"Утром в контору районной больницы…"

"…Первая почта 

Приходит с границы".

45 лет назад некоторые советские дети постоянно жили и действовали на пионерских заставах:

"Растем сильными, смелыми, ловкими

Фотографии В. Постникова.

По опушке густого тенистого леса тянется полоса взрыхленной земли. Граница.

На посту у пограничного столба стоит Юра Бесоногов. Перевязанный палец – не след ранения. Обыкновенная заноза впилась вчера Юрке под ноготь. Не было на памяти пограничника Бесоногова горячих и опасных стычек с нарушителями. Но, сказать правду, он знает, да и все кругом знают, - не струсит Юрка, если что.

Он в пограничники пошел, потому что нравятся ему эти сильные, смелые люди, которые умеют слышать неслышимое, видеть невидимое, которые всегда собраны, всегда готовы вступить в бой.

Н-ская застава, о которой мы тебе рассказываем, находится не на границе, но вблизи нее. Застава эта – пионерская. Командиры и рядовые тут – ребята. Давно они дружили с настоящими пограничниками, учились у них сложным умениям пограничной службы.

А недавно старшие друзья помогли ребятам построить лесную пионерскую заставу, чтобы отряд ЮДП и жил и действовал постоянно!

Чтобы режим, и дисциплина, и ответственность – все по-настоящему.

Полевые учения, учебные выходы "на границу", соревнования, а после этой школы – практика. Днем и ночью (да, и ночью тоже!)

Командиры разводят пионерские караулы. Днем и ночью несут ребята пограничную службу.

Ребята с Н-ской заставы еще не настоящие пограничники. Но они учатся. Выносливости, отваге, стойкости, мужеству. Учатся хорошо".

("Пионер", 1973, № 4 (апрель), с. 46-47).

"…Я сам себе корежу жизнь, валяя дурака..."

"От моря лжи до поля ржи

Дорога далека".

55 лет назад один из основоположников небывализма прикалывался и над советскими пионерами:

"Деревянная ручка

Данил Могуданский

Перевел с якутского Николай Глазков.

Желтую простую

Деревянную ручку

Имеют все грамотеи.

Желтую простую

Деревянную ручку

                      Я увидел в музее.

Ильич подписал

Свой декрет о мире

Ею!"

("Пионер", 1963, № 4 (апрель), с. 16).

"Я вам стихи читать начну, я расскажу вам, дети…"

"… Как в голод девочку одну

Ильич однажды встретил".       

50 лет назад среди юных советских читателей человек в кепке был куда известнее человека с пропеллером за спиной, который живет на крыше:

"Встречи с Лениным

П. Волков

Шли ребята из лесу с грибами – Нюра, Нюрин братишка Паша и приятель их Володя. Шли по шоссе, что ведёт к санаторию "Середниково". Вдруг услышали, едет сзади автомобиль. Посторонились. Потом, как водится, припустились вдогонку: автомобиль в деревне в те времена был диковинкой.

Автомобиль остановился, дверца его распахнулась.

- Садитесь, ребята! – приглашает человек в кепке.

Вот счастье привалило!

Сели мигом на заднее сиденье. Корзинки – под ноги. Рядом с ребятами сидела женщина в шляпе и в тёмном платье. А впереди тот самый человек в кепке, который и пригласил в автомобиль.

- Поехали! – говорит он.

Шофёр в кожанке рванул рычаг.

А когда поехали, человек оборачивается и спрашивает: много ли грибов набрали? И в какой лес ходили? И как их зовут? И из какой они деревни?

Обо всём расспрашивает, а сам улыбается, как будто рад встретиться. Глаза добрые, приветливые. С таким говорить приятно. И сдаётся ребятам, что они его уже где-то видели. Вот только где – никак не вспомнят.

И наперебой всё ему рассказывают.

И вдруг у Володьки-приятеля брови полезли на лоб.

- Паш! – шепчет он и толкает локтем. – Да ведь это Ленин! Я вчера в Совете портрет видел. Честное слово, не вру, он!

Женщина на заднем сиденье слышит его шёпот и улыбается.

…Вот так и познакомились ребята из подмосковной деревни Лигачёво с Владимиром Ильичём и его сестрой Марией Ильиничной.

Было это в августе 1919 года.

За грибами

Наутро отправились с Владимиром Ильичём в лес. Снабдили его корзиной – у него не было.

Думали: "Городской, не умеет грибы собирать!..."

Но ошиблись.

Приподнимает Ленин еловую лапу – а под ней боровичок! Присядет на корточки, зорко прищурится, поворошит руками хвою – и ещё, глядишь, два-три в корзине… По всему видно: знает грибные повадки. А срезает ножичком. И ребятам то же советует.

- Так, - говорит,- во-первых, грибница не портится, а во-вторых, чисто и аккуратно.

К полудню все четверо – Нюра, Паша, Володя и Ленин – порядком утомились. Прилегли на опушке, краюху хлеба достали, соль в тряпице, луковицу. Лежат, хрустят, водой из родника запивают. Грибы разглядывают.

- Хороши трофеи! – говорит Владимир Ильич. – Ах, как хороши!"

По дороге в Фирсановку

Ходил Ильич на станцию, в Фирсановку. Через Лигачёво – три неполные версты. Для прогулки ходил и за газетами.

Местные жители замечали: хоть и в санатории он, а вид у него всё одно озабоченный, особенно когда шёл со станции, газеты под мышкой… Сядет у обочины, газету развернёт и хмурится…

Ребята, повстречавшись, спрашивали:

- Владимир Ильич, а когда ещё за грибами пойдём?

- Сходим, друзья мои, обязательно сходим! Вот только утро посвободнее выдастся.

Но так и не выдалось…

Может, и сходили, если б подольше он пожил в "Середникове". А то всего пять коротеньких денёчков!

На ферме

А то было раз: мать Нюры и Пашки пришла домой возбуждённая, радостная.

Ребята дома были и отец.

- А знаете, кто к нам нынче на ферму заходил? – таинственно начала она. – Ленин! Только мы начали доить, смотрим, вошёл кто-то. Мы сразу узнали.

Поздоровался. Вежливо так. Шёл, говорит, мимо, решил заглянуть.

А потом, слово за слово, и мы уже и не заметили, как и разговорились.

А когда он узнал, что у меня двое ребят, говорит: Уж не Нюра ли и Паша?" – "Они самые, - говорю, - сорванцы известные". А Ленин смеётся. "Они, - говорит, - мои большие приятели. А знаете, почему я догадался? Потому что они на вас очень похожи".

Спросил ещё: не нужно ли ребятам чего? Хотела я сказать, что зимой с обувкой туго, да постеснялась…

И Пашка, который в это время ладил удочку, вздохнул и подумал: "Молодец мать, что не сказала. У него и так хлопот не оберёшься. Мы с Нюркой по очереди в старых валенках ходить будем. А там и зиме конец!"…"

("Мурзилка", 1968, № 4 (апрель), с. 4-5).

"Чтоб скорей дождаться завтрашнего дня…"

"…Дети спать ложатся 

Рано, без огня".

55 лет назад богат был на праздники советский календарь:

"22 апреля – день рождения Владимира Ильича Ленина

15 апреля все добрые люди на земле отмечают День свободы Африки

17 апреля 1894 года родился Никита Сергеевич Хрущев, Председатель Совета Министров СССР, Первый секретарь ЦК КПСС.

12 апреля 1961 года первый в мире космический корабль "Восток-1" облетел вокруг Земли. Управлял кораблём лётчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин. В память об этом событии советский народ назвал день 12 апреля Днём космонавтики.

19 апреля 1563 года года начала работать самая первая типография в России. Раньше книги не печатали, а писали от руки. Книги были неудобные, тяжелые, да и стоили они дорого, потому что переписка занимала очень много времени. Всё изменилось, когда в Москве недалеко от Кремля построили типографию. Это было 400 лет назад. Первыми печатниками стали Иван Фёдоров и его помощник Пётр Мстиславец.

На месте этой типографии сейчас памятник Ивану Фёдорову".  

("Мурзилка", 1963, № 4 (апрель), с. 20).

"Близки были родимой земли и равнины, и мощные реки..."

"...Но в горах на пути залегли, 

Поджидая, коварные греки". 

65 лет назад советские люди отдавали должное коварству греческой разведки:

"Приговор группе греческих шпионов в Албании

Тирана, 26 апреля. (ТАСС). В городе Дельвине закончился суд над группой шпионов, находившихся на службе греческой разведки. Подсудимые братья Кенути собирали и передавали греческой разведке секретную информацию военного, экономического и политического характера, вели подрывную пропаганду против народной власти. Все подсудимые признали себя виновными в предъявленных им обвинениях.

Суд приговорил Сотира и Спиро Кенути к смертной казни, Васила Кенути – к десяти годам тюремного заключения".

("Советский Сахалин", 1953, № 101 (29, апрель), с. 4).

"Раскрылся розовый бутон…"

"…Прильнул к фиалке голубой,

И, легким ветром пробужден,

Склонился ландыш над травой".

70 лет назад советских людей неудержимо тянуло из своих улусов:

"Артем Маневич

Гори

Здесь к небу прислонились горы,

Звенит и пенится река,

А над рекою – светлый Гори,

Прославленный на все века.

       Сюда приходят издалека,

       Из городов, улусов, сел –

       Увидеть домик невысокий,

       В котором детство вождь провел.

Лучится ясным светом город,

Омытый солнечным теплом,

Он близок каждому и дорог,

Как милый сердцу отчий дом".

("Бурят-монгольская правда", 1948, № 83 (25, апрель), с. 2).

"Я сон потерял, а живу как во сне…"

"…Всё музыка дальняя слышится мне.

И арфы рокочут, и скрипки поют - 
От музыки волосы дыбом встают".

70 лет назад любой замечательный советский фильм легко могла испоганить грубая, трескучая, невыразительная музыка А. И. Хачатуряна:

"Кино

"Русский вопрос"

В конце 1946 года вышла в свет пьеса лауреата Сталинской премии Константина Симонова "Русский вопрос". Пьеса получила высокую оценку всей демократической общественности и вызвала злобную травлю со стороны поджигателей новой войны.

Антисоветская политика американской долларократии, направленная на развязывание новой войны, сбросила последние фиговые листки и предстала перед миром во всей своей отвратительной наготе. Многое из того, чего не было еще видно в 1946 году, стало явным в 1947 году. И сценарист-постановщик фильма "Русский вопрос" Михаил Ромм (производство киностудии "Мосфильм") правильно заострил, сделал более открытой ту подлую игру, которую ведут макферсоны и гульды по команде своих хозяев.

Один из персонажей фильма – Престон, редактор иностранного отдела газет Макферсона, с циничной наглостью формулирует претензии своих хозяев: "Америка делает теперь большую политику. Нам нужна Европа, нужны Балканы, нужен Дальний Восток и Ближний Восток. Нам нужны все моря, все заливы и проливы, все острова и все полуострова, все закоулки и переулки всего мира, нам нужна война, а для войны нужна плохая Россия. Все, что ты читаешь теперь, в сорок шестом году, это детский лепет, ты почитай нашу газету через год, через два: тебе покажется, что дух Геббельса редактирует ее".

Политика дипломатии Вашингтона – точный слепок предвоенной деятельности Берлина. Недаром откровенный профашист Гульд солидаризируется со своим "берлинским другом" Гитлером: "Немцы ошиблись только в одном, - говорит он, - они считали высшей расой себя, а высшая раса, это мы, англо-саксы... " Гульд торопится начать "предупредительную войну против коммунизма", ведь коммунисты "уничтожают капитализм".

Нет той грязи, которую не пытались бы вылить на Советский Союз и советских людей макферсоны и гульды. Нет предела лжи и бессовестной инсинуации по адресу страны социализма, который бы они не пропагандировали со страниц своих многочисленных газет. "В этом русском вопросе не может быть середины", заявляет Макферсон.

Гарри Смит – честный средний американец. Он был корреспондентом в СССР во время войны, он видел героизм и страдания советского народа и честно писал об этом. Книга о Советском Союзе, написанная Смитом в 1942 году, имела большой успех, так как он писал там правду. Это-то и заставляет Макферсона решиться послать его вторично в СССР, чтобы Смит написал клеветническую книгу "Почему русские хотят войны". Тогда читатели, знающие Смита, как правдивого человека, поверят клевете.

Макферсон не учел одного. Он мерил Смита по собственной мерке беспринципности и продажности. Но Смит – честный человек. Встречи с советскими людьми, их напряженный труд, необычайный подъем, с которым ликвидируются в нашей стране страшные разрушения, нанесенные войной, демократические идеи, движущие десятками миллионов, укрепляют Смита в убеждении, что русские не хотят войны.

Вначале, после возвращения, он пытается написать "полуправду", идти "по самой узенькой дорожке" между честностью и ложью. Он знает, что сказать правду – значит лишиться материального благосостояния, а Смит "уже не в том возрасте, когда рискуют заурядным счастьем иметь жену, дом и чековую книжку". Но правда побеждает: Смит пишет честную книгу и лишается всего. Джесси, развращенная окружающим ее продажным буржуазным миром, оставляет мужа. Дом, мебель, автомобиль, купленные в рассрочку, уже не принадлежат Смиту, ни одна газета не решится поместить его статей, ни одно издательство не напечатает его книги. Это расплата в "свободной" Америке за правду. Но Смит, решив бороться до конца против империалистов, находит путь к своему народу. Он ездит по США и выступает на митингах. Простые люди Америки – те, кто не имеет своей прессы – с ним, они хотят жить в Америке Линкольна и Рузвельта и ведут войну против самых страшных врагов демократии – Америки Херста и Макферсона, Америки Уолл-стрита и откровенного фашизма.

Прост и убедителен вывод, к которому приходит Гарри Смит:

- Говорят, что русские хотят войны. Это – ложь. Русские не хотят войны. Войны хотят дельцы с Уолл-стрита. Говорят, что Америка сильна... Да в Америке хватит сил, чтобы свернуть шею своим собственным поджигателям войны!

"Русский вопрос" – боевой, правдивый фильм. В нем ярко показана и та закономерность, которая ведет Смита и вместе с ним миллионы простых людей в лагерь антиимпериалистов.

Игра артиста В. Аксенова (Смит), определяет во многом успех фильма. Артист создал Смита таким, что с первого появления его на экране зритель верит каждому его слову, каждому его жесту. В правдивом образе рядового американца он показал судьбу одного из миллионов.

Вдумчиво и талантливо играют свои роли артисты Е. Кузьмина (Джесси), Б. Тенин (Боб Морфи), М. Астангов (Макферсон), М. Названов (Гульд) и другие.

К сожалению, музыка фильма, написанная композитором А. Хачатурян, груба, трескуча и невыразительна. Она ни в какой мере не помогает, а, напротив,  затрудняет восприятие фильма.

Фильм "Русский вопрос" – большая победа советской кинематографии. Этот фильм учит, как нужно "смело бичевать и нападать на буржуазную культуру, находящуюся в состоянии маразма и растления" (Жданов). Советский зритель, просмотрев фильм, убедится в том, что будущее Америки – в тех, кто идет в одном строю со Смитом, в Америке Линкольна и Рузвельта, а не Херста и Трумэна.

Советское правительство и общественность высоко оценили фильм, наградив его постановщика и ряд участников Сталинской премией.

Г. Дмитриев".

("Советский Сахалин", 1948, № 97 (24, апрель), с. 3).

"Вечерние люди уходят в дома…"

"…Над городом синяя ночь зажжена. 

Боярышни тихо идут в терема 
По улице веет, гуляет весна". 

65 лет назад советские люди уже чувствовали в недавно рожденном народно-демократическом румынском искусстве умение найти и поднять глубокую актуальную тему:

"Кино

Мечта Митри Кокора

О чем мог мечтать безграмотный батрак Митря Кокор в боярской, помещичьей Румынии? О куске хлеба, о крыше над головой, о жалком клочке собственной земли. Даже эти столь скудные жизненные блага казались ему светлой и такой далекой от действительности мечтой. Жизнь была куда горше. От рассвета до вечерних сумерек гнул он спину на помещичьих полях, спал в хлеву с коровами, подложив лишь клок сена под голову, жил впроголодь.

А в награду? Какую награду мог ждать сирота-батрак от алчного помещика, богатевшего на безжалостной эксплуатации таких, как он, темных и беззащитных крестьян? Лишь побои да ругань встречал батрак на помещичьем дворе, в поле, в боярской жандармерии. Казалось, нет выхода из этой извечно заведенной неволи. Но и в обездоленную румынскую деревню проникали живительные капли правды и надежды. Так, однажды вечером Митря услышал скупые слова соседа-крестьянина Чернеца о стране счастья – Советском Союзе, где люди живут и трудятся без помещиков и кулаков-мироедов.

Началом прозрения становятся эти сказанные шопотом, запретные слова для

просыпающейся души неграмотного парня. В Митре начинает пробуждаться классовое самосознание. Гнев и ненависть к произволу и угнетению постепенно вытесняют прежнюю безропотность и покорность судьбе. Другая мечта, несравнимо прекраснее и светлее прежней, начала теплиться в сердце батрака.

Осознать ее Митре Кокору помогают товарищи, вместе с ним попавшие на военную службу. Для войны и грабежа готовили фашистские правители Румынии переодетых в солдатские шинели забитых помещичьих крестьян. Их муштровали, как автоматов, из них выбивали всякую свободную мысль. Но она пробивалась и в солдатские казармы, правдой, новым смыслом заполняя сознание недовольных людей. Вместе с грамотой, которой тайно обучает Митрю Кокора солдат-коммунист, бывший батрак жадно впитывает и передовые, революционные представления и взгляды. Он начинает понимать, что его счастье и его судьба неотделимы от общей доли трудового народа. Мечта Митри Кокора становится мечтой революционной.

Фашистские правители Румынии гонят обманутых солдат на войну с Советским Союзом. Но нет силы, которая заставила бы таких, как Митря, простых тружеников поднять оружие против защитников страны социализма. В первом же бою, как и большинство его товарищей, Митря Кокор сдается в плен советским бойцам. Здесь, в плену, закончилось политическое воспитание бывшего темного батрака. Он увидел бескрайнюю ширь колхозных полей. Услышал шум тракторов и машин на нивах, запомнил счастливые лица людей, свободно трудящихся на своей земле. Прежде неясная мечта о светлом будущем обрела реальные формы и примеры.

Уже совсем другим человеком возвращается коммунист Митря Кокор в родную румынскую деревню. Партия послала его строить новую жизнь на селе.

...Ярким солнцем залиты весенние поля. Свободная, как птица песня рвется в высь ясного неба. Медленно отваливается под ножом лемеха поднятая от зимней спячки земля – освобожденная земля. Спорится работа в привычных мозолистых руках – свободный радостный труд. Жалкий и беспомощный плетется за плугом с вожжей, накинутой на шею, прежний владелец этих земель помещик Кристя. Пусть хоть раз в жизни поработает! – решили крестьяне. Теперь это уже никому не страшный осколок безвозвратного прошлого. Народ сам стал хозяином своей судьбы.

Счастьем и гордостью полны глаза Митри Кокора, оглядывающегося вокруг. Да, его мечта, большая и светлая, сбылась!

Фильм о судьбе и мечте румынского батрака – одно из первых произведений совсем еще молодой кинематографии народно-демократической Румынии. До него было создано всего три картины. Но и в нем уже чувствуется умение так недавно рожденного народного искусства найти и поднять глубокую и актуальную тему, решить ее убедительно и реалистически. Значительности и доходчивости кинопроизведения способствует и талантливое исполнение артистом С. Север роли Митри Кокора и вдумчивая игра других актеров.

Кинофильм "Мечта сбылась" был удостоен в 1952 году на VII международном кинофестивале в Карловых Варах "Премии борьбы за социальный прогресс".

Новый румынский фильм с успехом демонстрируется сейчас в Южно-Сахалинске.

О. Власов".

 ("Советский Сахалин", 1953, № 96 (23, апрель), с. 2).

"Гнилая сырость вывела в углу сухую изумрудненькую плесень…"

"…А зайчики играли на полу 

И требовали глупостей и песен..."

70 лет назад в СССР русским открытием стал наконец и пенициллин:

"Пенициллин – русский открытие

Большой интерес представляют новые исследования в области истории открытия и применения пенициллина, проведенные коллективом научных работников под руководством проф. П. А. Якимова в лаборатории пенициллина и антибиотиков Ленинградского государственного университета.

В беседе с корреспондентом "Правды" доктор химических наук профессор П. А. Якимов сообщил:

- Русские биологи всегда были в первых рядах мировой биологической науки. Все современные учения об антибиотиках строятся на трудах великого русского ученого И. И. Мечникова, открывшего явления борьбы между микроорганизмами. Открытия Мечникова не только обессмертили его имя и широко прославили русскую науку, но и указали ученым всего мира пути дальнейших исследований в этой области.

Пенициллин – это только один из эпизодов истории учения об антибиотиках, основы которого заложены И. И. Мечниковым.

Годом рождения пенициллина за границей принято считать 1928 год, когда английский ученый микробиолог Флеминг установил выделение из-под пленки зеленой плесени особого вещества, задерживающего развитие золотистого стафилококка. Микробы стафилококка, как известно, вызывают заражение крови.

Однако подробное знакомство с многочисленными материалами показывает, что пенициллин был открыт более чем на несколько десятков лет раньше русскими учеными.

В русских изданиях: "Военно-медицинском журнале" за 1871 год, в журнале "Медицинский вестник" за 1872-1877 годы русские ученые В. А. Манассеин и А. Г. Полотебнов опубликовали результаты своих работ об отношении бактерий к плесеням, об отсутствии бактерий в питательном бульоне под плесенью, а также об успешном лечении с помощью плесени гнойных язв и ран.

Профессор Полотебнов наблюдал чрезвычайно быстрое заживание гноящихся язв при применении специально изготовленных масляных суспензий из миндального масла, спор и пленки плесени (зеленая плесень по латыни – "пенициллиум"). Результаты сравнительно широкого изучения свойств зеленой плесени врачом П. В. Лебединским послужили темой для успешной защиты им докторской диссертации в 1877 году.

Таким образом, русская врачебная наука более чем за столетие до Флеминга не только открыла, но отчасти изучила и даже практически использовала лечебные свойства зеленой плесени ("пенициллиум") для лечения разных видов гнойных язв и ран, фурункулов и даже сифилиса.

К сожалению, технология лекарственных веществ находилась тогда еще на чрезвычайно низком уровне. Поэтому первые открытия в области пенициллина не получили в то время дальнейшего развития. Надо отметить, что даже в наше время высокой техники после повторного открытия пенициллина Флемингом потребовалось еще 12 лет, чтобы практически использовать это открытие.

Сейчас советские ученые плодотворно развивают идеи, заложенные в России около 80 лет назад, успешно совершенствуют технологию получения пенициллина".

("Советский Сахалин", 1948, № 93 (20, апрель), с. 4).

"На богатырские дела нас воля Сталина вела…"

"…Он вместе с нами шел в строю, 

Он вместе с нами был в бою!" 

65 лет назад советские люди ещё чувствовали по привычке теплое дыханье у щеки:

"Слово о вожде

Этот день в сто лет не повторится,

Самым скорбным днем войдет в века.

Скорбь легла слезами на ресницы,

Траурной повязкой на рукав.

Стопудовой тяжестью на плечи

Навалилась – тяжело нести...

Маленькое сердце человечье,

Сколько горя можешь ты вместить!

Но и нынче нету нас сильнее:

С нами он. Шагает в полный рост.

Сталинская жизнь в сто крат длиннее,

Чем дорога от Земли до звезд.

Разве взгляд орлиный потускнеет?

Смерти ли язык его сковать?!

В этой скорбной тишине слышнее

Сталинские мудрые слова.

Разве он победный путь окончил –

Тот, кто жизнь милльонам жизней дал?!

Бьется в сердце Партии все громче

Сердце исполинское вождя.

В грохоте строительного гула

Этой жизни слышим торжество.

Смерть еще сильнее подчеркнула

Вечное бессмертие его.

                                     *

Сорок первый. Ветер флаг полощет,

На солдат снежинками пыля.

Словно в напряженьи боя, Площадь

С Армией застыла у Кремля.

Люди сплошь. Но тишина какая!

Лишь слова спокойные его.

Замер я, на Сталина равняясь,

Гордый от сознания того,

Что и мной в руках винтовка сжата,

С ложей, прокопченною в боях,

Что в брусчатку площади впечатан

Шаг вождя

И мой солдатский шаг.

Сколько в каждом слове веса.

Мы не дрогнем! Будет враг разбит!

Тише, сердце! Осторожней бейся!

Слышишь: Сталин с нами говорит.

Знаем, и Калькутта, и Варшава

Ловят, что он скажет из Кремля, -

Тот, кому судьба земного шара

На руки всей тяжестью легла...

По болотным топям, горным скатам

Мы по курсу сталинскому шли

Со штыком – внушительным мандатом –

В тучами затянутый Берлин.

И всегда под пулеметным градом,

С боем занимая города,

Не мечтой, не мыслями, не взглядом –

Сердцем устремлялись мы туда,

Где, дыханьем боя обожженный,

Славою увенчан боевой,

Снегом фронтовым припорошенный,

Кремль стоит, как мира часовой.

Видел штреки горного Кузбасса,

Взрытые траншеями поля

Наш Главнокомандующий разом

Из рубинозвездного Кремля;

Девочку, что до восхода солнца

С маминого трупа не встает,

В бок толкает – может отзовется,

Сомкнутые губы разожмет…

Подступало к сердцу полководца

Комом горе маленьких сирот.

В карту вновь вонзался взгляд орлиный,

Дымные предместия Берлина

Окружались стрелами атак…

Кто узнает, кто расскажет точно,

Сколько их прибавилось в те ночи –

У него сединок в волосах!

                                        *

 Даже в рукавицах руки стынут,

Но на перерыв никто нейдет.

От ЦК до деревень раскинут

Фронт восстановительных работ.

Новый дом встает с землянкой рядом,

Из депо, пуская дым струей,

Паровоз, контуженный снарядом,

Как солдат в свой полк из медсанбата,

Мчит, отремонтированный, в строй.

Улицы – в кострах. Мороз трескучий.

И у репродуктора – народ:

- Что ты про погоду да про тучи,

Ты, товарищ радио, нам лучше

Расскажи, как Сталин там живет…

Было все: мороз, недоеданье,

Хлеб – и тот по карточкам: пайки!

Но из пепла поднимали зданья,

Рвы стирали, верили заранее:

Вдоволь будет тканей и муки.

Сталинское теплое дыханье

Чувствовали у своей щеки…

                                      *

К кабинету через зал широкий

Он проходит шагом неторопким.

Тот же взгляд – спокойный, как всегда.

Лишь морщин извилистые тропки

Проложили возле глаз года.

Вот над картой, как в канун атаки,

Наклонился на виду у всех.

Не топографические знаки,

Не зеленые прожилки рек –

Родина перед его глазами –

Вся, во всей подробности земной:

Будто бы верблюжьими горбами

Дыбится барханами Узбой.

Просят, как больные лихорадкой,

Степи прикаспийские воды…

И заносится рука над картой

С маленьким карандашом простым…

В точно установленные сроки

Воды по-другому потекут…

Все водохранилища истоки

На столе на сталинском берут.

                                       *

Вновь океан вздымается волной,

Фиорды тонут в полуночном мраке.

Америка в мундире цвета хаки

Склоняется над картой полевой.

Грозит бомбардировками банкир.

Но буря гнева над землей клокочет,

Звучат все громче голоса рабочих.

Готовых жизнью жертвовать за мир,

Чтоб женщины и в Осло и в Париже,

Старушки седовласые

С фронтов

Не ждали извещений о погибших,

Чтоб не было детишек без отцов.

Склоняется над книгой пакистанец,

Он Сталина читает по складам.

И знают люди в Бельгии, Иране,

Как мир сберечь, в каком идти им стане,

Чтоб стиснуть глотки пушечным стволам!

Рабочие люди в Испании, Индии,

Крестьяне голодные на Сомали

Ему открывают, как будто на исповеди,

Все самые кровные думы свои.

Беседуют с ним по-рабочему, попросту,

Как с другом единственным, с отцом своим.

И знают не только по имени-отчеству,

А так, словно жили и выросли с ним.

За ним – с полей, из забоя из мглистого

Поднимутся, встанут, пойдут до конца…

Он ими с детства на вечное жительство

Заботливо вписан в сердца.

Время мчит.

Над миром звездным роем

Волго-Дона вспыхнули огни.

Нам самим не верится порою:

Как смогли соорудить такое

На седьмом году после войны!

Хватит электрического света,

Степи атакуются водой…

А в тиши простого кабинета

Цифры нового проекта

Возникают под его рукой.

Все учел он в пятилетнем плане!

Где построить ГЭС, пустить завод,

Как поднять количество всех тканей,

Хлеба, книжек и людей сознанье

До коммунистических высот.

Дни подполья, схватки у Кронштадта,

Ночи штурмовые Сталинграда

Сединой на голову легли…

Разве мы все войны да блокады

Вынести б без Сталина смогли?

Разве б поднялись на эти кручи,

Изменили б русла многих рек,

Если бы не он – родной, могучий

И простой, как правда, Человек?!

                               *

Горечью единой все мы дышим,

Счет теряя и ночам и дням.

Если б встал он, на трибуну вышел,

Руку б для приветствия поднял.

Если б он нам улыбнулся снова,

Ожил – вопреки всему б – сейчас…

И не надо счастья нам иного,

Лишь бы жил он, был бы среди нас.

Нет, не верим, что настали сроки

Похоронным маршам и венкам.

Даже в сотых, скрытых мглой веках

Это сердце будет биться в новым,

Вновь и вновь рождающихся многих

По-сыновьи преданных сердцах!..

                                      *

Нет, нам нельзя замедлить шага даже,

Все тверже поступь, все теснее фронт.

Коль нас такая не согнула тяжесть,

То уж ничто на свете не согнет!

Редутами ряды кремлевских башен

Стоят, созвездье устремляя ввысь…

Как близко Сталин, Мавзолей,

А дальше –

Встает за гранью похоронных маршей

Непрожитая сталинская жизнь.

Дальше – сколько может глаз заметить –

Новостройки, залитые светом,

Все сильнее созиданья гул…

Побывавший на Узбое ветер

Мчится над фронтоном МГУ.

Дальше – плотный строй бакинских вышек.

В пылью занавешенную ширь

Движутся бульдозеры. И выше

Тянут экскаваторы ковши…

В наше Завтра мы глядим с волненьем:

Контуры грядущего ясней

Проступают зримым воплощеньем

Дерзновенных сталинских идей.

Путь победоносный не окончил

Тот, кто жизнь милльонам жизней дал!

Бьется а сердце Партии все громче

Сердце исполинское вождя,

И над Красной Площадью, над нами,

Над страной, над миром, на века

Гордо реет Коммунизма знамя,

Поднятое Сталинским ЦК.

Иван Пущин".

("Советский Сахалин", 1953, № 93 (19, апрель), с. 2).