом вперёд, а трое спиной, пятятся. Всё ещё хитрят. Вот оно почему три следа обратно показывают.

"Ну-ну, обманывайте, - усмехнулся Пахомов, - хитрите!" И только подошли они поближе, как выскочит, как крикнет:

- Руки вверх! Ложись!

Так все и легли.

Подоспели на помощь товарищи. Торопились, следов-то много. Как он один справится? Прибежали. Видят: лежат нарушители на земле, трое носами в одну сторону, трое в другую. А над ними стоит Пахомов и автоматом из стороны в сторону поводит.

                                                                  *

- Вот, брат, с каким Пахомовым пойдёшь! – сказал мне Щербаков и ушёл отправлять наряд. Служба!

Полночи я ворочался на койке. За окном горела луна, скрипел выпавший снег под валенками часового, и по стёклам проплывала его тень.

Сменялись дозоры, а я всё думал: какой же он, Пахомов? И всё видел, как лежат в траве нарушители и стоит над ними громадный человек с автоматом в руках. А едва я уснул, кто-то стал меня будить.

Я открыл глаза: передо мной невысокий щупленький паренёк. На погонах по тоненькой полоске, на груди медаль. Представился:

- Ефрейтор Пахомов, - и говорит: - Нам пора в наряд!

Я быстренько собрался. Надели мы с Пахомовым валенки, маскхалаты, автоматы проверили.

Щербаков осмотрел нас строго и сказал:

- Приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик!

Мы вышли из помещения и направились к калитке. А тут из-за угла как выскочит козочка, косуля, и по следу прямо к Пахомову. Подбежала, потёрлась о ногу и мордочкой в карман лезет. Пахомов оглянулся, достал ей из кармана кусок печенья, потрепал по носу, и мы вышли за ворота.

На елях сверкал молодой снег, лёгкий ветер раскачивал длинные бороды лишайников. Рядом шумела незамерзающая речка. Я смотрел, нет ли где следов, и ждал, что Пахомов вот-вот расскажет, как брал нарушителей".

("Мурзилка", 1969, № 5 (май), с.5-9).