"… Босоногий,
Выбегает со двора
Венгра безлошадного
сынишка
За околицу,
Навстречу тракторам".
60 лет назад стук
косточек да треск арифмометров доносился до советских людей из венгерских сёл:
«В деревне
Ракошчаба
Андрей Новиков,
специальный
корреспондент «Огонька»
На полях никого. Все
убрано, обмолочено, заскирдовано. Лишь изредка попадается фура, груженная
соломой или лесом.
Два венгерских
товарища, едущие со мной в машине, ведут спор. И, как часто бывает, один из них
выступает в роли пессимиста, другой настроен оптимистически, хотя во многом и
соглашается с первым…
- Крестьянское дело,
- говорит «пессимист», - не терпит перерыва в труде. Земля не станок, она ждать
не может. А вот когда крестьяне закончат осенние работы, они начнут по вечерам
разговоры о политике…
- Согласен,
контрреволюция не упустит этого момента. Но наша партия начинает более
эффективную борьбу и сломит контрреволюцию. И чем больше партия будет
заниматься крестьянским вопросом, тем больше будет расти организованность
крестьян.
- Какая
организованность! – махнул рукой «пессимист».- Кое-где крестьяне сейчас
поговаривают: «Верните мне землю, которую я отдал в кооператив…»
- А что вернуть
тому, у кого не было земли?..
Машина остановилась
у небольшого крестьянского домика. Сейчас мы все выясним.
В деревне Ракошчаба,
куда мы приехали, сельскохозяйственный кооператив имени Мичурина был создан в
1949 году и насчитывает 170 членов. У кооператива 923 хольда земли, из них 60
хольдов под садами, 40 – под огородами, 74 дойные коровы, 40 голов молодняка,
много свиней, кур, теплицы площадью в 2 тысячи квадратных метров.
Крестьяне, завидев
городскую машину, потянулись к правлению. Их собралось много. В испытующих
взглядах можно было прочесть: «А что ты за человек? Зачем приехал?»
Мы спросили у
крестьян:
- Как у вас дела?
Ушел ли кто-нибудь из кооператива в эти дни?
- Был один такой, -
ответил заместитель председателя Дьердь Рейкоши.- Правда, он столяр. Мастерил
тут у нас, а теперь в город подался.
- А остальные?
- Остальные? Вчера
было общее собрание, обсуждали свои нужды. Жаркое было собрание. Но о выходе из
кооператива разговора не было. Верно, хозяева?
Крестьяне закивали
головами, высказывая полное свое согласие. Некоторые даже недружелюбно
посмотрели в нашу сторону: «Не против ли кооператива приехали агитировать?»
- А зачем нам
выходить? Мы в этом году получаем на трудодень по два килограмма пшеницы, по
килограмму ячменя, по полтора килограмма кукурузы, два килограмма картофеля,
полкилограмма яблок и по тридцать с половиной форинтов деньгами. У нас нет
члена кооператива, у которого было бы меньше трехсот двадцати трудодней, а у
многих по девятьсот, - продолжал Рейкоши…
… На столе – груда розовых
трудовых книжек, в которых день за днем, месяц за месяцем записывлось все, что
сделано членом кооператива. Стучат косточками счеты, трещит арифмометр, идет
подсчет, кому сколько причитается за работу на полях и фермах…
Завязывается
разговор с крестьянами.
У Яноша Золчата
сегодня необычный день. Жене исполняется 56 лет. Надо подарить ей цветы и
зарезать в качестве подарка свинью. Янош и в
двадцать лет, когда
они поженились, был хорошим работником. Правда, до 1945 года он трудился на
барина. Но вот уже двенадцатый год с удвоенным усердием работает на себя.
- Я один обеспечиваю
семью, - говорит Золчат. – Конечно, работа бригадира по свиноводству – вещь не
простая. Но я еще не стар и пошевеливаюсь. На девятьсот шестьдесят трудодней
получим кое-что! – подмигивает он.
- Большая ли у вас
семья?
- Шесть человек.
- Значит, и дети
помогают?
- Как вам сказать?!
- Янош поправляет шляпу, почесывает затылок и продолжает: - Одна дочь замужем за шофером кооператива,
отдельно живет. Двое учатся, сын только пришел из армии, будет работать здесь.
Но тоже хочет учиться. Отец мой был пастухом, он и привил мне любовь к
животным. А вот откуда у детей любовь к книгам, и сам не знаю…
Помолчав, Янош
разводит руками:
- Сами судите, лучше
мне или хуже теперь. У помещика я сроду столько не получал, сколько получу на
свои девятьсот шестьдесят трудодней.
В углу сидел
человек, который за все это время не проронил ни слова. Но
вдруг он решил
поделиться с нами своими невзгодами. Это бывший председатель Иштван Шоош.
- Меня отстранил от
работы «революционный комитет»,- говорит Шоош,- я восемь лет был председателем.
- И вовсе не
комитет, - поправляют крестьяне, а общее собрание.
Поднялся
невообразимый шум. Каждый считал своим долгом высказать бывшему председателю
свои обиды и претензии.
- Ты просто плохо
работал.
- Ты не
прислушивался к советам. Тебе было на всех плевать.
- Ты и вчера на
собрании не смог понять своей вины.
Смущенный Шоош
отмахивается…
Мы покидаем
правление. Провожая нас, Рейкоши рассказывает о перспективах роста кооператива.
Мы будем намного
богаче. Неделимый фонд у нас теперь – три миллиона форинтов. Вчера на собрании
много наметили, много и сделаем. Все вспахано, МТС подготовила тракторы,
засыпали семена…
Машина трогается.
После посещения этого крепкого хозяйства «пессимист» молчит…»
("Огонек", 1956, № 51 (16, декабрь),
с. 4).
Комментариев нет:
Отправить комментарий