"Мне все твоя мерещится работа..."

"...Твои благословенные труды: 

Лип, навсегда осенних, позолота
И синь сегодня созданной воды".

70 лет назад любого подозрительного Мориса советский парапраксис легко превращал в Моиса:

"Мысли художника

А. Герасимов,

президент Академии художеств СССР

Современное формалистическое изобразительное искусство во всех его антиморальных проявлениях – от кубизма до сюрреализма – это плоть от плоти самого капитализма, зеркало его реакционной идеологии, яркое свидетельство его упадка и маразма. Растленное формалистическое искусство явилось средством идеологической борьбы против прогрессивных устремлений народа, против передовой интеллигенции мира, соединяющей свое творчество с усилиями народа в его борьбе против воинствующей реакции.

Формализм в корне извратил общественное понимание задач искусства и роли художника. Творческий долг, интересы народа, высокие идеи, совершенные формы были принесены в жертву эстетствующей буржуазной моде дня. Искусство, произведение художника, стало простым товаром. На место подлинных ценителей прекрасного – широкого зрителя, пришли коммерсанты, торговцы картинами, набивающие цену на "художественную продукцию" с помощью "знатоков"- критиков и псевдо-теоретиков, с охотой истолковывающих и защищающих бессмысленное трюкачество формалистов-художников.

На место композиционной тематической картины, с общественно-историческим, бытовым сюжетом, появились "новаторские" измышления художника-индивидуалиста, "экспонаты" с кричащими названиями – "Абстракция", "Синтетический пейзаж", "Интродуцирование с четырех точек зрения". Вместо обычных материалов художника и скульптора – холста, краски, мрамора, бронзы, бумаги, применяемых для создания произведения, появились рогожа, мочалка, битое стекло, конский волос, ржавая жесть, фанера. Лозунгом формализма стало: "Рисуйте чем хотите – трубками, почтовыми марками, открытками, канделябрами, кусками клеенки, газетами. Мы никому не ставим ограничений".

Моис Надо в книге "История сюрреализма" как-то сообщил: "Пикассо также признает ценности вещи в себе. Чем, если не этим, можно объяснить его "склеенную бумагу", обрывки газет, куски веревки и даже экскременты, которые он вставлял в свои картины?" В этих случаях формалистам ничего не оставалось делать, как вешать под своими "произведениями" этикетки: "Живопись", "Скульптура", "Портрет", "Картина". Хороша живопись, хороши картины, если под ними нужно подписывать, что это именно живопись, чтобы ее не приняли за что-нибудь другое!

Таков был начальный этап формалистического, буржуазного упадочного изобразительного искусства. Каков же результат его более чем полувекового существования? Что ценного внесли в живопись, скульптуру и графику художники-формалисты Запада и Америки?

Плачевный результат!

Проповедь иррационализма с его культом мистики, алогизма, паранойи, всего подсознательного, вплоть до сумасшествия, как "высшей формы" художественного творчества, довели современное буржуазное изобразительное искусство до полной бессмыслицы, до крайней точки падения, за гранью которой

мрак, тлен и полное разложение.

Вот красноречивое свидетельство. Профессор школы Лувра Жермен Базен недавно опубликовал книгу "Сумерки образов", в которой признает упадок современной художественной культуры. Предаваясь грустным размышлениям, автор видит спасение только в бредовом иррационализме, завершающемся "черчиллизмом" с его атомной бомбой. По мысли Базена, не только художники и идеологи буржуазного искусства, но и сами предметы реального мира психически ненормальны. "Каждый предмет, - пишет он, - утомленный своей индивидуальной формой, пылко отдается параноическому опьянению: испробовать в одно мгновение тысячи возможностей, которые содержатся в нем".

Массовый психоз человечества и всего окружающего – таков конечный вывод Базена.

Мне приходилось бывать во многих капиталистических странах. Рассматривая продукцию формалистов, часто затрудняешься определить, что именно тут создано художником с больной психикой и что подделывающимся под художника дельцом с целью наживы и где тут творчество так называемых "новаторов" формы.

Приведу пример. Сальвадор Дали написал картину "Постоянство памяти". На фоне пейзажа изображены карманные часы. Они свешиваются о ветки дерева, с края ящика и огибают шею лежащей на земле, до неузнаваемости изуродованной человеческой головы с огромной ресницей. Понять эту вещь, даже по собственному признанию Дали, невозможно. Он сам удивлен и испуган теми "образами", которые появляются на его полотнах. А вот американский искусствовед Альфред Бэр понимает и находит "объяснение" этой картине. "Мягкие часы иррациональны, невозможны, фантастичны, парадоксальны, беспокоящи: они ставят в тупик, тревожат, гипнотизируют, они бессмысленны и сумасшедши, но для сюрреалиста эти прилагательные есть высшая похвала". К этому можно добавить только то – каково искусство, такова и буржуазная критика.

В связи с критикой могу указать на следующее. Французский журнал "Этуаль" обратился к художнику Франсису Журдэну с вопросом: "Думаете ли вы, что общественные задачи, актуальные события могут влиять на изобразительное искусство? Верите ли вы в то, что война, оккупация, подвиги подпольной борьбы могут способствовать появлению у наших художников и скульпторов новых сюжетов и может ли действительность, как рассказ или аллегория, стать определяющим элементом их произведений?" Журдэн категорически заявил: "Со своей стороны, я не верю в то, что сюжет, каким бы он ни был, может быть определяющим элементом живописи. Существует только один сюжет картины: автор".

Из этого можно сделать вывод, что буржуазного художника интересует только собственная его персона. На кого же тогда "работают" эти художники? Любопытен ответ художника Жоржа Брака на анкету журнала "Ар де Франс":

"Я не могу ответить на ваш вопрос: для кого вы работаете? Я об этом не думаю никогда".

В этих кратких словах все идейное и творческое кредо буржуазных художников.

Французскую печать и художественную критику в их суждениях о судьбах буржуазного искусства и роли буржуазного художника красочно дополняют английские и американские критики. Так, английский реакционный писатель-разведчик Сомерсет Могэм в книге "Подводя итоги" заявляет:

"Только художник и, быть может, преступник, могут поступать, как им вздумается".

Американские критики уверяют: "Америка больше не нуждается в том, чтобы жить искусством Европы. Она создает новые художественные ценности, равные произведениям итальянского ренессанса". Трудно сказать, чего больше в этом заявлении – наглой глупости или рекламного цинизма.

Но к какому же "ренессансу" пришли американские буржуазные художники? По признанию журнала "Арт ньюз", художника-сюрреалиста Сиднея Гросса больше всего интересует "гниение и разложение предметов". Этот Гросс "с любовью изображает гниющие балки и перегной, претворяя их в символы общего значения". Какой уж этот "ренессанс", если от него даже из-за океана несет гнилью и разложением!..

… Для всех честных тружеников мира большой и поучительный опыт советских художников в их борьбе за искусство социалистического реализма явится той путеводной звездой, которая выведет их на широкую дорогу беззаветного служения своим творчеством всему прогрессивному человечеству.

Советское изобразительное искусство прошло путь ожесточенной борьбы с влияниями буржуазного формалистического искусства. Эта борьба была направлена против всех, кто в рабьем низкопоклонстве перед Западом оплевывал все русское, в том числе и искусство, созданное великими русскими художниками Репиным и Суриковым, А. Ивановым и Фелотовым, Крамским и Петровым, без зазрения совести тащили в русское искусство всю гниль и разложение буржуазной упадочной западной культуры.

То же самое делали безродные космополиты в искусстве Польши, Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Румынии. Опыт советского искусства позволяет искусству этих стран значительно быстрее освободиться от всего гнилого, буржуазного, восстановить свое классическою художественное наследство, поставить свое искусство на службу делу строительства социализма, делу народа".

("Литературная газета", 1949, № 16 (23, февраль), с. 4).